Дикие орхидеи - Деверо Джуд - Страница 55

— А какое отношение к этому делу имеет Десси? — спросил я резче, чем намеревался.

— Рассел написал плохой отзыв о ее работе, и с тех пор в городе его считают парией.

Я не смог сдержать улыбки. Пария... Какое старомодное слово.

— Значит, пария, да? — Улыбка исчезла с моего лица. Тут нужна логика. — А что за дело городу до того, какие отзывы получает Десси Мейсон?

— Она же городская знаменитость...

— Правда? А мне вот кажется, что в этом городе никому нет дела до знаменитостей. Возьмем хотя бы меня. Там, где мы с тобой познакомились, мне буквально проходу не давали. А тут нас один-единственный раз пригласили на чаепитие в парке — и все. С тех пор по нулям.

— И что это значит? — Джеки нахмурилась.

— Это значит, что что-то тут не так. — Я видел, что она начинает сердиться, и улыбнулся, чтобы подсластить пилюлю. — А ты уверена, что этот парень попросил ничего мне не рассказывать не потому, что я могу помешать ему добиться желаемого?

Глаза Джеки превратились в щелочки.

— А чего, по-твоему, он хочет?

— Тебя. Затащить в постель.

— И это должно меня шокировать? Ты сам только что сказал: я человек другого поколения. Нет больше вечных девственниц вроде Дорис Дей. Я очень надеюсь, что он хочет затащить меня и постель. Очень-очень надеюсь. Правда. Но мне до сих пор не повезло.

Я не хотел, чтобы Джеки видела мое потрясение. Хотя, может, это и не потрясение вовсе? А лютая ревность?

— Слушай, давай не будем ссориться, — мягко проговорила она. — Я пришла сюда поговорить о твоих родных. Им некуда идти.

Простите, но я не в силах так быстро менять направление мысли. Какой-то человек написал плохой отзыв о скульптуре Десси — и теперь весь город его за это ненавидит? Включая мисс Эсси Ли. Она настолько же напоминает сушеную селедку, насколько Десси — сладкий вызревший плод. Знание человеческой натуры безошибочно подсказывает мне, что такие, как мисс Эсси Ли, не защищают таких, как Десси.

Я хотел подробнее расспросить Джеки об этом человеке. Первым в списке вопросов значился номер его социальной страховки — я хотел облегчить себе поиски. Но, взглянув на Джеки, я понял, что она только что задала мне вопрос. Ах да, Тудлс. Мой драгоценный папаша.

— Ты не писал об этом в своих книгах, — заметила Джеки.

Это меня озадачило. Разве есть какая-то мысль, которую я не вложил ни в одну из книг? Она заговорила снова. А-а, вот в чем дело. За что посадили моего папочку? Верно, как раз эта история не вошла ни в одну из книг. Конечно, я как-то записал ее, но та рукопись занимала тысячу страниц, и Пэт кое-что подсократила. Она сказала, что лучше опустить причину, по которой отец главного героя угодил за решетку, — это добавляет книге загадочности. Она не говорила, что не стоит этого описывать в подробностях, — Пэт умела быть такой же вежливой, как ее мать

— В младенчестве отец упал на голову и с тех пор стал... Ну, не умственно отсталым, а... — Я задумался. — Простым. Как ребенок. Мать говорила, что он все воспринимал буквально.

Я откинулся на спинку кресла. Я только однажды рассказывал эту историю — рассказывал Пэт. Часть меня не хотела оказывать Джеки такую честь и делать ее вторым человеком, который это услышит. В конце концов, пока я налаживал чью-то там личную жизнь, Джеки подцепила в лесу какого-то непонятного мужика, поверила каждому его слову и воспылала к нему животной страстью. Для меня нестерпима была мысль, что она действительно хочет лечь в постель с этим незнакомцем. Неужели я в ней ошибся? Может, она хочет вообще всех мужчин вокруг? Придется ли Ноублу отгонять ее от себя? А моему смешному папаше?

— Мои дядюшки решили грабануть банк. Все они были молоды, самоуверенны и видели в этом отличный способ разбогатеть. Конечно, они не задумывались о том, как позже будут объяснять, откуда у них взялись дома и машины, — это при том, что половина из них безработные. И они разработали надежный план: решили использовать Тудлса как приманку.

— И как же они собирались использовать твоего несчастного невинного отца, чтобы совершить преступление?

— Предполагалось, что он будет сидеть у входа в банк в машине с работающим мотором и ждать, когда они выбегут, чтобы уехать. Но его надули: на самом деле они хотели ограбить банк и сбежать через черный ход, у которого их ждала другая машина. Они прикинули, что успеют пять раз смыться, пока приедет полиция. Полицейские арестуют Тудлса, и это даст им еще фору.

— Они хотели, чтобы твоего отца арестовали?!

— Ну да. Чтобы отвлечь внимание полиции. Тудлс ведь не сделал ничего плохого, что ему могут вменить в вину? Что он сидел у входа в банк в заведенной машине? Дяди прикинули, что полиция отпустит его через пару часов, они разделят на всех награбленное добро и заживут счастливо.

— И полиция не станет искать грабителей? И не заподозрит их? — Джеки широко раскрыла глаза.

— Они были уверены, что полиция ничего не сможет сделать, потому что они обеспечат друг другу железное алиби. Кто станет спорить с одиннадцатью мужчинами, которые клянутся, что были во время ограбления банка вместе где-то еще?

— Ладно. А что пошло не так?

— Мои дяди не знали, что у Тудлса появилась девушка.

— Твоя мать?

— Именно. Она выросла в сиротском приюте. Одна на всем белом свете. Ее скверный характер отпугивал всех кавалеров, к тому же ей было уже за тридцать, и когда за ней приударил Тудлс, она решила использовать последний шанс. — Я пожал плечами. Кто знает, что двигало моей матерью? Со мной она точно никогда не делилась своими переживаниями. — Во всяком случае, мои дяди не знали, что в ночь перед ограблением мои родители пересекли границу штата и мировой судья их поженил. Тремя днями ранее мать сказала Тудлсу, что ждет меня. Уверен, это звучало примерно так: «Смотри, что ты наделал, жалкий кретин!» Но как я уже говорил, мой отец смотрит на вещи не так, как другие люди, и он очень обрадовался, что его девушка ждет от него ребенка, и предложил ей выйти за него. Одна из моих тетушек рассказывала мне, будто мать говорила, что скорее легла бы под поезд, чем согласилась на этот брак, но отец пообещал, что купит ей дом и машину и ей больше не придется доить коров.

— Значит, он был под давлением обстоятельств? — спросила Джеки. — У него на шее беременная жена — и никаких средств к существованию. И вот он сидит в машине и ждет своих братцев с добычей, но вместо этого приезжает полиция. Должно быть, он впал в отчаяние.

— Ага. К тому моменту как подоспела полиция, дяди уже скрылись через черный ход, но отец этого не знал. А его братья не знали, что у него есть пистолет. Где он его взял, так и не выяснили, я думаю — между нами говоря, — что оружие ему дала моя матушка. Полицейским она сказала, что ничегошеньки не знает, но я считаю, отец рассказал ей про готовящееся ограбление. Моя мама не из тех, кто верит кому-то на слово, поэтому если Тудлс пообещал ей дом и машину, она наверняка стала выяснять, где он возьмет столько денег. Так что скорее всего Тудлс посвятил ее в план ограбления. Она имела некоторые подозрения насчет его братьев и поэтому дала ему старенький револьвер — Бог знает, откуда она его взяла. Она хотела быть уверена, что получит то, чего хочет.

Джеки одарила меня одним из «тех самых» взглядов. — А хотела она всего лишь дом для своего малыша.

На это заявление я ничего не ответил.

— Твой отец кого-нибудь застрелил?

— Троих, двое из которых были полицейские. Когда полицейские с пистолетами наголо ринулись в банк, Тудлс думал, что его возлюбленные братья все еще внутри, и открыл стрельбу.

— Другими словами, твой отец рисковал жизнью, чтобы спасти своих непутевых, лживых, подлых, гнусных братьев?!

— Моя мать тоже видела все именно так. Тудлс никого не убил, но ранил двоих полицейских и кассиршу-истеричку — ей он отстрелил мочку уха.

Джеки откинулась на спинку кресла.

— То есть твой отец угодил в тюрьму, а мать отдала тебя на воспитание дядям, когда ты родился? — Она подняла голову. — Кстати, а что произошло с награбленными деньгами?