Поступь хаоса - Несс Патрик - Страница 8

Киллиан приставляет дуло к его голове.

— Вон.

— Мы строим на тебя планы, малыш. — Мистер Прентисс-младший кроваво улыбается и встает на ноги. — Последний ребенок. До дня рождения остался ровно месяц, верно?

Киллиан громко и угрожающе взводит курок.

Мистер Прентисс-младший снова смотрит на нас, сплевывает и говорит:

— Скоро увидимся. — Голос у него хрипит и срывается, поэтому он быстренько улепетывает в город.

Киллиан хлопает дверью.

— Бежать надо немедленно. Через болото.

— Знаю, — отвечает Бен. — Я надеялся…

— Я тоже.

— Эй-эй! Погодите! — кричу я. — Какое еще болото?! Там спэки!

— Думай тише, — осаживает меня Киллиан. — Все куда серьезней, чем тебе кажется.

— Мне вапще ни черта не кажется! — отвечаю я. — Никуда я не пойду, пока не получу объяснений!

— Тодд… — начинает Бен.

— Они скоро вернутся, — говорит Киллиан. — Дейви Прентисс вернется, он будет не один, и мы уже не сможем тебя защитить.

— Но…

— Никаких «но»!

— Пора, Тодд, — говорит Бен. — Манчи пойдет с тобой.

— Совсем отлично…

— Тодд… — Киллиан немножко изменился. В его Шуме я слышу что-то новое, какую-то печаль, почти горе. — Тодд, — повторяет он, а потом вдруг крепко-крепко меня обнимает, задевая воротником разбитую губу. Я вскрикиваю и отшатываюсь.

— Быть может, ты возненавидишь нас, — говорит он, — но постарайся поверить: мы делаем это только из любви к тебе. Хорошо?

— Нет, — отвечаю я. — Нехорошо. Ничего хорошего тут нет.

Киллиан, как обычно, не слушает. Он встает и говорит Бену:

— Все, бегите, я постараюсь их задержать.

— Я вернусь другим путем, — говорит Бен. — Может, удастся сбить их со следа.

На прощание они долго жмут друг другу руки, потом Бен смотрит на меня, говорит «Пошли!» и тащит меня за собой к черному ходу, а Киллиан опять берет винтовку. Мы переглядываемся, и на лице у него написано — на лице и в Шуме, — что это наше последнее прощание, что мы вряд ли когда-нибудь увидимся. Я хочу ему что-то сказать, но дверь захлопывается, и его больше нет.

5

Все, что ты знаешь

— Я доведу тебя до реки, — говорит Бен, когда мы в спешке пересекаем поле — второй раз за день. — Оттуда пойдешь сам — по берегу до болота.

— Там же нет дороги, Бен, — говорю я. — И всюду кроки. Ты хочешь, чтобы меня убили?

Он глядит на меня ровным взглядом и, не сбавляя шага, отвечает:

— Другого пути нет.

— Кроки! Болото! Тихо! Ка-ка! — тявкает Манчи.

Я давно перестал спрашивать, что происходит — все равно никто и не думает мне отвечать, поэтому мы просто бежим мимо овец, которые до сих пор не в загонах — и, возможно, больше никогда туда не попадут.

— Овцы! — говорят они, провожая нас взглядами.

Мы идем дальше, мимо главного амбара, вдоль большой арасительной трубы, потом сворачиваем направо вдоль трубы поменьше и бежим в сторону дикой пустоши, туда, где вопщемто начинается остальная часть нашей огромной пустой планеты.

Бен заговаривает, только когда мы добираемся до деревьев.

— На той еде, что я тебе собрал, можно продержаться несколько дней, но растягивай ее до последнего: ешь фрукты, какие удастся найти, охоться.

— А сколько мне надо протянуть? Когда можно вернуться?

Бен останавливается. Мы только что вошли в лес. Река и тридцати метрах от нас, ее уже слышно, потомушто течение здесь довольно бурное.

Вдруг мне начинает казаться, что я попал в самое одинокое место на всем белом свете.

— Ты никогда не вернешься, Тодд, — тихо произносит Бен. — Тебе нельзя возвращаться.

— Почему? — спрашиваю я тонким голосом — выходит почти мяуканье. — Что я такого натворил, Бен?

Он подходит ко мне.

— Ничего, Тодд. Ты не сделал ничего дурного.

Бен обнимает меня — очень крепко, — и мою грудь вновь спирает: я напуган, зол и растерян. Севодня утром, когда я проснулся, все было как обычно, а сейчас меня выгоняют из города, Бен и Киллиан ведут себя так, словно я умираю, и это ужасно нечестно, не знаю почему, нечестно и все.

— Да, нечестно, — говорит Бен, отстраняясь и пристально глядя мне в глаза. — Но этому есть объяснение. — Он разворачивает меня, открывает рюкзак и что-то оттуда достает.

Книжку.

Я опускаю взгляд.

— Ты ведь знаешь, я плохо читаю, — говорю я, чувствуя себя идиотом и сгорая от стыда.

Бен немного нагибается, чтобы поравняться со мной. Его Шум ни капельки не успокаивает.

— Знаю, — мягко говорит он. — Я всегда хотел больше времени уделять твоему… — Он умолкает и протягивает мне книжку. — Дневник твоей ма. Она вела его с тех пор, как ты родился. И до самой смерти.

Мой Шум широко раскрывается.

Дневник моей ма. Личный дневник!

Бен проводит рукой по обложке.

— Мы пообещали ей, что не дадим тебя в обиду. Что ты будешь в безопасности. Пообещали, а потом тут же выбросили из головы, чтобы никто не догадался по нашему Шуму, что мы задумали.

— Включая меня.

— Иначе было нельзя. Если бы даже самая малость проникла в твой Шум, а потом в город…

Он не заканчивает.

— Как севодняшняя тишина на болоте, — добавляю я. — Стоило моим мыслям проникнуть в город, как начался хаос.

— Нет, признаться, этого мы не ожидали. — Бен глядит в ясное небо, давая понять, как сильно его застали врасплох севодняшние события. — Такого мы и представить себе не могли.

— На болоте прячется что-то опасное, Бен. Я чувствую.

Он только вновь протягивает мне книгу.

Я затряс головой.

— Бен…

— Знаю, Тодд. Но ты должен попытаться.

— Нет, Бен…

Он опять ловит мой взгляд — и не отпускает.

— Ты доверяешь мне, Тодд Хьюитт?

Я почесываю бок, не зная, что ответить.

— Конечно, — наконец выдавливаю я. — По крайней мере, доверял, пока ты не принялся собирать мои вещи.

Бен смотрит на меня еще пристальней, его взгляд похож на солнечный луч.

— Ты мне доверяешь? — повторяет он.

Я поднимаю взгляд. Конечно, я все еще ему доверяю.

— Да, Бен.

— Тогда поверь и вот чему: все, что ты сейчас знаешь, — неправда.

— Что именно? — спрашиваю я, немного повышен голос. — И почему ты просто не расскажешь мне правду?

— Потомушто знание опасно, — отвечает он серьезным, как никогда, тоном. Я пытаюсь заглянуть в его Шум, но тот взрывается и отгоняет меня. — Если я скажу сейчас, твои мысли загудят громче пчелиного улья во время сбора меда, и тебя сразу же найдут. Ты должен бежать, Тодд. Бежать как можно дальше.

— Но куда?! — кричу я. — Бежать-то некуда!

Бен глубоко вздыхает.

— Есть.

Я молчу.

— В начале дневника ты найдешь сложенную карту, — говорит Бен. — Я сделал ее сам. Не вздумай на нее смотреть, пока не убежишь подальше от города, ясно? Ступай на болото. Там ты разберешься, что делать.

Шум его говорит об обратном: он вовсе не уверен, что я разберусь.

— Да и мало ли что может случиться, верно? — вслух добавляю я.

Бен не отвечает.

— Почему вы заранее собрали мой рюкзак? — спрашиваю я, немного пятясь. — Если то, что случилось на болоте, было так неожиданно, почему вы давно были готовы выгнать меня из города?

— Мы задумали это, когда ты был совсем маленьким. — Он с трудом проглатывает ком в горле, и меня со всех сторон окружает его печаль. — Мы хотели выслать тебя отсюда, как только ты достаточно повзрослеешь и сможешь сам…

— Да бросьте, вы просто хотели отдать меня на съедение крокам! — Я снова пячусь.

— Нет, Тодд!.. — Бен делает шаг в мою сторону, по-прежнему протягивая мне дневник. Я пячусь еще немного. Он опускает руки.

А потом закрывает глаза и открывает мне Шум.

Первым делом я читаю в нем слова всего один месяц...

Тогда наступит мой день рождения…

День, когда я стану мужчиной…

И…

И…

И тогда…

Случится то, что случается со всеми мальчиками, которые становятся мужчинами…