Регуляторы - Кинг Стивен - Страница 69

— Понятно. — Джонни смотрит вниз по склону, ожидая увидеть там космофургоны. Потом он бросает взгляд вверх, но не видит ничего особенного. Кэмми спряталась в тени опасно накренившегося отеля. — Смысл я уловил.

— Так мы можем войти? Вы готовы войти? Или вы боитесь?

— Нет, — вздыхает Джонни.

Джонни протягивает руку к железному кольцу на двери, сколоченной из толстых досок, но рука проходит сквозь него. Под кольцом оказывается обычная ручка. Когда Джонни хватается за нее, из-под досок проступает современная дверь, она постепенно замещает ту, которую он поначалу видел. Джонни открывает дверь. В темной комнате стоит затхлый запах грязного белья. Лунный свет проникает в комнату, и глаза Джонни быстро привыкают к полумраку. То, что он видит, напоминает ему изредка появляющиеся в журналах истории о пожилых миллионерах-затворниках, которые последние годы проводят в одной комнате, собирая книги и журналы, разводя кошек или собак, накачиваясь таблетками и питаясь консервами.

— Быстрее, быстрее, — торопит Одри. — Сет в ванной комнате, примыкающей к кухне.

Она протискивается мимо, на ходу берет Джонни за руку и ведет в гостиную. Стопок книг и журналов нет, но ощущение царящего здесь затворничества и безумия нарастает. Пол весь в липких пятнах от пролитых соуса и газировки. На стенах детские рисунки: стрельба, убийства. Они напоминают Джонни о недавно прочитанном романе “Кровавый меридиан”.

Уголком глаза он улавливает движение слева от себя, поворачивается с гулко бьющимся сердцем, но видит не целящихся в него ковбоев или мрачных инопланетян, даже не маленького мальчика, бросающегося на него с ножом, а всего лишь пульсирующее мерцание. От телевизора, решает Джонни, хотя звука нет.

— Нет. — шепчет Одри, — туда не ходите.

Она ведет его к дверному проему, расположенному прямо перед ними. Из него на запятнанный кровью ковер падает прямоугольник света. В тех строениях, что появились на месте Тополиной улицы, электричества еще нет, но в этом доме его в достатке.

Теперь Джонни слышит натужные звуки вкупе с тяжелым дыханием. Звуки эти вполне человеческие, их причина более чем понятна: у человека, сидящего на унитазе, расстройство желудка. И несет его по полной программе.

Когда они входят в кухню, Джонни оглядывается, и тут ему приходит в голову мысль, а не заслужили ли обитатели Тополиной улицы то, что с ними произошло? “Одри жила в таком ужасе Бог знает сколько времени, а мы ничего не знали, — думает он. — Мы — ее соседи, мы все послали ей цветы после того, как ее муж сунул в рот дуло ружья и нажал на спусковой крючок. Большинство из нас пошли на похороны (сам Джонни был в то время в Калифорнии, выступал на конференции детских библиотекарей), но мы ничего не знали”.

На столе коробки, пустые стаканы, банки из-под газировки. Джонни видит высокий кувшин с остатками шоколадного молока, рядом с ним недоеденный сандвич Тэка. Раковина завалена грязной посудой. За сушилкой лежит пластиковая бутылка с моющей жидкостью, должно быть, купленная еще при жизни Херба Уайлера. У горлышка бутылки застывшее зеленое озерцо. На кухонном столике та же грязная посуда, выдавленный тюбик из-под горчицы, крошки, аэрозольный флакон со взбитыми сливками, две пластиковые бутылки с кетчупом, одна практически пустая, вторая едва начатая, открытые коробки из-под пиццы с валяющимися в них засохшими корками, обертки от печенья, мешок из-под “Доритос”, надетый на пустую бутылку пепси, как использованный презерватив. И везде комиксы. По мотивам “Мотокопов 2200”. Кукурузные хлопья рассыпаны по обложке, изображающей Касси Стайлз и Охотника Снейка, стоящих по колено в болоте и стреляющих в графиню Лили Марш, которая атакует их на реактивном скутере. В дальнем углу — груда мешков с мусором, ни один не завязан, от них исходит пренеприятный запах. На всех банках улыбающаяся физиономия “Шефа Бойярди”. Сковородки на плите измазаны томатным соусом “Шефа”. На холодильнике стоит пластмассовая статуэтка Роя Роджерса note 56, сидящего на верном Триггере. Джонни без труда догадывается (об этом можно и не спрашивать), что статуэтка подарена Сету его дядей. Возможно, он хранил ее с детства в какой-нибудь коробке на чердаке.

За холодильником — полуприкрытая дверь, из зазора на грязный линолеум тоже ложится световой прямоугольник. На двери Джонни читает:

СОТРУДНИКИ,

ВОСПОЛЬЗОВАВШИЕСЯ ТУАЛЕТОМ,

ДОЛЖНЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО МЫТЬ РУКИ

(ЖЕЛАТЕЛЬНО, ЧТОБЫ ПОСЕТИТЕЛИ

СЛЕДОВАЛИ ИХ ПРИМЕРУ).

— Сет! — шепчет Одри, выпускает руку Джонни и бросается к двери в ванную. Джонни следует за ней.

За их спинами красные точки, пляшущие словно метеоритный рой, вылетают из арки, отделяющей гостиную от “берлоги”. Они пролетают через темную гостиную, держа курс на кухню. В этот момент в дом входит Кэмми Рид. Винтовку она держит обеими руками и, оглядывая гостиную, просовывает указательный палец правой руки в зазор между предохранительной скобой и спусковым крючком, затем прижимает подушечку пальца к спусковому крючку. Что делать дальше, она не знает. Кэмми смотрит на блики, отбрасываемые работающим телевизором, прислушивается к звукам, доносящимся из кухни. Голос в ее голове, тот, что требовал отомстить за Джимми, замолкает, и теперь Кэмми в некоторой растерянности. Глаз ее замечает промелькнувший лучик красного света, но никаких мыслей по этому поводу у нее не возникает. Кэмми ищет ответ только на один вопрос: что ей теперь делать? Маринвилл и Уайлер на кухне, это несомненно, но с ними ли мальчишка-убийца? Кэмми с сомнением смотрит на арку, за которой работает телевизор. Звука нет, но, возможно, детям, страдающим аутизмом, он и не нужен, им достаточно одной “картинки”.

Где же мальчишка? Она должна знать наверняка! В магазине винтовки осталась пара патронов, не больше.., да и нажать на спусковой крючок ей дадут не больше одного, максимум двух раз. Кэмми очень хочет, чтобы голос заговорил вновь, подсказал ей, что надо делать.

И тут же в ее голове звучит долгожданный голос.

Синтия, которая стоит на бетонной дорожке, идущей от крыльца Карверов к тротуару, видит, как Кэмми входит в дом Уайлеров. Ее глаза округляются. Прежде чем она успевает что-то сказать, Стив резко дергает ее за руку. Синтия поворачивается к нему и видит, что он поднес палец к губам. В другой руке он держит нож, который позаимствовал с кухни Карверов.

— Пошли, — шепчет Стив.

— Ты же не собираешься использовать его, правда?

— Надеюсь, что не придется. Ты идешь? Синтия кивает и следует за Стивом. Когда они сходят с тротуара на улицу, какой представляет ее Тэк, из дома Уайлеров доносится какофония криков и воплей. “Прочь от него”, — вроде бы слышит Синтия, другие слова она разобрать не может. Кричит главным образом Одри Уайлер, хотя вроде бы подает голос и Кэмми Рид (“Опусти его”? О чем это она?). Один раз, кажется, вскрикнул и Маринвилл. Потом гремят два выстрела, и вдогонку — крик агонии или ужаса. Синтия точно сказать не может, да это и не важно.

Тем не менее оставшуюся часть пути по Главной улице Безнадеги и лужайке Уайлеров они преодолевают бегом.

Час пробил. Пора.

Сет, отворачивается от полки, на которой стоит игрушечный телефон. На другой стороне коридора в стену встроен маленький пульт управления, похожий на те, которыми снабжены космофургоны. Семь рычажков, все поднять вверх, в положение “Включено”. Над каждым рычажком в полумраке светится зеленая лампочка. Пульта не было, когда Сет подошел к двери. Тогда стены украшали две семейные фотографии, фотография мистера Саймса и полочка с телефоном. Но это место Сета, время Сета, и он может добавлять что хочет и когда хочет.

Сет тянется к пульту. Рука его чуть дрожит. В кино и мультфильмах персонажи ничего не боятся. Когда Папаше Картрайту надо действовать, чтобы спасти Пондерозу, он всегда знает, что надо делать. Лукас Маккейн, Роуди Йетс, шериф Стритер не понимают, что такое колебания. А вот Сет колеблется. Нет у него полной уверенности в себе. Игра подошла к концу, и Сет в ужасе оттого, что может допустить непоправимую ошибку. Ибо он по-прежнему в курсе того, что происходит наверху (там для него мир Тэка). Если он передвинет эти рычажки вниз…