Госпожа моего сердца - Кинсейл Лаура - Страница 78

Она не могла допустить, чтобы это пришло в Вулфскар. Но если она не поедет, все случится непременно. Ведь рядом был Джиан. Джиан будет охотиться, пока не найдет ее.

Мечты рассеялись, когда она увидела этого когда-то жизнерадостного юношу, вернувшегося домой стариком. Так же изменится все, если она попытается остаться с тем, чем не имеет права обладать. Она не забыла, кем она была, но позволила себе забыть, что требовалось от нее.

Меланта оглянулась лишь раз, когда придержала коня на пересечении дорог, где монах и крестьянин занимались починкой повозки. Гринголет спал, спрятав голову под белое крыло. Здесь ветер был теплее. С моря он гнал темные дождевые тучи. Повсюду кипела жизнь. Зацветали первые цветы, крестьяне работали на полях, звонили колокола, и дети отгоняли птиц от только что засеянных участков.

А позади высились горы, удерживающие дождь. Высокие и непроходимые.

Но гораздо большей преградой для Рука она считала свое послание. Он бы обязательно поехал за ней, но она сделала все, чтобы предотвратить это.

Дезмонд не останавливался и не оборачивался. Толстый мерин, взятый у Хью, медленно двигался вперед. Она видела, как Дезмонд кутал здоровую руку и каждый раз вздрагивал от боли, когда конь оступался. Иногда, когда он становился слишком бледным, она просила остановиться, чтобы отдохнуть.

Она думала о том, сколько пальцев осталось у мальчика под повязкой. Хорошо, что это только левая рука, и он может шевелить ею, хотя очень неуверенно. Его, видимо, пытали не очень долго.

Вдалеке от Джиана она позволила себе жить в мечте. Она совершила то, чего нельзя было ни изменить, ни простить. Она полюбила!

Если бы не ее слабость, Дезмонд был бы невредим. Он бы играл на своей флейте в Вулфскаре. Но она никогда не предполагала, что приедет Джиан. Она думала, что Аллегрето мертв. Она думала, что свободна.

Свободна! Лучше бы она послушалась Лигурио и ушла в монастырь. Лучше бы она бросилась в реку с башни в замке Монтеверде. Лучше бы она никогда не знала того, что знает теперь, – нежную улыбку мужчины, глубину его сердца и верность. Она не заслужила этого. Лигурио приучил ее к мысли, что она будет принадлежать Джиану.

Сам Бог направлял ее. Она не забеременела. Время шло, и она очень переживала. Но теперь она поняла, какая милость была ниспослана ей Господом.

Она оставила в прошлом свои фантазии и любовника. Она была, может быть, слишком жестока, но зато сделала все, чтобы теперь спать спокойно. Он будет ненавидеть ее и не последует за ней!

Как только показались красные стены аббатства и массивные ворота, из них тут же вышел Аллегрето. Он даже не шел, а бежал им навстречу, перепрыгивая через лужи я стайки цыплят.

– Мой отец… – сказал он, остановившись перед ее лошадью. На лице и в его голосе не было паники, но все его существо как бы излучало ужас.

– Он здесь? – она кивком указала на аббатство.

– Боже, конечно же, нет! – Он, похоже, взял себя в руки и покачал головой. Затем поклонился ей.

– Нет, леди. В Боулэнде. Мы тайно бежали.

– Тогда войдем. Дезмонду нужно отдохнуть и поесть.

Аллегрето посмотрел на ее несчастного спутника. Он подошел к его лошади, взял ее за узду и пожал Дезмонду руку.

– Ты достоин этого. Ты доставил ее высочество. Я тоже сдержал слово, я не следил за тобой.

Дезмонд криво усмехнулся. Аллегрето повернулся и повел лошадь. Он оглянулся на Дезмонда.

– Как ты повредил свою руку, если спросят?

– Несчастный случай. Жерновом. Аллегрето кивнул. «Достаточно умно», – сказал он лошади.

Меланта увидела, что Дезмонд слабо улыбнулся. Он смотрел на Аллегрето обожающими глазами.

– Я сказал, что мы ждем женщину, странствующую во искупление грехов, – сказал Аллегрето. – Богатая женщина, путешествующая очень скромно, чтобы искупить грехи из-за своей гордыни и тщеславия. Во сне ей явился сокол и передал послание.

Меланта вздохнула.

– Ах, Аллегрето. Я думала, что ты умер.

Она закрыла лицо капюшоном и подняла птицу, принесшую ей столь безрадостное послание о ее чрезмерной гордыне и тщеславии.

Меланта и Аллегрето стояли на коленях в углу. Она молилась, перебирая четки. Монахи пели в церкви, а он мягко шептал ей на ухо:

– Я не знаю, что вам нужно, моя госпожа. Я не знаю, зачем вы бежали. Я пытался понять это в течение трех месяцев. Что же вам угодно?

– Это не важно, – ответила она.

– Да, но это важно для меня. Я ваш. Вы мне не поверите, а мне нечем доказать это. Мне пришлось выбирать – вы или мой отец. Я сделал свой выбор. – Она отвернулась, а он все так же смотрел на нее. Его красивое лицо, как бы созданное искусным художником, было освещено свечами.

– Вы выбрали меня? – спросила она несколько вызывающе.

– Вам не нужен мой отец не так ли? Слишком прямой вопрос. Не пытался ли Джиан услышать от нее эти слова, чтобы потом использовать их против нее? Аллегрето был достойным сыном своего отца, его всегда воспитывали в повиновении. Он всегда боялся Джиана, как и другие, и любил его, как волчонок, воспитанный в страхе, любит своих родителей.

– Вам ничего не нужно говорить мне, – продолжал он. – Я прекрасно понимаю, что вы не можете просто так довериться мне. Что мне сделать, чтобы вы поверили мне?

– Не представляю.

Он молчал. Монахи пели «Аллилуйя». Их голоса таяли в сводах купола. Меланта устала стоять на коленях и была рада подняться, когда служба закончилась.

– Моя госпожа, – снова заговорил он. – Два года назад мой отец хотел, чтобы я поехал с ним в Милан. Вы помните?

Она чуть кивнула, не отрывая глаз от четок.

– Но мы не были в Милане. Мы провели все это время у него во дворце. Он сказал, что я должен всячески оберегать вас. Он многому научил меня тогда, и… испытал. – Его голос сорвался на тенор. Меланта перебирала четки. – Моя госпожа, там был человек, который причинил зло моему отцу. Я не знаю, что он сделал. Он бежал из дворца, и отец сказал, что я должен найти и убить его, или он сам убьет меня… Этот человек был искусным бойцом, гораздо лучшим, чем я. Он почти разделался со мной, тогда меня выручил отец. – Для Меланты голос Аллегрето звучал как бы издалека. – Я не выполнил его приказа. Отец сказал, что спас меня только потому, что я его сын. Но я не должен проигрывать впредь. Меня заперли в одной комнате с этим человеком, которого я должен был убить. Они раздели и разрезали его на куски у меня на глазах. – Меланта покачала головой. Она положила свою руку на его, чтобы он замолчал. Но он продолжал, и его рука дрожала: – И когда они сделали это, мой отец подошел ко мне и сказал, чтобы я помнил, что я его незаконнорожденный сын, и что если он может иметь еще сыновей, то для рода Навоны будет лучше, если у меня их не будет вовсе. И он коснулся ножом моего тела, чтобы я почувствовал это. Но он все же любит меня. Он только дал мне понять, что, если я ошибусь еще, это станет моим наказанием. – Он взглянул на нее, тяжело дыша. – И я не ошибался, до сих пор.

Меланта пристально посмотрела ему в лицо.

– Я вам лгал насчет себя. Он сам приказал, чтобы я рассказывал вам об этом, иначе он все сделает со мной по правде. А придумал он это, чтобы я мог спать рядом с вами, охраняя вас даже во сне. Он знал, что может доверять мне даже в этом.

Меланта закрыла глаза и вздохнула.

– И ты говоришь о доверии к тебе?

– Моя госпожа, – он в отчаянии схватил ее руку. – Моя госпожа, в этот раз он так и поступит. Он обещал.

Она встряхнула головой, как бы пытаясь отогнать все мысли.

– Я не могу вернуться без вас, моя госпожа.

– Ах, вот что ты хочешь получить от меня за свое особое расположение!

– Совсем нет, – ответил он с болью в голосе. Он стоял на коленях, сложив умоляюще свои руки. – Моя госпожа. – Он опустил голову. – Там донна Кара. Если вы скажете моему отцу, что она пыталась сделать с вами…

Он смолк. Меланта смотрела на его руки и думала: «Кара? Эта позорная предательница Мон теверде, которую он так ненавидел и просил отослать прочь? Прочь, прочь, от всех этих Монтеверде, Риаты, Навоны. Прочь, туда, где я была бы в безопасности!»