Обман - Ласки Кэтрин - Страница 7

— Могу ли я увидеть улыбки на юных лицах? — спросил Стрига, уставившись прямо на Блайз.

— Чему радоваться-то? — угрюмо буркнула она.

— Ах, дорогая, как раз об этом я и собирался с вами поговорить! Я уверен, что все вы найдете повод для ликования, выслушав мой рассказ об опасностях порочного мира, откуда я прибыл, и о новых радостях, которые я обрел, ступив на путь простоты и отказа от излишеств.

— А у вас кровь над глазом, — пискнул Джастин, маленький мохноногий сычик, совсем недавно появившийся на свет. Он был первенцем Мартина и его подруги Геммы.

— Это тоже часть моей истории, — ответил Стрига. — Итак, давным-давно, в далеком прошлом, я жил при Дворе Дракона. Целыми днями мы только и делали, что ухаживали за своими перьями. Но даже этого мы не могли делать самостоятельно, поэтому нам помогали слуги.

Несколько совят дружно захихикали. Но только не Блайз. И не Баша.

— Это глупо! — сказал какой-то малыш, все еще похожий на крохотный шарик, покрытый первым детским пушком.

— А при чем тут кровь? — выкрикнула Блайз.

— Не перебивай! — шикнула на нее Белл. — Мне стыдно за тебя!

— Я как раз подхожу к этому, милая, — ласково ответил Стрига.

У Блайз неприятно екнуло в желудке. Этот Стрига не имел права называть ее «милой»! Так ее могли звать только мама, папа и миссис Пи.

— Так вот, из-за этого бесконечного ухода за оперением, порочной роскоши и всевозможных излишеств… — тут Стрига глубоко вздохнул, давая понять, что само воспоминание о тех днях причиняет ему боль.

«Так я и знала, что он снова заведет про эти „излишества“», — подумала Блайз, переглядываясь с Вашей. Недавно они летали в библиотеку и специально посмотрели значение этого слова в «Большом Хуулианском словаре», причем не в детском издании, а в версии для начинающих читателей. Тем временем Стрига продолжал свой рассказ:

— … мои перья стали очень густыми и достигли невиданной длины…

— И вы никогда не линяли? — перебил Джастин.

— Редко и мало. Вот почему я так счастлив на вашем дереве. Здесь я линяю, как нормальная сова.

«В тебе нет ничего „нормального“!» — сердито подумала Блайз.

— Но даже сейчас я линяю недостаточно обильно, посему мне приходится самостоятельно выщипывать себе перья. Вот откуда эта капелька крови на моем лице.

— А что такое «посему»? — пропища кто-то из птенцов.

— Это значит — «потому», — прошипела в ответ Баша.

— А это больно? — поинтересовалась Хеджети. — Самому себя ощипывать?

Стрига слегка склонил голову набок и тихонько засмеялся.

— Не очень, милая. Я бы сказал, что это благословенная боль и очищающая мука. Ничтожный пустяк в сравнении с ужасом роскоши, взрастившей эти перья!

«Чушь какая-то!» — устало подумала Блайз. Она горько жалела о том, что они с Вашей пришли на это собрание. И зачем только они пообещали Белл посетить хотя бы одно заседание этого дурацкого Клуба синего пера? Глупышка Белл была в таком восторге от всего этого! Кроме того, она получала дополнительные очки за каждого нового члена, которого ей удастся пригласить в клуб. Когда Баша спросила, зачем ей эти очки, малышка долго мямлила и заикалась, но так и не смогла дать вразумительного ответа. Старшие сестры были поражены произошедшей с ней переменой. Зачем ей какие-то очки и вообще что бы то ни было от этой странной голубой совы? Понятно, что Стрига спас ей жизнь и выхаживал после ранения, но любой благодарности есть предел! Тем не менее они все-таки согласились прийти на это собрание и даже изо всех сил изображали энтузиазм. Но Блайз уже твердо решила, что никогда в жизни не вступит в этот клуб, и не сомневалась, что Баша пришла к такому же выводу.

— Только избавившись от излишеств, — продолжал Стрига, — мы сможем стать любимыми детьми Глаукса и после смерти вознестись в сияющую глаумору.

— Это еще нескоро! — пропищал Джастин. — У меня только-только начали отрастать первостепенные перья!

— Вот здесь ты глубоко заблуждаешься, мой милый. Близится ночь Великого очищения, когда погибнут все, кроме нескольких избранных.

— Кроме избранных? — выкрикнула Хеджетти. — А кто их будет избирать? И что с ними будет? И вообще, кто все это решает?

— Прекрасный вопрос, милая. Те немногие, которые сумеют отринуть излишества, вознесутся прямо в глаумору, — ответил Стрига, проигнорировав все остальные вопросы Хеджетти.

Блайз покрутила головой по сторонам. Она заметила, что самые маленькие птенцы и едва оперившиеся малыши в страхе сбились в кучку. «Мне это не нравится, — решила она. — С какой стати Белл хочет затащить нас в этот клуб? Неужели эта отвратительная голубая сова запугала ее своей болтовней о смерти? Да это же куча погадок, а не разговор! Терпеть не могу этого Стригу!» Будь она покрупнее, она бы отрыгнула хорошую погадку прямо в клюв этому противному Стриге!

— Но почему? Я не понимаю! — громко сказала Блайз. — С какой стати должно наступать это Великое очищение? Почему мы должны умирать молодыми или возноситься куда-то в небеса?

Стрига сурово посмотрел на нее и заговорил:

— Великое Древо тяжело больно. Разве вы не слышали от родителей рассказы о времени Золотого Древа, обо всех этих возмутительных украшениях, излишествах и великом позоре? Я думаю, что сам Глаукс избрал это древо и его благородных Ночных стражей, дабы указать путь всему совиному миру. А вы, детки, должны вести за собой взрослых, дав торжественную клятву избавиться от излишеств. Принеся клятву, каждый из вас получит синее перо и станет членом нашего клуба. Давайте же, смелее! — и он сделал пригласительный жест своим почти лысым крылом.

— Ума не приложу, как он летает на таких крыльях! — прошипела Блайз.

Однако Стрига летал. Если во время жизни при Дворе Дракона он едва мог самостоятельно оторваться от пола, то теперь летал наравне с лучшими совами острова. Блайз недоверчиво вытаращила глаза, увидев, как маленькие совята с готовностью поскакали к Стриге, державшему в лапе пучок своих синих перьев. Сама Блайз и ее сестра Баша лишь крепче вцепились когтями в жердочку, не трогаясь с места.

— А теперь, милые детки, повторяйте за мной: «Я торжественно клянусь своим желудком и всем, что мне дорого, отказаться от излишеств, ложных ценностей и пустых украшений, дабы достичь подлинной простоты и избежать Великого очищения…»

Блайз и Баша с изумлением смотрели, как маленькие совята отдавали Стриге свои драгоценные ожерелья из желудей, кусочки витражных стекол из старых церквей Других и редкие камешки, которыми они так дорожили. Некоторые из старших расстались даже со значками отличия, заработанными во время летной практики.

«Еще чего не хватало! Если этот чокнутый синий выскочка ждет, что я отдам ему свой значок за полет сквозь малый шторм во время практики всепогодников, ему придется ждать до Великого очищения!»

— Что у них тут творится-то? Никак Последняя церемония? — ахнула торговка Мэгз, опускаясь на ветку дерева возле бывшего дупла Эзилриба, где осталась жить старая толстая слепая змея по имени Октавия. Что и говорить, лихая сорока вряд ли могла выбрать худшее время для визита на остров, ведь именно в этот момент маленькие совята расставались со своими «суетными» наградами, а вместо веселой музыки в ночь Праздника урожая на дереве царила гробовая тишина. Высунувшись из дупла, Октавия покачала головой туда-сюда, подбирая слова, чтобы объяснить торговке происходящее.

— Это… как бы сказать… Ох, так сразу и не объяснишь, но я надеюсь — вернее, мы все надеемся! — что это временно.

У Октавии были свои причины расстраиваться, ведь она не только прислуживала мадам Плонк, но и на протяжении многих лет была членом прославленной гильдии арфисток.

— Ничего не понимаю! — выпалила торговка Мэгз.

И тут на ветку опустилась ее помощница, весьма глупая особа по имени Болтушка.

— Где будем раскладывать товары, мадам?

— Не думаю, чтобы в эту ночь у вас было много покупателей, — вздохнула Октавия.

Торговка Мэгз была известна во всех Пяти Хуульских царствах как лучший торговец всевозможными диковинками из каменных развалин Других. Сощурив свои пронырливые глазки, так что они стали похожи на две черные блестящие точки, она пристально уставилась на Октавию. Как известно, Октавия была слепа, однако обладала высокоразвитой чувствительностью. Вот и сейчас она почувствовала на себе проницательный взгляд торговки и снова вздохнула.