Чернильная кровь - Функе Корнелия - Страница 25

Дариус поправил очки.

— Да, всего несколько фраз, — сказал он своим мягким, неуверенным голосом. — Но это должны быть фразы, в которых отражается целый мир, Элинор. Они должны быть сплетены так плотно, чтобы голос не проваливался сквозь них.

— Вот еще! — недовольно фыркнула Элинор, хотя отлично знала, что он прав.

Мортимер как-то пытался почти теми же словами объяснить ей эту загадку: почему не всякая история оживает. Но сейчас ей вовсе не хотелось это слышать. «Провалиться бы тебе, Элинор! — думала она. — Трижды провалиться за все те вечера, что ты просидела с этой глупышкой, расписывая ей, как чудесно было бы жить в другом мире, с феями, кобольдами и стеклянными человечками. Сколько их было, этих вечеров, и как часто ты смеялась над Мортимером, когда он просовывал голову в дверь и спрашивал, нельзя ли для разнообразия побеседовать о чем-нибудь другом, кроме Непроходимой Чащи и синекожих фей».

«Зато Мегги хотя бы знает об этом мире все, что ей может пригодиться, — думала Элинор, утирая слезы с ресниц. — Она знает, что нужно опасаться Змееглава и его латников и что нельзя заходить слишком далеко в Непроходимую Чащу, потому что там тебя могут сожрать, разорвать на части или растоптать. Она знает, что, когда мимо проезжает кто-то из знати, нужно поклониться и что ей пока можно не покрывать волосы, потому что она всего лишь девочка… Черт, ну вот опять слезы!» Элинор утирала их рукавом блузки, когда в дверь позвонили.

Она еще много лет спустя ругала себя за эту глупость — открыть, даже не посмотрев в глазок. Конечно, она была уверена, что это Реза или Мортимер. Ну да. Идиотка Элинор. Какая же идиотка! Она поняла свою ошибку, только когда перед ней уже стоял в проеме открытой двери незнакомый человек.

Он был небольшого роста, чуть полноват, с бледной кожей и такими же бесцветными светлыми волосами. Глаза за стеклами очков смотрели слегка удивленно, с невинным детским выражением. Незнакомец открыл было рот, когда Элинор высунулась в дверь, но она не дала ему слова сказать.

— Как вы сюда попали? — рявкнула она на него. — Это частное владение. Вы что, не видели знак внизу на дороге?

Он приехал на машине. Этот бесстыжий кретин просто заехал наверх по ее личному отрезку дороги. Элинор увидала его забрызганную грязью темно-синюю машину рядом со своим «Комби». Ей показалось, что на переднем сиденье расположилась огромная собака. Этого еще не хватало!

— Нет, конечно, я его видел! — Незнакомец улыбался невиннейшей улыбкой, шедшей к его детскому лицу. — Ваш знак не заметить невозможно, спору нет, и я тысячу раз прошу у вас извинения, госпожа Лоредан, за свое внезапное появление.

Ах ты господи — Элинор просто не нашлась, что ответить. У этого незнакомца с лицом, похожим на луну, голос был почти такой же красивый, как у Мортимера, глубокий и бархатистый, как диванная подушка. Этот голос настолько не вязался с круглым лицом и детскими глазами, что казалось, будто стоявший перед ней человек проглотил его настоящего обладателя и так присвоил себе этот бесценный дар.

— Можете оставить свои извинения при себе! — неприветливо сказала Элинор, справившись с первым изумлением. — Просто убирайтесь отсюда немедленно, и все.

И она хотела захлопнуть дверь, но незнакомец снова улыбнулся (на этот раз его улыбка уже не казалась такой невинной) и просунул в щель свой башмак. Грязный коричневый башмак.

— Извините, госпожа Лоредан, — сказал он мягко, — но я приехал сюда из-за книги. Из-за уникальной книги. Конечно, я слыхал, что у вас изумительная библиотека, но вот этого экземпляра в вашем собрании наверняка пока нет.

Элинор сразу узнала книгу, которую он вытащил из кармана помятого льняного пиджака. Еще бы. Это была единственная книга на свете, при виде которой сердце Элинор начинало биться быстрее не из-за ее содержания, не из-за того, что это был особо редкий и ценный экземпляр. Нет. Сердцебиение Элинор было вызвано в данном случае одной-единственной причиной: страхом. Она боялась этой книги, как свирепого хищника.

— Откуда она у вас?

Об ответе она догадалась сама, только, к сожалению, слишком поздно. Внезапно в ее голове всплыло воспоминание о том, что рассказывал мальчик.

— Орфей! — прошептала она и хотела закричать со всей мочи, чтобы Мортимер услышал ее в мастерской, но не успела и пикнуть, как из-за кустов рододендрона быстро, как ящерица, выскользнул человек и зажал ей рот.

— Ну что, Книгожорка? — прошипел он ей в ухо.

Как часто Элинор слышала этот голос в страшных снах — и всякий раз начинала задыхаться! Но и средь бела дня он подействовал на нее не лучше. Баста грубо втолкнул ее обратно в дом. Конечно, в руке у него был нож. Элинор легче было представить Басту без носа, чем без ножа. Орфей повернулся и замахал рукой в сторону своей машины. Оттуда вышел здоровенный верзила, не спеша обошел вокруг, открыл дверцу и помог выбраться старухе на заднем сиденье.

Мортола.

Еще один постоянный персонаж в кошмарах Элинор. Ноги старухи под темными чулками были сплошь перебинтованы. Ступая под руку с Верзилой к дому Элинор, она другой рукой опиралась на палку. И все же Мортола вошла в прихожую с таким решительным видом, словно собиралась отныне забрать дом в свое распоряжение, и при этом смерила Элинор взглядом, исполненным ненависти, так что у той подкосились колени, хотя она изо всех сил старалась не показать страха. Перед ней проносились тысячи ужасных воспоминаний — клетка, пахнущая сырым мясом, площадь, освещенная ярким светом прожекторов, и страх, ужасающий страх…

Баста закрыл за Мортолой входную дверь. Он совсем не изменился: то же худое лицо, характерный прищур, и на шее, конечно же, амулет, защита от несчастья, поджидавшего Басту под каждой лестницей и за каждым кустом.

— Где остальные? — рявкнула Мортола на Элинор.

Верзила в это время с туповатым выражением оглядывался по сторонам. Похоже, вид такого количества книг его не на шутку изумил. Вероятно, он терзался вопросом, что же можно делать с такой кучей.

— Остальные? Не понимаю, о ком вы! — Элинор казалось, что для женщины, помертвевшей от страха, она говорит удивительно твердым голосом.

Мортола сердито выпятила маленький круглый подбородок.

— Все ты отлично понимаешь. Где Волшебный Язык, его ведьма-дочка и прислуга, которую он называет своей женой? Мне распорядиться, чтобы Баста поджег парочку твоих книжек, или ты их добровольно позовешь?

«Баста? Но Баста же боится огня», — хотела ответить Элинор, но вовремя удержалась. Поднести спичку к книжному корешку совсем не трудно. С этим, наверное, справится даже Баста, как бы он ни боялся огня, а у Верзилы, похоже, мозгов было недостаточно, чтобы бояться чего бы то ни было. «Я должна задержать их здесь, — думала Элинор. — Ведь они не знают ни о мастерской в саду, ни о том, что у нас живет Дариус».

И в ту же минуту услышала голос Дариуса:

— Элинор!

Она не успела ответить — Баста снова зажал ей рот. Она слышала, как Дариус идет по коридору своей обычной семенящей походкой.

— Элинор! — позвал он снова.

И вдруг его шаги смолкли так же внезапно, как и голос.

— Какой сюрприз! — проворковал Баста. — Ты рад нас видеть, Запинающийся Язык? Тебя пришли навестить несколько старых друзей.

Левая рука Басты была перевязана. Элинор впервые заметила это, когда он отнял пальцы от ее рта, и вспомнила о фыркающем существе, которое, по словам Фарида, появилось из книги вместо Сажерука. «Какая жалость, что оно не откусило побольше от нашего старого друга с ножиком!» — подумала она.

— Баста! — пробормотал Дариус еле слышно.

— Да, Баста! Я пришел бы пораньше, не сомневайся, но меня на время упрятали в кутузку за одну очень давнюю историю. Едва Каприкорна не стало, они вдруг очень осмелели — все те, кто при нем и пикнуть не решался. Ну и что? В конце концов это пошло мне на пользу, потому что — угадай, кого они однажды втолкнули ко мне в камеру? Настоящего имени мне так и не удалось из него вытянуть, поэтому назовем его так, как он сам себя называет: Орфей!