Жребий (Жребий Салема) - Кинг Стивен - Страница 19

— Ставни, — вслух сказал он под рвущийся из приемника заводной ритм. Снова навесили ставни.

Он заглянул в зеркальце заднего вида и увидел, что на подъездной дороге возле дома стоит машина. Мэтт преподавал в Салимовом Уделе с пятьдесят второго года и ни разу не видел на этой подъездной дороге припаркованной машины.

— Там что, кто-то живет? — спросил он в пространство и поехал дальше.

6:00 вечера.

Отец Сьюзан, Билл Нортон, первый салимовский выборный, с удивлением обнаружил, что Бен Мирс ему нравится —еще как нравится. Билл был крупным суровым мужчиной с черными волосами, сложением напоминал грузовик и даже на шестом десятке не разжирел. Он с разрешения отца бросил школу в одиннадцатом классе и ушел на флот, откуда и выкарабкался, защитив диплом в двадцать четыре года на экзамене, приравненном к выпускному экзамену средней школы — словно идея сдать его пришла к Биллу с большим опозданием. Он не был слепым грубым врагом интеллектуалов, какими становятся некоторые простые рабочие, когда — то ли волею судеб, то ли их собственными молитвами — им отказывают в том уровне образования, какой они могли бы осилить, но он терпеть не мог «художников-пердежников», как определял некоторых длинноволосых юношей с газельими глазами, которых Сьюзан приводила домой из колледжа. Ему наплевать было и на волосы, и на одежку. Беспокоило Билла другое — похоже, у всех у них в голове гулял ветер. Симпатию жены к Флойду Тиббитсу, парнишке, с которым Сьюзи, отучившись, гуляла чаще всего, Билл тоже не разделял, но и активной неприязни к нему не испытывал. У Флойда была очень приличная работа — в Фолмуте, у Гранта, к тому же Билл Нортон считал его умерен но серьезным. Вдобавок Флойд был здешним. Но здешним, можно сказать, был и Бен Мирс.

— И не лезь к нему со своими художниками-пердежниками, — предупредила Сьюзан, поднимаясь, когда в дверь позвонили. На ней было светло-зеленое летнее платье, а уложенные в новую небрежную прическу волосы охватывал чуть великоватый моток зеленой пряжи. Билл рассмеялся.

— Чего вижу, то и говорю, Сьюзи, дорогуша. Не буду тебя конфузить… да я тебя и не конфузил никогда, верно?

Она нервно, печально улыбнулась ему и пошла открывать.

Мужчина, с которым она вернулась, оказался долговязым, с виду проворным, с тонко прорисованными чертами и густой копной черных волос, которые, несмотря на природную маслянистость, казались только что вымытыми. То, как он был одет, настроило Билла доброжелательно. Простые, совершенно новые синие джинсы и белая рубашка с закатанными до локтей рукавами.

— Бен, это мои папа и мама, Билл и Энн Нортон. Мам, папа — Бен Мирс.

— Здравствуйте. Очень приятно.

Он немного настороженно улыбнулся миссис Нортон, а она сказала:

— Здравствуйте, мистер Мирс. Мы в первый раз так близко видим настоящего живого писателя. Сьюзан ужасно взволновалась.

— Не тревожьтесь, я не цитирую собственные произведения. — Он опять улыбнулся.

— Здрасте, — сказал Билл, вырастая из кресла. Сейчас он занимал в профсоюзе портлендских докеров некий пост, которого добился сам, и его рукопожатие было сильным и жестким. Но рука Мирса не съежилась, чтобы выскользнуть медузой, как руки обычных художников-пердежников Сьюзи, и Биллу это пришлось по душе. Он предложил свой второй проверочный критерий.

— Пиво любите? Я уж поставил на лед несколько баночек, — он махнул рукой в сторону притулившегося к задней части дома патио, которое выстроил сам. Пердежники неизменно говорили «нет»: почти все они были придурками и не могли понапрасну расходовать свое ценное сознание на выпивку.

— Пиво? Обожаю, — ответил Бен и улыбка превратилась в ухмылку. — Стаканчика два… даже три.

Бен загрохотал смехом.

— Ладушки, наш человек. Пошли.

При звуке его смеха между двумя очень похожими женщинами на миг как бы возникла странная связь. Брови Энн Нортон сдвинулись, а лоб Сьюзан разгладился — кажется, бремя беспокойства телепатически перенеслось через комнату.

Бен последовал за Биллом на веранду. На табуретке в углу стоял лоток со льдом, набитый жестянками с круговой надписью «Пабст».

Билл вытянул из охладителя жестянку, и бросил Бену, который поймал ее одной рукой, но легко, так, чтобы она не пшикнула — Тут приятно, — сказал он, глядя в сторону расположившейся на заднем дворе площадки, предназначенной для того, чтобы жарить на углях мясо. Это было низкое, рабочего вида кирпичное сооружение. Над ним висело марево теплого воздуха.

— Сам строил, — сказал Билл. — Лучше не хаять.

Бен сделал большой глоток, а потом рыгнул — еще очко в его пользу.

— Сьюзи думает, вы парень очень ничего, — сказал Нортон.

— Она милая девушка.

— Хорошая, практичная девушка, добавил Нортон и задумчиво рыгнул. Она говорит, вы три книжки написали. Да еще и напечатали.

— Да, так.

— Хорошо идут?

— Первая да, — сказал Бен, но больше ничего не добавил. Билл Нортон слабо кивнул, одобряя человека, у которого довольно шариков в голове, чтобы держать ход своих денежных дел про себя.

— Хотите бутерброд или сосиску?

— Конечно.

— Сосиски надо разрезать, чтоб пары выпустить. Знаете про это?

— Ага. — Бен со слабой усмешкой крест-накрест рассек воздух указательным пальцем. Маленькие надрезы на природной оболочке франкфуртских сосисок не давали им пойти пузырями.

— Так вы — выходец из нашего лесного перешейка, точно, — произнес Билл Нортон. — Чертовски хорошо сказано. Берите-ка вон тот пакет с брикетами, а я организую мясо. Пиво берите с собой.

— Вам меня от него не оторвать.

Билл затормозил на самом пороге и поднял бровь, поглядев на Бена Мирса. — Ты, парень, серьезный человек? — спросил он.

Бен мрачновато улыбнулся:

— Так точно.

Билл кивнул.

— Это хорошо, — сообщил он и зашел внутрь.

Предсказывая дождь, Бэбс Гриффен промахнулась на добрый миллион миль, и обед на заднем дворе проходил хорошо. Возник легкий ветерок, он объединился с клубами дыма от горящего под жаровней гикори и не подпустил самых злых предосенних комаров. Женщины унесли бумажные тарелки и приправы, а потом вернулись попить пива и посмеяться над тем, как искусно играющий с мудреными потоками ветра Билл обставляет Бена в бадминтон 21:. Бен с неподдельным сожалением отказался от матча-реванша, кивнув на часы.

— Книжка горит, — сказал он. — Я задолжал еще шесть страниц. Если я напьюсь, то не сумею даже прочесть, что написал за сегодняшнее утро.

Сьюзан проводила его до калитки —Бен пришел из города пешком. Гася огонь, Билл кивнул своим мыслям. Бен сказал, что он — парень серьезный, и Билл готов был поймать его на слове. Парень не строил из себя важную персону, чтобы произвести на кого-нибудь впечатление, но всякий, кто работает после обеда, выходит пометить чьени-будь дерево… может статься, крупными буквами.

Однако Энн Нортон так и не смягчилась.

7:00 вечера.

Флойд Тиббитс подъехал на усыпанную дробленым камнем автостоянку возле кафе «У Делла» примерно через десять минут после того, как Делберт Марки, хозяин и бармен, зажег на фасаде новую розовую вывеску. Буквы в три фута высотой сообщали: «У ДЕЛЛА».

Снаружи сгущающиеся лиловые сумерки высасывали с неба солнечный свет, а в низко лежащих земляных «карманах» вскоре должен был образоваться грунтовый туман. Через час или около того следовало ждать появления первых вечерних завсегдатаев.

— Привет, Флойд, — сказал Делл, вытаскивая из холодильника "Майклоб”. Хороший денек?

— Отличный, — ответил Флойд. — А пивко с виду недурное.

Флойд — высокий парень с хорошо подстриженной русой бородой — был сейчас в слаксах с двойной отстрочкой и повседневном спортивном пиджаке — рабочей форме Гранта. Он был вторым по значению лицом, ведающим кредитами, и относился к своей работе с той рассеянной симпатией, какая может нежданно-негаданно пересечь грань, отделяющую ее от скуки. Флойд сознавал, что плывет по течению, но ощущение не было активно неприятным. И потом, существовала еще Сьюзи — отличная девчонка. Очень скоро она должна была подойти, и тогда, полагал Флойд, он найдет себе занятие.