Мой милый друг - Кинсейл Лаура - Страница 53

– Недди, мэм, – пискнул он. Хорек дружелюбно обнюхивал его волосы и щеки. – Мы поспорили! Прикажите ему, чтобы он меня не кусал!

– И по какому поводу был спор?

– Добежать до бочки с дождевой водой рядом с крыльцом – и все!

– И все? Что за глупое пари! И как бы ты доказал, что сделал это?

– Ой! – Хорек спустился с его головы на плечо. – Он меня сейчас загрызет!

– Я ему не позволю – он меня слушается.

– Я должен был принести воды в кружке! Вот и все, мэм. – Нарушитель границ робко протянул ей кружку.

Фоли сомневалась, что это и в самом деле все, но мальчишка выглядел вполне безобидно. И все же неприятно, что в их неприступную крепость может проникнуть даже ребенок.

– Как ты перелез через стену? – спросила она, взяв на руки Тута. – Покажи мне.

Недди вскочил на ноги – на вид ему было лет шесть. Фоли схватила его за воротник, чтобы он не убежал.

– Показывай! – приказала она. – Или я посажу хорька тебе на спину.

– Сейчас, мэм! – Он подвел ее к той части стены, которая граничила с церковным садом. – Вот здесь, мэм!

– Но ты же не мог взобраться сюда – здесь очень высоко!

– А мы с Ник… – Он замялся – выдавать товарища не хотелось. – Мы приставили лестницу к стене с той стороны.

– Ну что ж, – сказала Фоли. – Тебе, наверное, известно, что я на редкость впечатлительная вдова – при виде испорченной клумбы я закатываю истерику.

– Нет, мэм! Мы их не тронули – ни один цветочек не помяли!

– Но что меня бесит – так это лестницы, приставленные к стенам моего дома! Если бы я обнаружила ее днем, подняла бы жуткий крик!

– Я ее уберу, мэм!

Фоли сурово покачала головой:

– Боюсь, мне придется ее забрать в дом. А иначе какой-нибудь другой мальчик, который не знает про злобного сторожевого хорька, охраняющего дом по ночам, непременно заберется по ней в сад!

– Я ее переброшу к вам через стену, мэм!

– Отлично! Идем, я помогу тебе перелезть через стену.

Они вернулись к скамейке. Мальчишка подпрыгнул, Фоли подтолкнула его, и он вскарабкался на стену. Поймав его за руку, она прошипела:

– Хорек теперь знает твой запах. Если ты не выполнишь свое обещание, он найдет тебя – проскользнет в дверь или в трещину в стене, заберется к тебе в постель, когда ты спишь, и…

– Я все сделаю, мэм! – взвизгнул мальчишка и спрыгнул вниз. Теперь Фоли не видела его, но слышала, как он крадется вдоль стены. Наконец он остановился – там, где со стороны Фоли располагалась клумба с примулами. Пыхтя и ворча себе под нос, он стал возиться с лестницей. Вскоре ее ступеньки показались над стеной. Лестница была слишком тяжела – мальчишка не смог ее перекинуть, и Фоли пришлось ухватиться за нее и потянуть вниз. Лестница упала прямо на примулы.

Мальчишка бросился наутек. Фоли вздохнула. Как бы ей хотелось сбежать вместе с ним на свободу из этой уютной тюрьмы!

Окна в гостиной погасли. О примулах она скажет экономке завтра. Фоли укоризненно прищелкнула языком и, подхватив Тута, пошла к дому.

Умываясь перед сном, она вдруг вспомнила одну важную вещь. Воспоминание всплыло ниоткуда. Фоли вспомнила свой разговор с сэром Говардом.

Она замерла, глядя в зеркало. Сердце гулко стучало в груди. Она действительно написала ему записку, в которой просила встретиться с ней в Воксхолле. Она это сделала ради леди Дингли. Записку послала в гостиницу «Лиммер» – ее отнес лакей.

Но Роберт говорил, что пришел в Воксхолл, потому что записку получил именно он. Как странно!

Фоли прижала ладони к лицу, пытаясь сосредоточиться. В доме было тихо. Про Воксхолл она не помнила ничего – только яркие вспышки фейерверков мелькали перед глазами. Но она посылала записку сэру Говарду, а не Роберту. В этом она была абсолютно уверена.

Фоли вытерла лицо полотенцем и вспомнила еще один весьма странный эпизод: сэр Говард на улице Лондона о чем-то беседует с заплаканной девушкой. Фоли беззвучно ахнула, полотенце выскользнуло у нее из рук и упало в миску с водой.

Эту девушку она видела в Солинджер-Эбби. Горничная поправляла подушки, а Фоли умывалась. Взгляды их встретились в зеркале.

Мэтти. Роберт говорит, что ее убили. Фоли похолодела – ей показалось, что в зеркале промелькнул призрак.

Мысль о сэре Говарде и Мэтти не давала покоя. Фоли нравился сэр Говард, она обожала его дочерей и даже испытывала странную симпатию к леди Дингли. Она и представить не могла, что он заодно с теми, кто похитил ее, заточил в плавучую тюрьму и убил несчастную деревенскую девушку.

И все же она написала письмо сэру Говарду, а получил его Роберт.

Роберту надо непременно рассказать о том, что она вспомнила. Как знать – вдруг это очень важно? Он ведь подозревал сэра Говарда.

Она, конечно, может подождать, пока вернется Лэндер, и передаст с ним письмо. Мелинда наверняка будет настаивать на этом варианте. Вот только когда он приедет? Они понятия не имеют, что сейчас происходит в Лондоне. Что, если Фоли известно гораздо больше, чем ей кажется? Что, если она вспомнит, как очутилась в Воксхолле вместе с сэром Говардом? Фоли никому не может доверить такие важные сведения.

А главное, что, если сейчас Роберту угрожает смертельная опасность? И все потому, что Фоли не разгадала намерений сэра Говарда?

Она легла в постель, но сон не шел. Надо ехать в Лондон – нельзя ждать, когда вернется Лэндер. Но стоит ей сейчас объявить об отъезде, поднимется переполох, Мелинда и слуги попытаются ее отговорить. Конечно, им это не удастся, но в таком случае Мелинда захочет поехать с ней. Фоли будет против. Мелинда устроит сцену. А Фоли ненавидела сцены и истерики.

Всю ночь она не сомкнула глаз. Часы пробили три. Фоли встала с постели и зажгла свечу. Упаковав дорожный саквояж, оделась потеплее и написала записку для Мелинды.

«Дорогая!

Я должна вернуться в город, чтобы сообщить мистеру Кэмбурну нечто очень важное, о чем я вспомнила только сегодня. Ты будешь против подобной поездки, но ехать надо, и немедленно. Я дам тебе знать, как только окажусь на месте. Если почтовая карета заберет меня на рассвете, я буду в Лондоне в десять утра. С любовью, мама.

P.S. Мне так жаль примулы! Лестница принадлежит маленькому мошеннику, которого я поймала ночью в саду. Зовут его Недди, и он довольно нахальный тип, но если при нем упомянуть про хорька, становится шелковым. Будь осторожна, ничего не бойся, обещаю, что скоро вернусь».

Фоли прокралась в комнату Мелинды, положила записку на трюмо и поцеловала спящую падчерицу. Мелинда будет в ярости, когда обо всем узнает, но делать нечего. Фоли вышла на улицу, с наслаждением вдохнула запахи влажной земли и весенней листвы. Было еще темно, на небе сияли месяц и звезды.

Фоли приставила лестницу к стене, подобрала юбки, взобралась наверх и перекинула саквояж на церковный двор. Потом столкнула лестницу на многострадальную клумбу с примулами, мысленно поклявшись привезти садовнику какой-нибудь подарок. Спрыгнув на землю, вытерла мокрые перчатки о полы плаща и вышла из ворот церкви, направляясь к центру деревни. Дойдя до постоялого двора, присела на скамейку перед лавкой зеленщика.

Она вышла из дома в четверть четвертого. В половине четвертого точно по расписанию к постоялому двору подъехала почтовая карета – королевская почта. Фоли подошла к охраннику в красной ливрее. Он поднял фонарь и взглянул на нее.

– Вы не возьмете меня с собой до Лондона, сэр? Мне надо попасть туда как можно скорее.

– Да, мэм, есть место рядом с кучером, если вы согласны.

– Да, конечно.

– Тогда усаживайтесь туда, да поскорее. Мы отправляемся через три минуты.

Тем временем конюшие поменяли лошадей. Фоли залезла на козлы с помощью кучера. Три шиллинга вполне примирили его с тем фактом, что у него теперь есть попутчица.

Свист хлыста, гортанный возглас – и карета рванулась с места, а Фоли вцепилась в сиденье. Ветер свистел в ушах – карета мчалась в ночь, увозя с собой почту, новости – и Фоли на встречу с Робертом.