Рожать придется дома - Кинг Стивен - Страница 1

Стивен Кинг

Рожать придётся дома

Принимая во внимание, что, по-видимому, приближался конец света, Мэдди Пейс считала, что неплохо справляется со своими делами. Говоря по правде, ей казалось, что она преодолевает трудности, связанные с Концом Всего, лучше кого-нибудь другого на Земле. И она была абсолютно убеждена, что справляется со своими делами лучше всякой другой беременной женщины в мире.

Справляется с делами.

Мэдди Пейс, представьте себе.

Та самая Мэдди Пейс, которая иногда не могла уснуть, если после посещения священника Джонсона замечала крошку под обеденным столом. Мэдди Пейс, которая, еще будучи Мэдди Салливэн, сводила с ума своего жениха Джека, когда, уткнувшись в ресторанное меню, по полчаса выбирала каждое блюдо.

— Мэдди, почему бы тебе просто не подбросить монету — орел или решка? — спросил он ее однажды после того, как ей удалось сократить выбор до двух блюд — тушеной телятины и бараньих отбивных, — но продвинуться дальше она никак не могла. — Послушай, я уже выпил пять бутылок этого проклятого немецкого пива, и если ты в ближайшее время не примешь решение, еще до того как что-нибудь принесут, у тебя под столом окажется вдребезги пьяный ловец омаров. Она смущенно улыбнулась, заказала тушеную телятину и почти весь путь домой думала о том, не вкуснее ли оказались бы бараньи биточки и не их ли следовало заказать, несмотря на чуть более высокую цену.

Однако она безо всяких затруднений справилась с предложением Джека выйти за него замуж, приняла это предложение — и Джека вместе с ним — быстро, не раздумывая с чувством огромного облегчения. После смерти отца Мэдди и ее мать вели бесцельную мрачную жизнь на острове Литл-Талл, неподалеку от берегов штата Мэн.

«Не будь меня рядом, чтобы сказать этим жeнщинa, когда присесть и навалиться на колесо, — говаривал Джордж Салливэн, выпив пару стаканчиков в компании своих друзей в таверне Фаджи или в задней комнате парикмахерской Праута, — не знаю, что бы они делали, черт побери».

Когда отец умер от инфаркта, Мэдди было девятнадцать лет. Она работала по вечерам в городской библиотеке, получая четырнадцать с половиной долларов в неделю. Ее мать вела домашнее хозяйство, если Джордж напоминал ей об этом (иногда приличной оплеухой), приговаривая, что за домом следует присматривать.

Когда им сообщили о его смерти, женщины обменялись молчаливыми взглядами, словно, впав в панику, спрашивали друг друга: «Что же нам теперь делать?» Обе не знали этого, но чувствовали, причем очень остро, что он был прав в своей оценке ситуации: без него они как без рук. Они были всего лишь женщинами, которым необходимо, чтобы мужчина говорил им не только что делать, но и как. Они не обсуждали это, потому что такие разговоры смущали их, но положение от этого не менялось. Они не имели ни малейшего понятия о том, что будет дальше, и им даже не приходила в голову мысль, что они пленницы узколобых представлений и намерений. Они не были глупы, но родились и жили на островах.

У них не было затруднений с деньгами. Джордж страстно верил в страхование, и когда он упал замертво в финальной игре в кегли, проводимой в Маркиасе, его вдове досталось больше ста тысяч долларов. К тому ж жизнь на острове была дешевой, если у вас был свой дом, свой огород и вы знали, как убирать овощи с наступлением осени. Дело заключалось в том, что теперь им н на чем было сосредоточиться. Казалось, когда Джордж рухнул на пол в своей спортивной рубашке «Остро Амоко» как раз через штрафную линию девятнадцатой дорожки, и к тому же сумел в последний момент забит последнее очко, требовавшееся его команде для победы, их жизнь утратила смысл. После смерти Джорджа потянулась мрачная вереница бесцельных дней.

«Как будто я оказалась затерянной в густом тумане, — иногда думала Мэдди. — Только вместо поисков дороги или дома, или деревни, или какого-нибудь другого примечательного ориентира вроде сосны, расщепленной молнией, стараюсь найти колесо. Если удастся найти его, может быть, я смогу убедить себя наклониться и упереться в него плечом».

И вот наконец она нашла свое колесо: им оказался Джек Пейс. Женщины выходят замуж за своих отцов, а мужчины женятся на матерях (не буквально, разумеется, — имеется в виду соответствующее сходство). Хотя такое вольное заявление вряд ли может быть справедливым во всех случаях, в случае с Мэдди оно было близким к истине. Друзья и товарищи ее отца смотрели на него со страхом и восхищением. «Не связывайтесь с Джорджем Салливэном, приятель, — говорили они. — Стоит на него всего лишь не так посмотреть, как он челюсть тебе свернет».

И дома он был таким же. Он безраздельно властвовал в семье и время от времени утверждал эту власть кулаками. Он также умел добиваться вещей, к которым стремился и которые были ему нужны, вроде пикапа «форд», бензопилы или тех двух акров земли, которые граничили с их участком на юге. Земля папы Кука. Все знали, что Джордж Салливэн называл папу Кука старым вонючим ублюдком, но запах, исходящий от старика, отнюдь не менял то обстоятельство, что на этих двух акрах все еще оставалось немало хорошей твердой древесины. Папа Кук не знал этого, потому что еще в 1987 году переехал на материк, когда артрит совсем доконал старика. И Джордж громогласно заявил на острове Литл-Талл, что если этот ублюдок папа Кук чего-то не знает, из-за этого он не расстроится. Более того, он, Джордж Салливэн, оторвет руки и ноги тому мужчине (или женщине), который (или которая) прольет свет на тьму невежества папы Кука. После такого предупреждения все решили не вмешиваться, и в конце концов Салливэн заполучил этот участок и растущий на нем лес. Разумеется, не прошло и трех лет, как вся хорошая древесина была вывезена с участка, однако Джордж заявил, что это не имеет никакого значения: в конце концов земля сама расплатится за себя. Именно так сказал Джордж, и они верили ему, верили в него и работали, все трое. Он сказал: нужно упереться плечом в колесо и толкать сукина сына изо всех сил, толкать как следует, потому что легко его с места не сдвинешь. И они старались.

В то время у матери Мэдди был киоск на дороге из Ист-Хеда, где всегда проезжало мимо много туристов, покупавших овощи, которые она выращивала в своем огороде (Джордж говорил ей, разумеется, что именно нужно выращивать). Хотя им так и не удалось достичь благополучия «семьи Котрок», как выражалась мать, жили они достаточно хорошо. Даже в те годы, когда ловля омаров шла плохо им приходилось сберегать каждый пенс, чтобы выплачивать банку взносы за купленные в рассрочку два акра папы Кук, они не бедствовали.

Джек Пейс был более мягким человеком, чем Джордж Салливэн, но даже его мягкий характер имел свой предел. Мэдди подозревала, что он может со временем заняться тем, что иногда называлось «домашним воспитанием» — вывернутая рука, когда на стол подан холодный ужин, время от времени шлепок, а то и просто порка — не сразу, а когда, так сказать, лепестки опадают с розы. В душе она даже, казалось, ожидала и предвкушала это. В журналах для женщин говорилось, что семейная жизнь, когда муж был властелином в семье, отошла в прошлое. Теперь, если муж жестоко обращается с женой, нужно требовать его ареста, пусть он даже законный муж своей жены. Мэдди иногда читала подобные статьи в дамской парикмахерской, но весьма сомневалась, что женщины, пишущие эти статьи, имеют хотя бы малейшее представление о том, что существуют остров у побережья Новой Англии, и о жизни на них. На острове Литл-Талл выросла одна писательница, это верно — Селен Сейнт-Джордж, — но она писала главным образом о пoлитике и не бывала на острове, за исключением обеда однажды в День благодарения, много лет назад.

— Я не собираюсь всю жизнь заниматься ловлей омаров, Мэдди, — сказал ей Джек за неделю до свадьбы, и она поверила ему. Годом раньше он впервые назначил ей свидание. Она сказала «да» еще до того, как он успел договорить до конца, и покраснела до корней волос из-за своей очевидной поспешности. Тогда он признался ей: «Я не собираюсь провести всю жизнь за ловлей омаров». Небольшая, казалось бы, разница в словах, но для Мэдди это был земля и небо. Три раза в неделю он отправлялся на пароме «Принцесса островов» на континент в вечернюю школу и возвращался обратно поздно вечером. Он ужасно уставал после того, как целый день поднимал ловушки для омаров, но, несмотря на это, спешил к старому парому, едва успев смыть под душем сильный запах омаров и соленой воды и запив чашкой кофе две таблетки возбуждающего, которое не позволяло ему уснуть. Через некоторое время, когда она поняла, что Джек действительно намерен окончить вечернюю школу, Мэдди начала готовить ему горячий суп, который он выпивал во время переправы на пароме. В противном случае он оставался голодным или давился этими отвратительными красными хот-догами, что продавали в буфете «Принцессы».