Всемогущий текст-процессор - Кинг Стивен - Страница 5

— Сегодня игра была в честь Дня Благодарения, — сказала она. — Мы устроили ее на семь дней раньше, потому что на следующей неделе отцу Филлипсу нужно ложиться в больницу вырезать желчный пузырь. Я выиграла главный приз.

Лина улыбнулась, показав зубы, перепачканные шоколадом и ореховым маслом.

— Лина, ты не жалеешь иногда, что у нас нет детей? — спросил Ричард.

Она посмотрела так, словно он сошел с ума.

— На кой черт мне такая обуза? — ответила Лина вопросом на вопрос и поставила оставшиеся полбанки конфет обратно в буфет. — Я ложусь спать. Ты идешь или опять будешь сидеть за пишущей машинкой?

— Пожалуй, еще посижу, — сказал он на удивление спокойным голосом. — Я недолго.

— Этот хлам работает?

— Что?.. — Он тут же понял о чем она и опять остро ощутил свою вину. Она знала о текст-процессоре, конечно же, знала. То, что он вычеркнул Сета, никак не повлияло на Роджера и судьбу его семьи. — Э-э-э… Нет. Не работает.

— Этот твой племянник… Вечно голова в облаках. Весь в тебя, Ричард. Не будь ты таким тихоней, я бы, пожалуй, подумала, что это твоя работа пятнадцатилетней давности. — Она рассмеялась грубо и неожиданно громко — типичный смех стареющей пошлой бабы, и он едва сдержался, чтобы не ударить ее. Затем на его губах возникла улыбка, тонкая и такая же белая и холодная, как морозильник, появившийся в этом мире вместо Сета.

— Я недолго, — повторил он. — Нужно кое-что записать.

— Почему бы тебе не написать рассказ, за который дадут Нобелевскую премию или что-нибудь другое в этом духе? — безразлично спросила она. Доски пола скрипели и прогибались, когда Лина, колыхаясь, шла к лестнице. — Мы все еще должны за мои очки для чтения. И платеж за видеомагнитофон просрочен. Когда ты наконец сделаешь хоть немного денег, черт побери?

— Я не знаю, Лина, — сказал Ричард. — Но сегодня у меня есть хорошая идея. Действительно хорошая.

Лина обернулась и посмотрела на него, явно собираясь сказать нечто саркастическое, мол, ни от одной его хорошей идеи еще никогда не было толка. Не сказала. Может быть, что-то в улыбке Ричарда остановило ее, и женщина молча пошла наверх. Ричард остался стоять, прислушиваясь к ее тяжелым шагам. По лбу его катился пот. Он чувствовал одновременно и слабость, и какое-то возбуждение.

Потом Ричард повернулся и, выйдя из дома, двинулся к своему кабинету.

На этот раз процессор начал даже не гудеть или реветь, а хрипло прерывисто завывать, как только он включил машину. И почти сразу из корпуса дисплейного блока запахло горящей обмоткой трансформатора, а когда он нажал клавишу «EXECUTE», убирая с экрана поздравление, блок задымился.

«Времени осталось мало, — пронеслось у него в голове. — Нет… Времени просто не осталось. Джон знал это, и теперь я тоже знаю».

Нужно было что-то выбирать — либо вернуть Сета, нажав клавишу «Вставить» (он не сомневался, что это можно сделать с такой же легкостью, как он сделал золотые монеты) или завершить начатое.

Запах становился все сильнее, все тревожнее. Еще немного, и загорится мигающее слово «Перегрузка».

Он напечатал:

М о я ж е н а А д е л и н а М э й б л У о р е н

Х а г с т р о м.

Нажал клавишу «Вычеркнуть».

Напечатал:

У м е н я н и к о г о н е т …

И в верхнем правом углу экрана замигали слова:

П е р е г р у з к а. П е р е г р у з к а. П е р е г р у з к а.

«Я прошу тебя. Пожалуйста, дай мне закончить. Пожалуйста, пожалуйста…»

Дым, вьющийся из решетки видеоблока, стал совсем густым и серым. Ричард взглянул на ревущий процессор и увидел, что оттуда тоже валит дым, а за завесой дыма, где-то внутри, разгорается зловещее красное пятнышко огня.

«Волшебный шар», скажи, я буду здоров, богат и умен? Или я буду жить один и, может быть, покончу с собой от тоски? Есть ли у меня еще время?»

«Сейчас не знаю, задай этот вопрос позже».

Но «позже» уже не будет.

Ричард нажал «Вставить», и весь экран за исключением лихорадочно мелькающего теперь слова «Перегрузка» погас.

Он продолжал печатать:

…к р о м е ж е н ы Б е л и н д ы и с ы н а

Д ж о н а т а н а.

Ричард нажал «EXECUTE» дважды.

«Теперь, — подумал он, — я напечатаю: „Все неполадки в этом текст-процессоре были устранены еще до того, как мистер Нордхоф принес его сюда“. Или: „У меня есть идеи по крайней мере на два десятка бестселлеров“. Или: „Моя семья будет жить счастливо“. Или…

Он ничего не напечатал. Пальцы беспомощно повисли над клавиатурой, когда он почувствовал, в буквальном смысле почувствовал, как все его мысли застыли неподвижно, словно автомашины, затертые в самом худшем за всю историю существования двигателей внутреннего сгорания манхэттенском автомобильном заторе.

Неожиданно экран наполнился словами:

…г р у з к а, п е р е г р у з к а, п е р е г р у з к а,

п е р е г р у з к а, п е р е г р у з к а …

Что-то громко щелкнуло, и процессор взорвался. Из блока метнулось и тут же угасло пламя. Ричард откинулся на стуле, закрыв лицо руками на случай, если взорвется экран, но экран просто погас.

Ричард продолжал сидеть, глядя в темную пустоту экрана.

«Сейчас не уверен, задай этот вопрос позже».

— Папа?

Он повернулся на стуле. Сердце его стучало так сильно, что казалось вот-вот вырвется из груди.

На пороге кабинета стоял Джон. Джон Хагстром. Лицо его осталось почти таким же, хотя какое-то чуть заметное отличие все же было. Может быть, подумал Ричард, из-за того, что отец другой. А может, в глазах Джона просто нет теперь настороженного выражения, усиливаемого очками с толстыми стеклами. (Ричард заметил, что вместо уродливых очков в штампованной пластиковой оправе, которые Роджер всегда покупал мальчику, потому что они стоили на пятнадцать долларов дешевле, Джон носил теперь другие — с изящными тонкими дужками.)

А может быть, дело еще проще: он перестал выглядеть обреченным.

— Джон? — хрипло спросил Ричард, успев подумать: «Неужели мне нужно было что-то еще?» Было? Глупо, но он хотел тогда чего-то еще. Видимо, людям всегда что-то нужно. — Джон? Это ты?

— А кто же еще? — Сын мотнул головой в сторону текст-процессора. — Тебя не поранило, когда эта штука отправилась в свой компьютерный рай, нет?

— Нет. Все в порядке.

Джон кивнул.

— Жаль, что он так и не заработал. Не знаю, что на меня нашло, когда я монтировал его из этого хлама. — Он покачал головой. — Честное слово, не знаю. Словно меня что-то заставило. Ерунда какая-то.

— Может быть, — сказал Ричард, вставая обнимая сына за плечи, — в следующий раз у тебя получится лучше.

— Может. А может, я попробую что-нибудь другое.

— Тоже неплохо.

— Мама сказала, что приготовила тебе какао.

— Отлично, — сказал Ричард, и они вдвоем отправились к дому, в который никто никогда не приносил замороженную индейку, выигранную в бинго. — Чашка какао сейчас будет в самый раз.

— Завтра я разберу его, вытащу оттуда все, что может пригодиться, и отвезу остальное на свалку, — сказал Джон.

Ричард кивнул.

— Мы вычеркнем его из нашей жизни, — сказал он, и, дружно рассмеявшись, отец и сын вошли в дом, где уже пахло горячим какао.