Лисий хвост, или По наглой рыжей моське - Жданова Светлана "Лисавета" - Страница 16

— А что, просто так зайти не могла?

— В эти горы просто так никто не ходит. Опасно слишком. — Он чинно сдул белесый парок над блюдцем и глянул поверх него. — Так что тебе нужно, Лиса?

— Смотря что у тебя есть, — насупилась я. Дракон ведь не объяснил, что это за артефакт такой. Вот я впросак попаду, если у теншуа их несколько.

— У меня много чего есть, — нагло улыбнулась эта ошибка Сергея Зверева.

Я засопела, потому как сказать было нечего.

— А что у тебя есть взамен?

И снова молчание.

— Зачем же ты пришла, если не знаешь, что тебе нужно и на что это обменять?

— Меня как послали, так я и пришла!

— Кто послал?

— Раздолбай один.

Юрчик помолчал и с заметной ленцой завернул кусок мяса и зелень в сухую пресную лепешку — точно такой я уже несколько минут давилась. А сразу показать нельзя было? Нравится ему меня дурой выставлять!

— Давай так — я разрешу тебе забрать одну вещь из моей коллекции, любую, какую захочешь, но ты взамен кое-что сделаешь для меня.

— Что? — напряглась я.

Он снова фыркнул:

— Нужна ты мне была, корова! Есть у меня работка. Не скажу, что непыльная, зато как раз для таких недалеких умом, как ты.

— Слышь, Юрик, еще раз скажешь что-то в этом роде — и быть тебе не ангелом крылатым, а курицей щипаной. Все понятно?

Глаза его нехорошо блеснули:

— А ты не забываешься?

— Всему есть границы. Оскорблять себя я не дам. Понимай это как хочешь, герой анимашки!

Хорошо хоть ангелок не понял, кем я его обозвала. А спросить гордость явно не позволила, вон лоб морщил.

Кстати, задание оказалось, мягко говоря, очень грязным. В прямом смысле слова! В горе у пернатого обнаружилась пещерка с наваленной прямо на пол рухлядью. Чего тут только не было — от старых полусгнивших стульев до вазочек из тонкого фарфора. И все это в таком жутком состоянии, что даже я, существо, не сильно отличающееся чистоплотностью, пришла в культурный шок.

— Вот, — сказал Юрик. — Уберешься здесь, все по местам расставишь, что надо — вымоешь, что выбросить — только посоветовавшись со мной. Понятно, Лиска?

Я ничего не ответила — стояла в тихой панике от объемов работ. Так меня не подставляли даже в школе на сельхозраскопках, в простонародье именуемых «картошкой». Там хоть выделили делянку и работай «от сих и до обеда», не особо контролируя скорость и производительность труда. А тут же все надо разгрести! Для такой лентяйки — хуже наказания за грехи не придумать.

— Может, это таки ад? — взмолилась я. А потом опомнилась: — Если это ад, то с обществом мне не повезло.

Для начала я решила выкинуть все не подлежащее восстановлению. Но так как некоторые вещи просто отказывались поддаваться определению без помывки, пришлось брать у Оюррина тазик с водой и тряпочку. Как пролетел день, я особо и не заметила. Это место напоминало очень грязный запущенный музей с кучей интересного, непонятного барахла. Мне всегда нравилось ходить по местам типа бабушкиного чердака, пусть там и хранилась только совковая рухлядь, доски и козлиные шкуры. Зато всегда можно было помечтать, спуская свою фантазию на тормозах. Жаль только, что мой строгий дед быстро выгонял шалившую детвору. И вот теперь я получила полную свободу и целый ангелов чердачок на растерзание моей теперь уже больной фантазии.

Чего тут только не было! Первый час я как заведенная носилась из угла в угол, рассматривая все самое занятное. Потом поняла, что такими темпами ничего не сделаю, и начала разбор бардака.

Когда пришел Юрик, у одной из стен высилась целая куча вещей на выброс, а все более-менее нормальное валялось разбросанное по полу. Он склонился над кучей, что-то там поворошил и кивнул:

— Вроде ничего хорошего не выкинула.

— А ты чего ожидал? У такой жмотки, как я, ничего просто так не выкидывается.

Вообще-то даже для меня собственный энтузиазм стал неожиданностью. Дома уборкой я занималась только из-под палки, да и то до конца ничего не доделывала. Хотя бывали моменты особого вдохновения, во время которых я двигала мебель и выкидывала залежи старых вещей. Вот только такое обычно длилось не дольше пары часов. А тут несколько дней практически не вылезала из завалов полузаброшенного хранилища.

Пещера оказалась кладезем диковинок и настоящих произведений искусства. Чего только стоили драгоценные украшения, сделанные столь искусной рукой, что даже я, не падкая на камни и металл, не могла сдержать вздох восхищения при виде тонких золотых завитков или блеска многогранных каменьев. А какие тут хранились книги! Мне даже в страшном сне не могли присниться такие талмуды, написанные превосходным каллиграфическим почерком. Написанные, не напечатанные! Притом некоторые могли смело претендовать на звание советской энциклопедии «Все в одной». Передвигала я эту «книжку-малютку» только волоком. И до чего же великолепными оказались изделия из цветного стекла и металла — изящные вазочки и пиалы, кубки и масляные светильники! Но покорила меня небольшая круглая чаша из красного стекла, которую поддерживали три медных летучих мышки. Она была столь… нет, не красива, скорее завораживающе прекрасна, что я не могла оторвать от нее глаз и с полчаса сидела, крутя в руках это чудо.

В голове даже зародилась одна мыслишка — по-тихому спрятать вещицу в своей суме. Этот ангелок неощипанный время от времени куда-то улетал, и возможность была… Но только здравый смысл мне подсказывал — Юрик не так глуп и обязательно все проверит.

Конечно, можно было взять чашу как плату за мои услуги поломойки, музейщика и уборщицы в одной хвисе. Вот только я уже нашла то, что просил дракон. Вернее, подозревала, что это именно оно.

Едва ли не треть всей коллекции, собранной этим клептоманом, составляло оружие. Да еще какое — ни одного банального клинка, ни одной заржавевшей секиры или копья, ни одной подгнившей стрелы. А красивые какие… Остро заточенная сталь всегда привлекала мое внимание. Помнится, в тульском музее дольше всего я простояла именно в зале холодного оружия. Здесь же мне позволили дотронуться до прохладного металла, впитывающего мое тепло, словно земля — кровь. Правда, и этого хватало. Вида крови, я имею в виду. Некоторые клинки словно специально подставлялись под руку острыми лезвиями. Как я там без пальцев не осталась, вообще не понимаю.

И только одно оружие всегда оставалось ледяным. Моих знаний не хватило, чтобы с ходу определить, что это — топор или секира, но, полазив в книгах, я остановилась на первом варианте. Недлинное черное древко и блестящая начищенная сталь, соединившись вместе, образовали совершенство. Никогда не думала, что в столь тяжелом на первый взгляд экземпляре могут скрываться изящество форм и легкость в использовании. А главное, у самого лезвия имелось украшение в виде дракона, да и сам металл оказался очень холодным.

В общем, я влюбилась в вещь и готова была признать себя фетишисткой.

Даже в две вещи.

Эх!

Кстати, Юрик оказался не таким уж и сволочным, каким себя воображал. Мало того, что кормил-поил, так еще и летать учил. Но безуспешно, страх высоты оказался во мне сильнее. Оюррин ругался страшно, называл меня бестолочью. Только ничего не помогало.

К полудню третьего дня я закончила разбор завалов и позвала ангелочка принять работу. Походив между стеллажами и сундуками, он довольно кивнул:

— Ты решила, что возьмешь?

Я скользнула взглядом по красной чаше, обреченно вздохнула и потянулась рукой к черному древку топорика.

— И почему я не удивлен, — протянул теншуа.

— Так ты мне его отдашь? И отпустишь?

— Почему нет? Мы заключили договор.

Я улыбнулась. А потом нагло повисла на шее Юрика. Точнее… в общем, ангел едва не получил перелом ребер.

— Фу, какая ты пыльная! Иди искупайся перед ужином.

Идея мне понравилась. Горная речушка протекала совсем недалеко от скалы, в которой обосновался теншуа. Пришлось снова прыгать через ту пропасть, но после уроков Юрика это уже не представляло сложности. Вода здесь холодная и, похоже, минеральная. С такой не то что бальзама, верного спутника девушки двадцать первого века, даже шампуня не надо. Освежившись, я села на берегу и принялась расчесывать влажные волосы. Они упрямо свивались в кольца, но сейчас мне не хотелось противиться этому. Мне было лет шестнадцать, когда каштановый цвет густых волос, обрезанных в длинное каре, начал раздражать. Коробочка краски оттенка «тициан» решила проблему. А я слушала Милен Фармер и читала свои первые книги фэнтези.