Чернильная кровь - Функе Корнелия - Страница 28

Фенолио почувствовал, что его снова тянут за рукав.

— Ну пожалуйста, Чернильный Шелкопряд! Всего одну историю!

До чего упрям мальчишка — страстный любитель историй.

— Ты рассказывал, что Перепел украл у Змееглава амулет! — прошептал малыш. — Палец повешенного, который оберегал его от Белых Женщин. Ты сказал, что Перепел теперь сам носит его на шее.

— Правда? — Фенолио поднял брови. Это всегда производило впечатление, потому что они у него были очень густые и лохматые. — Я кое-что слышал о еще более дерзких его делах, но сейчас мне нужно сперва поговорить с Черным Принцем.

— Ну пожалуйста, Чернильный Шелкопряд!

Дети повисли у него на рукавах и чуть не ободрали дорогую кайму, которую он за пару монет попросил пришить к грубой ткани, чтобы не выглядеть таким оборванцем, как те писаки, что составляют на рынке завещания и письма.

— Нет! — строго сказал он, выдергивая у них рукава. — Попозже! А сейчас пошли вон.

Сопливый мальчишка посмотрел ему вслед такими печальными глазами, что Фенолио на мгновение вспомнил о внуках. Пиппо так же глядел на него, когда приносил книгу и требовательно клал ему на колени.

«Дети! — думал Фенолио, подходя к костру, у которого сидел Черный Принц. — Они везде одинаковы. Ненасытные маленькие бестии — но и самые благодарные слушатели, в любом мире. Самые лучшие».

14

ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ

Черный Принц был не один. Разумеется, с ним, как всегда, был его медведь. Зверь сидел у костра позади хозяина, как его косматая тень. Фенолио хорошо помнил фразу, которой создал Черного Принца. В самом начале «Чернильного сердца», вторая глава. Подходя к костру, Фенолио тихо повторял вслух эти слова:

— Бездомный мальчишка, кожа лишь чуть светлее черных кудрей, скор на язык и на ножевую расправу, всегда готов броситься на защиту к тем, кого любит, будь то две его младшие сестрички, медведь, с которым жестоко обращаются, или Сажерук, его лучший, самый близкий друг…«Который тем не менее погиб бы жестокой смертью, если бы все шло по-моему, — добавил про себя Фенолио, махая рукой Принцу. — К счастью, мой смуглый друг этого не знает, а то вряд ли я был бы желанным гостем у его костра».

Принц помахал в ответ. Сам он, наверное, думал, что его зовут Черным Принцем за смуглоту кожи, но Фенолио-то знал, в чем дело. Он украл для него имя из учебника истории в своем старом мире. Так звали славного рыцаря, королевского сына, ставшего знаменитым разбойником. «Понравилось бы рыцарю, что его имя носит теперь метатель ножей, принц комедиантов? Даже если и нет, поделать он все равно ничего не может, — подумал Фенолио, — потому что его история давным-давно закончилась».

Слева от Принца сидел тот бестолковый неумеха-цирюльник, что чуть не сломал Фенолио челюсть, вырывая зуб, а справа от него — Коптемаз, незадачливый огнеглотатель, так же плохо владевший своим ремеслом, как цирюльник — своим. Насчет цирюльника Фенолио не был уверен, но Коптемаза он не придумывал точно. Бог знает, откуда он взялся! Глядя, как неумело и робко пытается он жонглировать огнем, каждый неизменно называл другое имя: Сажерук — Огненный Жонглер — Укротитель Пламени…

Медведь зарычал, когда Фенолио подсел к костру рядом с его хозяином, и так посмотрел на пришельца своими желтыми глазками, как будто прикидывал, сколько мяса можно еще содрать с этих старых костей. «Сам виноват, — подумал Фенолио. — Зачем ты дал в спутники Черному Принцу ручного медведя? Мог бы обойтись собакой». Торговцы на рынке рассказывали всякому, кто соглашался слушать, что этот медведь на самом деле человек, заколдованный феями или кобольдами (кем именно, они не могли между собой договориться), но Фенолио, опять-таки, знал, в чем тут дело. Медведь был самый настоящий, навек благодарный Черному Принцу за то, что тот много лет назад освободил его от кольца в носу и от прежнего хозяина, колотившего зверя колючей дубиной, чтобы заставить танцевать на рынке.

У костра сидело еще шестеро мужчин. Фенолио знал только двоих. Один был актер, Фенолио все время забывал его имя. Другой — силач, зарабатывавший на хлеб тем, что на потеху публике разрывал на себе цепи, поднимал высоко в воздух взрослых мужчин и гнул железные пруты. Когда Фенолио присел к костру, все замолчали. Его присутствие терпели, но своим он для них так и не стал.

Только Принц приветливо улыбнулся ему.

— А, Чернильный Шелкопряд! — сказал он. — Несешь нам новую песню о Перепеле?

Фенолио взял кружку с горячей медовухой, которую протянул ему один из мужчин по знаку Принца, и устроился поудобнее на каменистой земле. Его старые кости ныли от сидения на голой земле, даже в такую теплую ночь, как эта, но у комедиантов не водилось стульев или другой мебели.

— Вообще-то я пришел, чтобы отдать тебе это.

Фенолио сунул руку под куртку, огляделся и протянул Принцу запечатанное письмо. В царившей вокруг суете было не разобрать, есть ли тут наблюдатель, не принадлежащий к Пестрому Народу. Принц взял письмо, кивнул и сунул за пояс.

— Спасибо тебе! — сказал он.

— Не за что, — ответил Фенолио, стараясь не обращать внимания на зловонное дыхание медведя.

Принц не умел писать, как и большинство его пестрых подданных, и Фенолио охотно оказывал ему подобные услуги, в особенности если речь шла о таком письме, как это. Оно было предназначено одному из лесников Жирного Герцога. Его люди уже трижды нападали на улице на женщин и детей Пестрого Народа. Никому не было до этого дела — ни самому герцогу, погрузившемуся в свое горе, ни тем, кого он назначил отправлять правосудие. Ведь речь шла всего лишь о комедиантах. Поэтому их предводителю пришлось самому заняться этим делом. Уже этой ночью лесник найдет у себя на пороге письмо, написанное Фенолио. После этого он перестанет спать спокойно и, надо надеяться, будет впредь держаться подальше от пестрых юбок. Фенолио гордился своими письмами-угрозами не меньше, чем балладами о разбойниках.

— Слыхал последние новости, Чернильный Шелкопряд? — Принц погладил медведя по черной морде. — Змееглав объявил награду тому, кто поймает Перепела.

— Перепела? — Фенолио подавился медовухой.

Цирюльник хлопнул его по спине с такой силой, что он вдобавок облил себе пальцы.

— Что ж, отлично! — сказал он, переведя дух. — Пусть кто-нибудь теперь попробует сказать, что слова — лишь дым и пустой звук! Но этого разбойника Змееглав будет ловить долго!

Как они все на него смотрят. Похоже, знают что-то, что ему невдомек. Но что?

— Ты, значит, еще ничего не слыхал, Чернильный Шелкопряд? — тихо спросил Коптемаз. — Твои песни, похоже, сбываются. Уже два раза на сборщиков налогов, посланных Змееглавом, нападал человек в птичьей маске, а одного его егеря, прославившегося жестокостью, нашли, говорят, в лесу мертвым. Изо рта у него торчало перо. Угадай, какой птицы?

Фенолио изумленно взглянул на Принца, но тот глядел в пламя костра и ворошил палкой угли.

— Но… но это же великолепно! — воскликнул Фенолио и тут же понизил голос, заметив, как тревожно озираются остальные. — Это отличные новости, — продолжил он тихо. — Что бы там ни было, я прямо сейчас сочиню новую песню. Предлагайте тему! Давайте! Что наш Перепел еще учинит?

Принц улыбнулся, но цирюльник смерил Фенолио презрительным взглядом.

— Тебе все игра, Чернильный Шелкопряд! — сказал он. — Ты сидишь в своей теплой комнате и плетешь слова по бумаге. Но человек, играющий твоего разбойника, рискует головой, потому что он, уж конечно, сделан не из слов, а из плоти и крови!