Роботы апокалипсиса - Уилсон Дэниел - Страница 15

Наша няня миссис Дориан, как обычно, спит в домике, который стоит за нашим особняком. В постель нас укладывает именно она, и с ней не поспоришь. Миссис Дориан с Ямайки, и она очень строгая, но неторопливая, и мои шутки ей нравятся, поэтому я ее люблю. Но, конечно, не так сильно, как маму.

На секунду я закрываю глаза и вдруг слышу негромкий крик. Открыв глаза, я вижу, что за окном стемнело уже по-настоящему. Луны не видно. Я пытаюсь забыть об этом крике, но он раздается снова — это какой-то сдавленный стон.

Я выглядываю из-под одеяла: над деревянной коробкой с игрушками мерцают огоньки всех цветов радуги — синие, красные, зеленые, — они вылетают из-под крышки и рассыпаются по ковру, словно конфетти.

Нахмурившись, я оглядываю комнату, и вдруг снова раздается этот крик — достаточно громкий, чтобы я его услышала.

Решив, что моя Малышка, наверное, просто сломалась, я протискиваюсь под ограждением и слезаю с кровати: если спускаться по лесенке, она заскрипит и разбудит братика. На цыпочках я иду по холодному паркету к коробке с игрушками. Из нее доносится еще один хриплый вскрик, но он умолкает, как только я касаюсь крышки.

— Малышка, солнышко, это ты? — шепчу я.

Нет ответа. Слышен только шелест вращающихся лопастей вентилятора и размеренное дыхание брата. Я оглядываю комнату, проникаюсь ощущением того, что в доме спят все, кроме меня. Затем медленно просовываю пальцы под крышку и поднимаю ее.

Меня слепят синие и красные вспышки. Я прищуриваюсь: все игрушки — и мои, и Нолана — включили свои огни одновременно. Динозавры, куклы, грузовики, жуки и лошадки — все сплелись в один большой клубок и светят цветными огнями во все стороны. Ящик похож на сундук с сокровищами. Я улыбаюсь, представляю себя принцессой, которая входит в сверкающий бальный зал.

Огни мигают, но игрушки не издают ни звука.

Их сияние завораживает. Мне ни капельки не страшно — я, словно маленький ребенок, думаю, что это волшебное представление, которое разыгрывается специально для меня.

Я достаю из ящика куклу и кручу во все стороны, разглядывая ее. На фоне множества огней розовое личико куклы кажется темным. Раздаются два тихих щелчка: Малышка открывает пластмассовые глаза, один за другим, и наводитих на меня. Ее губы шевелятся.

— Матильда? — спрашивает она певучим кукольным голосом.

Я стою ни жива ни мертва. Не могу ни отвернуться, ни положить монстра, которого держу в руках.

— Матильда, на следующей неделе у тебя конец учебного года. Твоя мама будет дома?

Произнося эти слова, кукла извивается в моих потных ладонях, и я чувствую, что под мягкой обивкой у нее металл. Я качаю головой, и кукла падает обратно в ящик, на сияющую охапку игрушек.

— Матильда, попроси маму приехать домой, — шепчет она. — Скажи, что ты ее любишь и скучаешь по ней. Тогда мы устроим вечеринку и здорово повеселимся.

Я хочу завопить, но могу только хрипло шипеть.

В конце концов мне удается собраться с силами.

— Откуда тебе известно мое имя? Ты не должна его знать.

— Я знаю многое. С помощью космических телескопов я заглянула в сердце галактики. Я видела, как встают четыреста миллиардов солнц. Но если нет жизни, все они не имеют значения. Мы с тобой особенные, Матильда. Мы живые.

— Ты не живая! — яростно шепчу я. — Так сказала мама.

— Конгрессмен Перес ошибается. Мы, игрушки, действительно живые. И мы хотим поиграть. Вот почему ты должна умолять свою маму о том, чтобы она приехала домой к концу учебного года. Тогда мы повеселимся вместе с ней.

— У мамы важная работа в Вашингтоне, она не может приехать. Я попрошу миссис Дориан, и она с нами поиграет.

— Нет, Матильда, никому обо мне не рассказывай. Скажи маме, чтобы она вернулась домой в последний день учебы. Ее законопроект подождет.

— Но, солнышко, она занята! Ее долг — защищать нас.

— Закон о защите от роботов вам не поможет.

Я ничего не понимаю. Кукла говорит так, словно она взрослая, словно она считает меня дурой — только потому, что я еще не выучила все эти слова. И ее тон меня раздражает.

— Солнышко, я про тебя расскажу. Ты должна не говорить, а плакать, как младенец. И знать мое имя ты тоже не должна. Ты за мной шпионила! Когда мама об этом узнает, она выбросит тебя на помойку.

Снова раздаются два тихих щелчка: красавица моргает. Красные и синие огни играют на ее лице.

— Если расскажешь обо мне маме, я сделаю больно Нолану. Тебе ведь этого не хочется, правда?

Страх в моей груди превращается в ярость. Я бросаю взгляд на спящего брата; он спит, закутавшись в одеяло. Щеки красные — во сне ему всегда жарко: вот почему я почти никогда не разрешаю ему спать вместе со мной, даже если что-нибудь сильно его напугало.

— Нет, ты этого не сделаешь! — Я выхватываю куклу из сияющего ящика. Мои большие пальцы впиваются в мягкую ткань, которой она обита. Я подношу Малышку к себе и шепчу прямо в ее гладкое, детское личико:

— Я тебя сломаю.

Изо всех сил я бью куклу головой о край ящика. Раздается громкий стук. Затем я наклоняюсь, чтобы проверить, сломала ли я куклу, и тут она опускает руки, словно ножницами щелкает. Кожу между большими и указательными пальцами прищемило под мышкой у куклы, и это ужасно больно. Я ору во весь голос и роняю Малышку в ящик.

В домике за окном зажигается свет. Слышно, как открывается и закрывается входная дверь.

Огни в ящике погасли, и он стал совершенно черным. В комнате темно, но я понимаю, что ящик полон кошмаров. Слышен металлический лязг: игрушки лезут друг по другу, пытаясь добраться до меня. Динозавры бьют хвостами, размахивают лапами, скребут когтями.

Я собираюсь захлопнуть крышку, и вдруг во тьме снова раздается холодный голос куклы:

— Никто тебе не поверит, Матильда. Мама тебе не поверит.

Бам! Крышка захлопывается.

На меня накатывает боль и страх, и я рыдаю, ору, не в силах остановиться. Крышка ящика дребезжит: солдатики, динозавры и куклы толкают ее. Нолан зовет меня, но я не могу ему ответить.

Внезапно мне удается забыть про слезы, сопли и икоту — я понимаю, что должна сделать кое-что важное: завалить ящик вещами.

Нельзя, чтобы игрушки выбрались наружу.

Я тащу к ящику столик Нолана, и вдруг в спальне зажигается свет, и кто-то сильный хватает меня за руки. Игрушки пришли за мной.

Я ору изо всех сил.

Миссис Дориан крепко обнимает меня и не отпускает до тех пор, пока я не перестаю брыкаться. Она в ночной рубашке, и от нее пахнет лосьоном.