Воспламеняющая взглядом (Порождающая огонь) - Кинг Стивен - Страница 46

Пожар поверг Контору в замешательство, тут-то Энди и мог беспрепятственно отослать свои письма. Но, очевидно, Макги сами пребывали в замешательстве. И упустили верный шанс дать о себе знать письменно или устно, по телефону… кстати, еще неизвестно, был ли бы им от этого прок. Мозги сейчас у всех с вывихом, а газетчики — эти гребут под себя. Им подавай красивую упаковку. Что-нибудь из жизни Марго или Бу, Сюзанны или Шерил. Тут верняк.

— Марго Хемингуэ и Бу Деррик, Сюзанна Саммер, Шерил Тиге — американские киноактрисы.

А теперь они в западне. Всю зиму Кэп перебирал варианты. Он занимался этим даже на похоронах жены. И под конец выработал план действий, который сейчас предстояло осуществить. Их человек в Брэдфорде, Пейсон, сообщал, что вот-вот вскроется лед на Ташморском озере. Вдобавок Макги отправил письма и ждет ответа со дня на день — если уже не заподозрил, что его письма не дошли до адресатов. Того и гляди, снимутся с места, а это не входило в планы Кэпа.

Под стопкой фотографий, в голубой папке с грифом «совершенно секретно», лежал доклад — больше трехсот машинописных страниц. Одиннадцать специалистов под руководством доктора Патрика Хокстеттера, практикующего психолога и психотерапевта, подготовили совместное заключение и обрисовали перспективы. Хокстеттера Кэп ставил в первую десятку наиболее светлых голов из тех, что находились в распоряжении Конторы. За восемьсот тысяч долларов, в которые доклад обошелся налогоплательщикам, он обязан иметь светлую голову. Листая доклад, Кэп думал о том, что бы сказал по этому поводу Уэнлесс, незабвенный певец конца света.

В докладе Кэп нашел подтверждение своим интуитивным догадкам: Энди надо взять живым. В основе всех выкладок команды Хокстеттера лежала мысль, что скрытые возможности человека не могут проявиться без его желания… ключевым словом тут была воля.

Девочка могла потерять контроль над своими возможностями (очевидно, они не сводятся к одному пирокинезу), не совладать с собственной волей, но лишь она сама, подчеркивалось в фундаментальном исследовании, решала, пустить ли ей в ход заветное оружие, — как это произошло на ферме Мэндерсов, когда она увидела, что агенты Конторы хотят убить ее отца.

Он бегло просмотрел отчеты об эксперименте с «лот шесть». Все записи и выкладки компьютера говорили об одном: первотолчком является воля.

Исходя из этого, Хокстеттер и его коллеги перерыли все мыслимые транквилизаторы, прежде чем остановиться на торазине для Энди и новом препарате, оразине, для девочки. Тот, кто мог продраться сквозь семьдесят страниц словесных джунглей, оказывался перед простым выводом: транквилизаторы погрузят подопытных в сомнамбулическое блаженное состояние. Лишенные воли, они не смогут сделать выбор между молоком и горячим шоколадом, не говоря уже о том, чтобы устраивать пожары или внушать людям, что они ослепли.

Энди Макги можно было постоянно держать на наркотиках. Толку от него все равно никакого, так, пустышка, отработанный пар — об этом говорили и доклад, и интуиция Кэпа. Их интересовала девчонка. Дайте мне шесть месяцев, думал Кэп, и я управлюсь. Я вам в точности изображу, что творится в этой удивительной головке. А там уж ни палата представителей, ни подкомиссии сената не устоят перед соблазном химического воздействия на психику, открывающего для военных невиданные перспективы, даже если эта девчонка способна выдать половину того, что подозревал в ней Уэнлесс.

Но открывались и другие горизонты. О них умалчивала голубая папка, ибо есть тайны, слишком взрывоопасные даже для грифа «совершенно секретно». Всего неделю назад Хокстеттер, у которого все больше захватывало дух от панорамы, возникшей перед ним и его учеными коллегами, намекнул об том вскользь.

— Фактор-зет… — сказал он Кэпу. — Вы не задумывались над тем, как все может повернуться, если выяснится, что девочка небесплодна?

Кэп задумывался, хотя и не сказал об этом Хокстеттеру. Тут возникал интересный, чреватый любыми неожиданностями вопрос, связанный с евгеникой… с евгеникой, а попутно с нацизмом и теорией высших рас — короче, с тем, против чего американцы воевали во вторую мировую войну. Но одно дело пробурить философскую скважину, из которой фонтанирует всякая муть («вы хотите узурпировать божественную власть!»), и другое — представить лабораторные доказательства, что потомство участников эксперимента «лот шесть» может стать живыми факелами, левитаторами, телепатами и еще бог знает кем. Чего стоят идеалы, когда появляются вполне земные контрдоводы! Допустим, таковые нашлись, что тогда? Фермы по разведению новых видов? На первый взгляд — безумие, но Кэп не считал это столь уж невероятным. Тут ключ ко всему. И к всеобщему миру и к мировому господству — а в чем, собственно, разница, если убрать кривые зеркала риторики и высоких слов?

Тут тебе червей не на одну рыбалку. Перспектива на десятки лет. Кэп понимал — в его распоряжении не более шести месяцев; не так уж мало, чтобы заложить основы: сделать топографическую съемку местности, прежде чем ее избороздят шоссейные и железные дороги. Это будет его подарок отечеству и всему миру. В сравнении с этим жизнь какого-то беглого преподавателя колледжа и его оборвашки дочери — все равно что пыль на ветру.

Разумеется, нельзя постоянно держать девчонку на транквилизаторах, если они ждут от тестов серьезного результата, — что ж, имея заложником отца, они смогут оказать на нее давление. Ну а захотят устроить проверочку ему, сработает обратный принцип.

Простейшая система рычагов. Как говорил Архимед, дайте мне рычаг, и я переверну мир.

Загудел селектор.

— Джон Рэйнберд в приемной, — доложила новая секретарша. В ее обычно бесстрастном казенном голосе мелькнули высокие нотки, выдававшие испуг.

Тут я тебя понимаю, малышка, подумал Кэп.

— Пригласите его, пожалуйста.

Рэйнберд не меняется.

Он не спеша вошел. Потертая кожаная куртка, выцветшая клетчатая рубашка. Ободранные рыжие башмаки выглядывают из-под линялых узких джинсов. Огромная голова подпирает потолок. И эта развороченная пустая глазница, заставившая Кэпа внутренне содрогнуться.

— Кэп, — сказал он, опускаясь на стул, — что-то я засиделся в пустыне.

— Дом в Флэгстаффе, — сказал Кэп. — Слышал, как же. И о вашей коллекции обуви тоже.

Джон Рэйнберд не мигая буравил его здоровым глазом. — А вы все ходите в своих старых дерьмодавах, — добавил Кэп.

Рэйнберд скривил губы в улыбке, продолжая молчать. Вновь беспокойство овладело Кэпом, и он еще раз спросил себя, насколько Рэйнберд посвящен в планы и почему вопрос этот не дает ему покоя.

— У меня есть работа для вас, — сказал он.

— Отлично. Та, что я хочу?

Кэп озадаченно взглянул на него, подумал, затем сказал: — Думаю, да.

— Что от меня потребуется?

Кэп рассказал в общих чертах, каким образом Энди и Чарли попадут в Лонгмонт. Он был краток.

— Не промахнетесь? — спросил он, закончив.

— Я никогда не промахиваюсь. Да и план хорош. Все будет в порядке.

— Мне очень лестно слышать ваше одобрение, — сказал Кэп. Предполагалась легкая ирония, а на поверку вылезло раздражение. Черт бы его побрал со всеми потрохами.

— Я спущу курок, — сказал Рэйнберд. — Но при одном условии.

Кэп встал, навалившись на стол, который был завален бумагами из «дела Макги», и весь подался к Рэйнберду.

— Нет, — сказал он. — Здесь условия ставлю я.

— Один раз сделаете исключение, — возразил Рэйнберд. — Я думаю, вам это не составит труда.

— Повторяю: нет. — Сердце заколотилось в груди у Кэпа, и он не мог понять, от страха или от бешенства. — Вам объяснить? Во главе агентства и всех служб стою я. А вы находитесь в моем подчинении. Кажется, армия должна была приучить вас к понятию «старший по званию».

— Да, — улыбнулся Рэйнберд. — Я даже кой-кому из них свернул шею. Один раз, кстати, по приказу Конторы. По вашему приказу, Кэп.

— Это что, угроза? — выкрикнул Кэп. Он чувствовал, надо взять себя в руки, но ничего не мог с собой поделать. — Угроза, дьявол вас раздери? Я вижу, вы совсем рехнулись! Мне достаточно нажать кнопку, и вы не выйдете из этого здания! А спустить курок охотники найдутся…