Расторгнутая помолвка - Колдер Эйлин - Страница 22

Искушение было велико — лицо Ника так соблазнительно близко, обольстительный рот рядом с ее губами... Затуманенными страстью глазами Элен видела, как он жаждет ее. Должно быть, и он читал в ее глазах желание, потому что, склонив голову, нежно коснулся губами ее рта.

Не в силах противиться этому сладкому пагубному соблазну, Элен закрыла глаза. Огонь желания проник в кровь, и охваченная страстью, она потекла по сосудам, возвращая телу давно забытые волшебные ощущения. То, что началось как смиренная покорность желанию, переросло в нечто неизмеримо более сильное: в голод, жажду, требование... Она обхватила шею Ника руками и стала целовать так жарко, так страстно, так глубоко, что по всему ее телу пробежала дрожь.

Такой быстрый, такой яростный отклик на его поцелуи, ее неприкрытый эротический голод, еще недавно дремавший, но разбуженный его ласками, подтолкнули Николаса к той опасной черте, за которой нет места рассуждениям. Холодный, расчетливый мужчина, каким он был всего лишь минуту назад, исчез, испарился, будто его и не было никогда.

Он ласкал губами изгиб ее шеи, отбрасывая черные пряди с плеч, словно желая вобрать в себя больше ее плоти. Но этого было мало. Расстегнув ее блузку и обнажив такие полные, такие манящие груди, он едва смог справиться с бюстгальтером, чтобы увидеть их целиком, свободными от каких бы то ни было покровов. Элен видела, как потемнели его глаза. Склонившись над ней, он взял в рот ее набухший сосок. Она застонала от наслаждения, но Ник не понял и отпрянул.

— Я сделал тебе больно?

Она покачала головой. Разве может быть больно, когда его губы, его руки дарят такое наслаждение?!

— О нет...

— Тебе это нравится? — пробормотал он.— Сделать это снова?

— Да.

— Вот так? — прошептал он, склоняясь над напряженным соском вновь.

— Да, вот так...— Губы сами шептали слова. — О да,— выдохнула она в экстазе. Нет, устоять невозможно. Она, наверное, пожалеет об этом, но это будет потом, а пока Элен находилась целиком во власти своего тела, подчиняясь его сладостным командам. Сердце учащенно билось, подгоняемое любовью и желанием.

Да, она любит Николаса Палмерса! Она полюбила его с того самого момента, когда он впервые обнял ее, и, несмотря ни на что, любовь не убывала. Она познала объятия этого мужчины, родила от него ребенка, и сейчас, в это самое мгновение, ею владело желание, такое ясное, такое простое — желание отдаться отцу своей малышки и вновь сделать его счастливым.

Он продолжал целовать ее груди, лаская трепещущие соски горячим языком, и вновь головокружительные всплески наслаждения толчками пронизывали ее тело, превращая в густой мед кровь.

— Ласкай меня,— шепнул он, склонившись над ее грудью.— Милая, ласкай меня!

Ее до глубины души тронул его голос, такой молящий, такой ранимый, и Элен уступила просьбе. В ее власти оказалось растопить этот холод, эту безжалостность, которую Ник так часто демонстрировал ей, она могла превратить его в человека, который сходит с ума от вожделения.

Сквозь тонкую ткань рубашки Элен коснулась пальцами его груди. Он опустил руку вниз, прикоснулся к ее ноге и медленно, легкими, дразнящими движениями провел рукой вверх, туда, где заканчивались чулки.

— А теперь ласкай меня так, как я буду ласкать тебя,— прошептал он.

И Элен повиновалась. Ее рука несмело скользнула вниз, но Ник задыхаясь прохрипел:

— Не здесь. Нам лучше пойти наверх, в постель. Кэтлин может...

Кэтлин? Это имя непрошеным гостем ворвалось в затуманенное сознание Элен. И волшебство исчезло, его сменила грубая реальность. Элен отшатнулась и забилась в угол софы. Красная от стыда, женщина торопливо застегивала бюстгальтер.

— Тебе помочь? — спросил Ник, и в его голосе прозвучало удивление пополам с явной враждебностью. И это возмутило больше всего. Любая на ее месте разозлилась бы. Она злилась, и в этом нет ничего удивительного. Но Палмерс, казалось, не способен утратить самообладание. Не думая отвечать на его очередной выпад, она застегнула бюстгальтер и блузку, стараясь делать это как можно спокойнее, будто ничего и не происходило.

— Итак,— пробормотал он,— напомни мне, пожалуйста, о чем мы только что говорили.

— Не прикидывайся, Николас,— огрызнулась Элен.

— Ах да,— воскликнул он с притворной радостью.— Эврика! Мы обсуждали неопознанный объект «это». Но «это»,— продолжал он в том же шутовском тоне,— как я полагаю, подразумевает вопрос, захочу ли я видеть тебя в моей постели по ночам. Ну что же, мы только что наглядно продемонстрировали ответ на него.

Элен захотелось влепить ему пощечину, однако разыгрывать роль девственницы, репутация которой может пострадать от его инсинуаций, она не стала.

Но он не имеет права разговаривать с ней, как... как...

— Не смей обращаться со мной, как со шлюхой, Николас! Я этого не потерплю.

Он желчно рассмеялся.

— Почему нет? Насколько я знаю, у тебя на все есть прейскурант, дорогая. Или ты станешь это отрицать, сославшись на девичью память?

Элен тяжело вздохнула. Да, она помнила, что сделала. Ошибки молодости. Камень, брошенный в пруд, до сих пор оставляет круги. Сколько еще лет Ник будет напоминать ей о содеянном?

— Я полагаю, ты говоришь о деньгах, данных мне, чтобы я отстала от Ричарда?

— Это был единственный раз, когда я предложил тебе деньги. И довольно значительную сумму.

Элен презрительно рассмеялась.

— Если бы ты только знал, почему я их взяла, Николас!

— Хотел бы узнать. Рассказывай.

— Ты ни за что не поверишь...

— Так попробуй убедить меня.

Элен покачала головой. Она и так чувствовала себя не очень уверенно, но если сказать, что она сделала это из любви к Нику, какой козырь даст она ему в руки? Он сможет играть на ее чувствах, смеясь над этой нелепой любовью, вопреки здравому смыслу пронесенной сквозь годы. Странно, как это он не напоминает ей о том, что она хотела отдать свою дочь. Но все еще впереди. Можно только представить, с каким наслаждением будет Палмерс мстить ей, если поймет, как много для нее значит.

— Мы еще не закончили обсуждение взаимных прав и обязанностей,— продолжал Ник.— Но должен тебя заверить, этот пункт соглашения будет зависеть только от твоего желания. Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать.— Тон его откровенно подчеркивал: «Не больно нуждаюсь в твоих услугах!» — Я хочу лишь, чтобы наш брак не выглядел фиктивным в глазах окружающих.

Глаза его сверкали, притягивая к себе, обещая наслаждение. Элен едва сдерживалась, чтобы не ринуться на этот свет, не открыться перед Ником. К чему? Все равно этот брак останется фарсом. Настоящее супружество подразумевает любовь, а ее-то как раз Палмерс и не питает. Неужели в ней напрочь отсутствует уважение к себе? Неужели она готова покорно пойти за ним, зная, что его интересует только женское тело — источник удовлетворения его низменных инстинктов?

— Однако,— продолжал Ник,— я вполне могу принять твою точку зрения. Возможно, мысль о том, чтобы делить со мной ложе, покажется тебе пресной, потому что тебе требуется большее разнообразие в сексуальном плане, чем могу предложить я. Но должен сказать, моя дорогая, что я ни с кем не желаю тебя делить.— Глаза его вспыхнули вновь, на этот раз угрозой.— Я не из той породы. Если ты собираешься вести двойную игру, соблюдай осмотрительность. Я не хочу, чтобы подружки нашей дочери трепали ее имя, зная, что мать Эви — дешевка.

Элен проглотила подступивший к горлу ком. Как же низко она пала в его глазах! Ниже уже некуда.

— Твой ответ, дорогая?

Она гордо вскинула подбородок.

— Ты ждешь ответа на столь любезно сформулированное предложение? — съязвила Элен.

— Именно.

— Звучит хуже, чем просьба спуститься в ад. А какова альтернатива этому фарсу?

Он жестко усмехнулся.

— Альтернативы нет, дорогая. По крайней мере, приемлемой для нас обоих. Если ты мне откажешь, я подам в суд, и мы окажемся перед перспективой трудной и хлопотной борьбы. Цена,— он намеренно сделал ударение на этом слове,— окажется астрономической. Ты готова платить по счетам?