Скандал из жизни знаменитости - Майклс Ли - Страница 16

– Извини. Я понятия не имею. – Она взвешивала каждое слово. Стефани и другие ее подруги нянчили детей так же легко и привычно, как листали женские романы, не считаясь с тем, кто с чьим возился больше. Для них это было совершенно естественно, Аманде просто в голову не приходило, что кто-то может и не иметь подобной поддержки. Но ведь Южная Калифорния не Спрингхилл, а друзья Чейза совсем не похожи на подруг Аманды.

Чейз наклонился к ней, потрепал упавшие на плечо пшеничные пряди.

– И ты извини меня. Я не должен был срывать на тебе свое раздражение.

Она с трудом улыбнулась.

– Ничего, все в порядке.

Кончики его пальцев заскользили вниз по руке, задержались на сгибе локтя.

– Аманда, если я вчера ночью вел себя слишком самонадеянно…

Она изумилась. Чейз – и слишком самонадеян? Он ведь всего лишь поцеловал ее. Или… о Боже, неужели он заподозрил, до какой степени эта мимолетная нежность ее потрясла?

– Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать.

– Тот факт, что я до сих пор не видел поблизости от тебя ни одного мужчины старше четырех лет, не значит, что такого мужчины вовсе не существует, – суховато пояснил он.

– О! В этом смысле.

– И если я повел себя бестактно, сказав, что хочу провести с тобой ночь, то я тоже прошу прощения. Не скажу, что это была неправда, но если у тебя кто-то есть…

Она покачала головой и увидела, как его глаза моментально загорелись самоуверенностью, желанием и юмором, достаточным, чтобы она тут же насторожилась. О чем это он думает? О том, что она без ума от него настолько, чтобы отбросить здравый смысл?

А почему бы ему и не думать так? Она к этому очень близка.

– Это хорошо, – мягко произнес он.

Она поспешно добавила:

– Во всяком случае, в данный момент нет никого, но завтра – кто знает?

– Это верно, – не стал спорить Чейз. Голос его звучал вкрадчиво, а дыхание согревало ей висок. Он прикоснулся поцелуем к ее щеке, и его губы скользнули по горящей коже, накрыли ее рот. – Завтра всякое может случиться.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующее утро за завтраком, размешивая овсяные хлопья в молоке, Ники недовольно сообщил:

– Так нечестно. Флойд умеет свистеть, а я – нет. Еще он может купаться в чашке. А я должен мокнуть весь.

Ему гораздо лучше, сделала вывод Аманда. Последние несколько дней он уже не поднимал шума из-за купания, потому что сам понял: после ванны меньше чешется.

Она перегнулась через стойку бара, чтобы взглянуть на него как следует. Сегодня его аристократические брови были недовольно нахмурены, а оспинки от ветрянки начали бледнеть. Во всяком случае, со вчерашнего дня не появилось ни единого нового пятнышка, а старые заметно подсохли, так что теперь ему вполне можно было общаться с другими людьми.

Она погрустнела при этой мысли. Как же ей будет его недоставать!..

– А ты устрой соревнование, – предложила она. – Кто сможет научиться быстрее: ты – свистеть, как Флойд, или Флойд – произносить твое имя.

Он сложил губы и дунул изо всех сил. Попытка оказалась безуспешной, и у него на лице появилось такое отвращение к самому себе, что Аманде пришлось поспешно уткнуться в свою книжку кулинарных рецептов, чтобы скрыть улыбку.

– Да-а, без тренировки ничего не получится, Ники. Ну что, с хлопьями покончено?

Кивнув, он осторожно донес чашку до раковины, чтобы Аманда могла выбросить остатки в ведро.

– А что мы сегодня утром будем делать?

– Я как раз подумала: а не испечь ли нам печенье? Помнишь ту сказку, что мы читали вчера на ночь, о пряничном человечке?

Ники кивнул. Затем он подтащил табурет поближе к Аманде, вскарабкался на него и взялся за ложку, из чего Аманда сделала вывод, что он полностью одобряет ее план.

Пока печенье сидело в духовке, он устроился рядом с клеткой Флойда и твердил без остановки «Скажи «Ники»!» так упорно, что Аманда едва не сошла с ума. В конце концов он сдался и, вернувшись на кухню, склонился над горячей, только из духовки, сковородой с ароматными пряниками и вдохнул пряный запах.

– Эти прянички щекочут мне нос, – объявил он. – А птицы все равно глупые. У меня дома собака!

– Правда?

– Большая. – Он изучающе всматривался в Аманду, словно прикидывая, до какой степени она ему поверит, и наконец высоко вскинул руки: – Во-от такая. До самого неба!

Ну еще бы, подумала Аманда. В детском воображении собаки могут быть какими угодно.

– У нее есть пятнышки, полосочки, а шерсть пушистая-пушистая!

– А где же она сейчас, кто ее кормит, пока тебя нет?

Этот вопрос, без сомнения, не приходил Ники в голову. Малыш тяжело вздохнул.

– Ну-у, я бы хотел, чтобы у меня была большая собака.

– Тебе бы было с ней очень весело, правда? Но и забот тоже прибавилось бы. Кто бы присматривал за твоей собакой, пока тебя нет дома?

Ники наклонил голову и взглянул на нее снизу вверх сквозь густой частокол ресниц. Это был один из самых ловких трюков в его арсенале. Казалось, он примеряется к жертве, перед тем как напасть на нее.

– Ты! – со всей уверенностью заявил он.

Это могло бы быть правдой, подумала Аманда, если бы обстоятельства сложились по-другому…

Не смей даже думать об этом, тут же предупредила она себя. Ничто не изменится.

Она обернула вокруг него фартук, вручила ему тупой нож и расставила несколько маленьких плошек с разноцветной глазурью.

– Вместо глаз будут изюминки, а вместо пуговиц – маленькие красные леденцы, – объяснила она и принялась разукрашивать пряничного человечка.

– Я нарисую себя, – сказал Ники и начал усердно вдавливать глазурь в пряник. Тот разломился надвое, и Ники отложил его, искоса взглянув на Аманду. – Этот не годится. Пряничный Ники должен быть особенным.

Она протянула ему другой пряник.

– Совершенно верно.

– Ты думаешь, я особенный?

– Конечно, Ники.

– Папочка говорит, я взаправду особенный. Меня выбрали! – Он расплылся в победоносной улыбке.

Каждый мускул в теле Аманды застыл от напряжения. Усилием воли она заставила себя продолжать обычным спокойным тоном:

– Хочешь сказать, ты приемный?

Ники кивнул.

– Точно. Мамочка не носила меня в своем животике. Та мамочка, которая умерла.

– Да, понятно, солнышко.

Вот так история, думала она. Тот газетчик дорого бы заплатил, чтобы заполучить подобный рассказ, да еще из уст самого Ники! Большего подтверждения давнишних слухов о том, что Чейз подсунул жене своего незаконного ребенка, и не придумаешь…

Эта мысль напомнила ей о том, что она не рассказала о настырном репортере ни Чейзу, ни кому-либо из съемочной группы. А ведь этот парень вполне может болтаться в округе, выискивая желающих поговорить. Запретить ему задавать вопросы нет никакой возможности: это ведь свободная страна. Но нужно быть по крайней мере начеку.

– Ну вот, – сообщил наконец Ники. – Этот готов. Теперь я сделаю человечка, похожего на папочку.

Он не успокоился, пока не разукрасил еще три копии Мэнди и одну няни – тощую, чуть пережаренную фигурку с нахмуренными бровями из глазури.

– А они только и делают, что хмурятся, – поделился он своим опытом с Амандой. – Сердятся и все время кричат: «Ники, не лезь в грязь!» – Он потер пальцем бровь, оставив на лбу полосу глазури.

Аманда рассмеялась и стерла яркое пятно поцелуем.

– Надеюсь, следующая няня у тебя будет очень хорошая.

Ники оставил это замечание без ответа, но издал тяжкий вздох взрослого, уставшего от жизни человека.

После ужина он забрался к Аманде на колени, чтобы вместе с ней посмотреть телепередачу о птенцах и зверятах. Увидев кенгуру, оживился и спросил, не носят ли все мамочки своих малышей в таких же сумках.

Аманда еще пыталась сформулировать ответ, как он уже добавил с печальным видом:

– А почему мамочка – та, что носила меня в животике, – почему она меня отдала?

Аманда с трудом сглотнула застрявший в горле ком. Боже милостивый, ну как ей ответить? И Чейза нет, когда он так нужен! Вот бы послушать, что он скажет. Она притянула Ники поближе и попыталась выиграть время, чтобы собраться с мыслями.