Однажды приедет принц... - Макалистер Энн - Страница 6

Было около десяти часов вечера, когда они вышли на мощеную улицу квартала Соке. Анни виновато сказала:

— Я не думала, что отниму у тебя столько времени.

— Если бы я не хотел быть здесь, я бы нашел способ уйти.

Он взял ее за руки и повернул к себе так, чтобы она встретилась с ним взглядом. Солнце давно село, и она не могла видеть цвет его колдовских глаз.

— Поверь мне, Анни.

Она облизнула пересохшие губы:

— Да, конечно, спасибо тебе.

— Не стоит благодарить. А теперь как насчет ужина?

— Ты уверен? Уже поздно.

— Еще не полночь. На тот случай, если твой наряд вдруг превратится в лохмотья, — весело сказал он.

Она — Золушка? Как необычно! Но этим вечером она чувствовала себя почти как эта сказочная героиня. Или наоборот — она была принцессой, которая выдает себя за обычную девушку.

— Не превратится. По крайней мере, пока такого не случалось, — с улыбкой ответила она.

— Рад это слышать. — Затем его голос стал мягче. — Ты передумала, Анни? Боишься, что твой жених узнает?

— Его не волнуют такие вещи, — сказала она легко. — Он не такой человек.

— Тебя это устраивает?

Устраивало ли ее это? Анни знала, что не хочет жить с ревнивцем. Но ей хотелось выйти замуж за человека, которому она будет небезразлична, который будет любить ее, заботиться о ней. Джерард по-своему хорошо к ней относился.

— Он прекрасный человек, — наконец сказала она.

— Я уверен в этом, — серьезно ответил Деметриос. — Поэтому обещаю вести себя примерно с его невестой. Ты поужинаешь со мной?

— Да, — решительно сказала она. — С удовольствием.

Ему хотелось держать ее за руку. Но он ведь не влюбленный мальчишка, а взрослый мужчина. Рассудительный, здравомыслящий. Но весьма осторожный в том, что касается женщин.

Деметриос решительно спрятал руки в карманы и пошел рядом с Анни по темным сонным улочкам старого квартала. Она была помолвлена, и поэтому, ясное дело, ее, так же как и его, интересовал только ужин, ничего больше. Все же он чувствовал беспокойство. За последние два года у него ни разу не возникало желания держать кого-либо за руку. Но стоило ему поцеловать Анни Чемион, как в нем проснулись чувства, которые, как ему казалось, давно умерли.

Это потрясло его.

Сколько Деметриос себя помнил, он был без ума от женщин. Так же как и они от него.

— Девушки как кегли в боулинге, — ворчал его брат Джордж, когда они были подростками, — только он улыбнется им, как они валятся к его ногам.

— Завидуй, — хохотал Деметриос.

Это чувство стало еще сильнее после того, как, закончив колледж, где изучал киноискусство, он принял предложение поработать моделью. Работа моделью помогла. Его начали узнавать. Как сказал один режиссер: «Им плевать, что ты рекламируешь. Они покупают тебя».

Режиссеры поверили ему.

— У него необыкновенная харизма, — в один голос вторили ассистенты режиссеров. И вскоре Деметриос не просто снимался в рекламе и играл небольшие роли, он стал звездой собственного телесериала.

Три года съемок в роли Люка Сент-Энджи принесли ему славу, богатство, возможности, кипы сценариев, которыми его забрасывали, плюс успех у всех женщин, которых он только мог захотеть, включая прекрасную и талантливую актрису Лиссу Конрой. Она была последней, кого он желал. О ком заботился и хотел заботиться до самой смерти.

То, что Деметриос чувствовал сейчас, не имело ничего общего с заботой. Это было простое вожделение, реакция на красивую женщину.

Он взглянул на ту, которая разбудила в нем желание. Она разговаривала с официантом маленького ресторанчика, куда они только что вошли. Место соответствовало тому, что Анни обещала. Невзрачная кафешка. Несколько столиков находились внутри, и еще четыре, занятые посетителями, стояли на улице у входа.

Она закончила разговор с официантом и подошла к Деметриосу.

— Здесь меня знают. Еда приличная. Мусака [4]— просто пальчики оближешь! И туристы сюда не заглядывают. Но свободен столик лишь возле кухни. Не самое лучшее место. Так что если ты предпочтешь что-нибудь другое…

— Все в порядке.

Место на самом деле было не очень хорошее, как раз напротив двери в кухню, но здесь никто не будет обращать на них внимание. Никому и в голову не придет, что за этим столиком, в худшем месте, куда никто и не посмотрит, сидит кинозвезда. Повар и официант были слишком заняты, чтобы обратить внимание на тех, кого они кормят. Хотя они с ног сбились, обслуживая Анни. Мгновенно появились меню. За ними последовала винная карта.

— Ты часто тут бываешь?

— Прихожу сюда, когда не готовлю сама. Здесь очень вкусно кормят.

Не глядя в меню, она заказала буйабес [5]:

— Его всегда превосходно готовят.

Это звучало соблазнительно. Но еще более соблазнительной была мусака, о которой она упоминала раньше. Никто лучше его матери не готовил это блюдо. Но уже три года, как Деметриос не был дома. Он почти не общался с родителями после похорон Лиссы. Весь прошлый год он держал их на расстоянии. Он знал, родные его не понимают. А он не мог объяснить. Не мог заставить их понять, что значила для него Лисса. А после всего случившегося не мог даже видеться с ними. Пока не мог. Было проще держаться подальше, пока он сам не решит вернуться.

И сейчас он вернулся. Написал новый сценарий. Снял новый фильм. Привез его в Канны, на самый многолюдный и престижный кинофестиваль. И теперь появлялся на публике, давая интервью, очаровывая поклонников и поклонниц и улыбаясь, чего бы ему это ни стоило.

Возможно, после фестиваля он поедет в Санторини навестить Тео и Марту с их детишками, а потом полетит обратно в Штаты повидаться с родителями…

Он заказал мусаку. А когда поднял глаза на Анни, увидел, что она улыбается.

— Что? — спросил Деметриос.

— Да так, ничего. Просто поражена. Удивительно, что я сейчас здесь. С тобой.

— Судьба, — сказал он, пробуя вино, которое принес официант, и одобрительно кивая.

— Ты в это веришь?

— Нет. Но я как-никак сценарист. Люблю переломные моменты. — Неправда. Видит бог, некоторые из таких моментов его жизни были настоящей катастрофой.

Но на Анни его замечание, кажется, произвело впечатление.

Официант налил ей вина.

Деметриосу захотелось еще раз увидеть ее улыбку.

— Итак, ты пишешь диссертацию, работаешь волонтером в клинике. У тебя есть жених. Ты училась в Оксфорде. И в Беркли. Анни Чемион, расскажи мне еще что-нибудь о себе.

Лисса привыкла находиться в центре внимания, где бы она ни была. Но Анни лишь развела руками. А потом и вовсе потрясла его:

— Когда мне было восемнадцать, у меня на стене висел постер с твоим изображением.

Деметриос застонал и прикрыл рукой глаза. Он знал, о чем она говорит. Это был высокопрофессиональный, сделанный с большим вкусом снимок его обнаженного тела. Он пошел на это по просьбе своей подруги, которая занималась фотографией и хотела сделать себе имя.

Что ж, у нее все получилось.

Так же, как и у него. Его братья и все без исключения друзья, видевшие это фото, годами подшучивали над ним. Да и до сих пор делают это. К счастью, у его родителей все в порядке с чувством юмора…

— Я был молод и глуп, — заметил он, печально кивая.

— Но потрясающе красивый! — ответила Анни с такой обезоруживающей искренностью, что Деметриос заморгал.

— Спасибо, — криво усмехнулся он. Но, как это ни странно, ее восхищение доставило ему удовольствие. Конечно же он слышал подобные отзывы, и не раз, но осознание того, что им была увлечена такая хладнокровная и сдержанная женщина, как Анни, разбудило в нем желание.

Он подвинул свой стул:

— Расскажи мне еще что-нибудь. Как ты познакомилась со своим женихом?

Официант принес салаты. Деметриос взял вилку.

— Я знала его всю свою жизнь, — сказала Анни.