Третья волна - Тоффлер Элвин - Страница 68

Разумеется, реальная жизнь редко совпадает с романтическим вымыслом. Класс, социальный статус и богатство продолжали играть роль в выборе партнера. Но все эти соображения считались вторичными по сравнению с Любовью с большой буквы.

Завтрашнее появление «электронного коттеджа» может легко преодолеть эту прямолинейную логику. Те, кто собираются работать дома с женой (или с мужем), вместо того, чтобы проводить большую часть бодрствования вне дома, должны, очевидно, принимать во внимание не только сексуальное и психологическое удовольствие — или, фактически, социальный статус. Они могут настаивать на «плюс Любовь» — сексуальное и психологическое удовольствие плюс ум (в то время как их деды предпочитали мускулы), плюс сознательность, ответственность, самодисциплина или другие достоинства, связанные с работой. Возможно, мы услышим, как какой — нибудь певец в будущем проникновенно споет нечто вроде:

Если говорить серьезно, можно представить себе семьи будущего, приобретшие добавочные функции, а не потерявшие их, семьи, которые смогут стать многоцелевой, а не узкоспециализированной социальной группой. Благодаря такому изменению брачных критериев, само определение любви может стать иным.

Кампания за детский труд

Дети тоже росли бы иначе в «электронных коттеджах», поскольку на их глазах совершалась бы работа. Дети Первой волны, начиная с первого проблеска сознания, видели своих родителей за работой. Напротив, дети Второй волны — во всяком случае в недавних поколениях — были изолированы в школах и отделены от настоящей рабочей жизни. Сегодня большинство из них имеет самые туманные понятия о том, что делают их родители на службе и как они там существуют. Вот, возможно, недостоверная история, которая может быть рассказана в подтверждение этого. Один администратор как — то решает привести сына в свой офис и взять его с собой на ланч. Мальчик видит в офисе ковры, рассеянный свет, изысканно отделанную приемную. Он видит великолепный дорогой ресторан с подобострастными официантами и головокружительными ценами. Наконец, представив себе дом и не в силах удержаться, мальчик спрашивает: «Папа, как получается, что ты такой богатый, а мы такие бедные?»

Дело в том, что дети сегодня — особенно богатые — полностью отлучены от наиболее важной части жизни своих родителей. В «электронном коттедже» дети не только наблюдают за работой, они могут, по достижении определенного возраста, участвовать в ней сами. Запрещение детского труда в период Второй волны — изначально необходимое и продиктованное самыми лучшими намерениями, но сейчас по большей части превратившееся в устаревшее решение держать молодых людей подальше от многолюдного рынка рабочих мест — станет труднее проводить в жизнь при работе дома. Некоторые виды работ могут быть специально предназначены для подростков и даже входить в их образование. (Те, кто недооценивает способность совсем юных понимать и делать весьма замысловатую работу, никогда не видели четырнадцати — пятнадцатилетних ребят, которые работают, возможно нелегально, «продавцами» в калифорнийских компьютерных магазинах. Мне такие молодые ребята объясняли сложности работы на домашнем компьютере.)

Отчуждение сегодняшней молодежи в большой мере результат того, что она была вынуждена принять непроизводительную роль в обществе в период бесконечно растянувшегося взросления. «Электронный коттедж» смог бы противодействовать этой ситуации.

В самом деле, включение молодежи в работу в «электронном коттедже» может предложить единственно реальное разрешение проблемы юношеской высокой безработицы. Эта проблема в ближайшие годы сильно возрастет во многих странах, неся с собой юношескую преступность, насилие и психологическое измельчание. Она не может быть разрешена в рамках Второй волны, кроме как тоталитарными методами, например призывом молодых людей на войну или на военную службу. «Электронный коттедж» открывает альтернативный путь возвращения молодежи в общество, к экономически производительным занятиям, и мы сможем скоро увидеть политические кампании, направленные не против, а за детский труд, наряду с борьбой за необходимые меры для защиты их от грубой экономической эксплуатации.

Электронная расширенная семья

Кроме этого, легко представить себе работающую дома семью совершенно другого типа: «электронную расширенную семью».

Вероятно, самой распространенной формой в обществе периода Первой волны была так называемая большая семья, в которой несколько поколений жило под одной крышей. Существовали также «расширенные» семьи, в которых, кроме членов семьи, жил еще неродственник — сирота, возможно, не один, а двое, помощник, или еще одни рабочие руки на ферме, или еще кто — нибудь. Можно таким же образом вообразить работающую дома семью завтрашнего дня, которая приглашает одного — двух людей со стороны — например, коллегу с фирмы жены или мужа, или, допустим, заказчика, или человека, занятого «смежной» работой, или ребенка соседа, который хочет изучить специальность. Можно предвидеть оформление специально разработанными законами о коммуне — и — корпорации или кооперативе такой семьи как группы малого бизнеса. Для многих семья станет электронной и расширенной.

Справедливо, что большинство коммун, созданных в 1960–1970 гг., вскоре распалось, и это могло дать основания полагать, будто коммуны как таковые в высокоразвитых обществах нестабильны по природе. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что коммуны, распавшиеся быстрее всего, были созданы в первую очередь для психологических задач — способствовать человеческим взаимоотношениям, бороться с одиночеством, поддерживать близкие отношения и т. п. У большинства из них не было никакой экономической основы, члены коммуны сами рассматривали свои объединения как утопический эксперимент. Коммуны, которые какое — то время продержались — а некоторые держатся до сих пор, — напротив, обладали ясной внешней задачей, экономической основой и скорее практической, а не утопической перспективой.

Внешняя задача сплачивает группу. Она может также обеспечить необходимую экономическую основу. Если внешняя задача — оформление нового изделия, ведение «электронной канцелярии» больницы, обработка данных для транспортной авиалинии, то электронная коммуна будущего может и в самом деле превратиться во вполне работоспособный и стабильный тип семьи.

Более того, поскольку такие электронные расширенные семьи создаются не для того, чтобы осуждать другой стиль жизни или демонстрировать свои цели, а для того, чтобы стать неотъемлемой частью основного направления экономической системы, их возможность выжить резко возрастает. Мы сможем увидеть, как такие семьи будут контактировать друг с другом, образуя сеть. Такие сети расширенных семей смогут заниматься каким — либо нужным бизнесом или социальными службами, кооперируясь, чтобы продавать свою работу, или создавать собственные варианты профсоюзов, которые могли бы представлять их. Внутри семей могут существовать или не существовать половые связи, оформленные браком. Семьи могут быть, а могут и не быть гетеросексуальными, иметь или не иметь детей.

Короче говоря, мы видим здесь возможное возрождение расширенной семьи. Сегодня около 6 % взрослых в Америке живут в обычных больших семьях. Легко можно себе представить, что в следующем поколении их число удвоится или утроится, причем в некоторых будут жить люди «со стороны». Это будет движение, вовлекающее миллионы только в Соединенных Штатах. Для жизни в коммунах, для различных моделей любовных и супружеских отношений, для восстановления дружеских связей, для экономики и потребительского рынка, как и для нашей психики и структуры личности, возникновение электронной расширенной семьи будет иметь важное значение.