Госпожа моего сердца - Кинсейл Лаура - Страница 40

– Он был небесного цвета?

– Да, но весь блестел к тому же.

– Змеи некоторых видов блестят, чтобы своим обликом напугать и сбить с толку жертву, – нахмурившись, сказала она.

– Мои глаза слезились и ослепли от блеска этого.

– И воздух вокруг стал нагреваться? Он согласился.

– Жара настала, как в аду, в своих доспехах мне было невмочь. Ожоги достались мне от ночи этой.

Она задумчиво покачала головой.

– Да, это мог быть дракон. Известно, что, согласно преданиям, они могли сжигать людей. Правда, я нигде не встречала упоминаний о голубом цвете. Говорилось, что они беловатые или покрыты белыми полосами. Но у них были крылья, и они могли летать.

– Да, крылья были. Но он качался, как осенний лист. Он был тяжел, чтобы летать, как птица. Он издал звук, как… звук, как… – он запнулся, немного подумал, а затем продолжил: – … который трудно с чем-нибудь сравнить. Нет слова нужного. Звук был похож на…

Меланта продолжала идти, стараясь вспомнить все, что она читала в книгах, и почти перестала слушать его. А он все никак не мог продолжить и повторял одну и ту же фразу.

– Похож на… звук косы, ударившей о камень! – наконец воскликнул он.

Она споткнулась о камень и с трудом удержалась. Оглядевшись, она увидела, что здесь борозды кончились. Впереди возвышался огромный темный лес.

– Не хочет ли моя госпожа поехать теперь верхом? – спросил он.

Она не могла сопротивляться такому предложению. Они стали продвигаться дальше. Причем скорость их продвижения заметно возросла. Оказывается, его доспехи не настолько уж мешали ему идти. Она пригибалась, уклоняясь от ветвей, а сама все думала и никак не могла понять, что же за зверя убил ее рыцарь. Его описание было достаточно полным: огромный размер, голубая чешуя, гнилостный запах. Кажется, похож на змея, но голова, широкая и плоская, как добавил он потом, наводила на мысль о ящере. Зубы, по его описанию, были волчьими, а крылья – слабыми.

Конечно, надо было учитывать и возможность того, что он что-то преувеличил. Охотник не может обойтись без этого. И все-таки, чем больше она думала, тем больше приходила к выводу, что он и впрямь убил большого дракона. Затем он показал ей шрамы на шкуре у Ястреба, оставшиеся от того яростного сражения, и она опять заколебалась.

– Гриффон ненавидит лошадей, – рассуждала она. – Но ты говоришь, что его голова походила на голову ящерицы. Не орла?

– Нет, моя госпожа. На орла похож мой конь, точнее, у него орлиное сердце. Он взвился и стал атаковать чудовище. Лягнул его и попал в его поганый глаз. Дракон отскочил с ревом и нанес ему раны. – Он положил руку на Ястреба и провел ею по шкуре в том месте, где были заметны шрамы старых ран. – Я ударил его мечом, и он вдруг вошел между чешуей в его тело. Хлынула яркая кровь, которая забрызгала весь мой нагрудник. Но тут создание это адово опять напало. Оно обвило мое тело, и я не мог дышать. И двигаться. Свет начал меркнуть. Мой меч потерян был, был вырван из руки. Он стал пытаться заглотить мою ногу, как змеи полевых мышей глотают.

Он снова запнулся. Меланта вдруг почувствовала, что она обеими руками с силой сжимает луку седла. Она попыталась взять себя в руки и, расслабившись, сказала.

– И что ты сделал?

– Я отдал свою душу на милость Марии. – Он посмотрел на нее. – Потом я пришел в себя, лежа. И рядом валялся он. Мы были все в крови. Его… Мой меч торчал в груди его. Я встал и возносил еще там долго свои благодарения Богу и милости его.

– Боже мой! А что стало со зверем?

– Я вам покажу, моя госпожа.

– Покажешь? Мне?

Он утвердительно кивнул головой.

– Видите между деревьев часовню? Там находятся кости этого чудовища.

Она соскользнула с седла еще до того, как он сумел предложить ей свою помощь. Маленькая часовня казалось ветхой на фоне мощных деревьев леса. Она была неубранной, без окон. Рыцарь открыл скрипящую дверь и посторонился, давая ей пройти.

Она сразу увидела его. Череп лежал в потоке света, проникавшего сюда из окна, на большой скамье, которая находилась рядом с алтарем. Он был огромных размеров. В полном соответствии с его описанием он был продолговатым и заостренным спереди, с большими отверстиями глазниц и носа. Ужасные зубы такой формы она видела первый раз в жизни. Останки хребта были разбросаны под скамьей.

– Да, это дракон. – Меланта быстро двинулась к черепу, снимая перчатки. Рыцарь остался стоять у двери, придерживая ее в открытом положении. Она наклонилась над черепом.

В полутьме помещения это действительно выглядело, как череп, но при первом же прикосновении она поняла, что это было не так. Перед ней был камень, и ошибиться теперь было невозможно. Меланта задохнулась от возмущения.

Камень. Не череп, а твердый и тяжелый камень, сплошной в тех местах, где череп должен был бы иметь пустоту. А то, что она восприняла за глазницы, было всего лишь темными вкраплениями.

Она резко обернулась. Он все еще опирался на дверь, сложив руки на груди. На губах играла еле заметная тень улыбки. – Ты лгал мне. – Ее глаза превратились в щелочки. – Это же камень.

Его губы дрогнули.

– Ты лгал мне!

– Моей госпоже хотелось дракона. – Его скрытая усмешка трансформировалась в откровенную улыбку.

– Но ты же видел, что я поверила тебе. Ты наслаждался своим обманом. Ты лгал мне! – Ее слова, которые она произнесла с бешеной горячностью, стали эхом отражаться от стен и пола: Лгал – лгал – лгал!

– Лгал? – Он немного отступил, словно под напором ее атаки. Дверь слегка скрипнула. – Сказание, моя госпожа, которое я сочинил, чтобы позабавить вас. В стихах… – он слегка пожал плечами. – В некотором смысле.

– В стихах! Я… – она вдруг запнулась. Меланта вспомнила, что он действительно говорил медленно, как бы подыскивая наиболее удачные выражения, часто повторяя отрывки тихо, про себя. Да и сам текст был явно организован ритмически, создавая общее звучание старых преданий. Она немного привыкла к его торжественности и некоторой напыщенности выражения, и поэтому теперь не обратила на стиль внимания.

Он смотрел на пол и улыбался. Ему все это казалось смешным.

Голосом, полным жуткого холода, она произнесла:

– Если еще хоть один раз я обнаружу, рыцарь, что ты мне солгал, то тебе придется жалеть об этом до самой смерти.

Веселость Рука сразу пропала. Он поднял глаза. Меланта стояла бледная, как полотно. Она заметно дрожала.

– Поклянись мне, что никогда за всю свою жизнь ты ни при каких обстоятельствах не станешь мне лгать. Клянись сейчас же!

– Госпожа… – он же хотел только развеселять ее. Она не поняла.

– На колени! – закричала Меланта.

Он заколебался. Он подумал, что сейчас она улыбнется и расхохочется, как тогда, когда она стала бросать в него песком.

– На колени, негодяй! – Она указала на пол. Ее рука дрожала.

Он был потрясен. Негодование, отвращение охватили его. Но чувство долга пересилило, и он медленно оторвался от двери.

– Никогда больше не произнесу я ни одного ложного слова моей госпоже, – сказал он отрывисто.

– Поклянись! – Ее голос почти сорвался на визг. – Поклянись всем, что ты считаешь самым дорогим.

Он медленно опустился перед ней. Чувство собственного достоинства и гордость не позволяли ему склонить свою голову.

– Клянусь сердцем моей любимой. Клянусь! – закричал он. – Перед Богом я заявляю, что ни одного раза не промолвлю вам я лжи, и не лгал я вам никогда. Это же была только сказка, сказание. Только позабавить вас, только ради этого!

Она отвернулась и, все еще задыхаясь, отошла к каменному черепу. Он поднялся. Она заговорила тише и спокойнее.

– Я буду верить тебе. – Она теперь снова внимательно смотрела на него, как бы вглядываясь. Ее сиреневые глаза почти не мигали. – На всей земле у меня есть только один человек, кому я могу доверять – это ты.

Произнеси она какое-нибудь заклятие, вымолви какое-нибудь ужасное колдовство, окрапи его кровью жертвы, свари жабу, укради локон его волос и смешай их с воском – никогда ей не удалось бы привязать его к себе так крепко и так бесповоротно, как этими словами.