Обман - Ласки Кэтрин - Страница 12

Однако последнее время Стрига постоянно приставал к Корину с расспросами насчет угля. Он не спрашивал прямо, где хранится уголь, однако всякий раз огорчался, когда Корин отказывался открыть ему свои секреты.

— Я чувствую, — прошелестел Стрига этим утром, заглянув навестить Корина, — что ты не вполне откровенен со мной. — Корин промолчал, поэтому Стрига решил перейти в наступление. — Ах, Корин! — грустно вздохнул он. — Ты же знаешь, что между нами не может быть никаких секретов!

— Я знаю, — глухо ответил Корин, по-прежнему избегая смотреть в бледные глаза Стриги, горевшие едва заметным желтым огнем. — Меня это очень огорчает, — добавил Корин, но Стрига ничего не ответил. От этого молчания, казавшегося бесконечным, Корин почувствовал себя еще хуже.

Наконец Стрига открыл клюв и сухо сообщил:

— Сегодня вечером я отправляюсь в путешествие, дабы предаться созерцанию.

— Ты хочешь очиститься? — спросил Корин.

— Да, я собираюсь это сделать. Возможно, после того, как я вырву с кровью свои собственные перья, я смогу понять причину той пропасти, что пролегла между нами.

Корину показалось, что желудок его сейчас разорвется от боли, и он не смог удержаться от стона.

— Нет! — прошептал он.

— Ах, Корин, — ласково проговорил Стрига. — Это даст нам обоим время для размышлений. Мне кажется, я разочаровал тебя чем-то. Возможно, вдали от Великого Древа с его суетными соблазнами мне удастся понять свою ошибку.

— Ты ни в чем не виноват! — в отчаянии вскричал Корин.

Но Стрига был непреклонен. С первыми сумерками он отправился в путь, а Корин с каждым часом стал все глубже погружаться в тоску, казавшуюся бездонной. Но хуже всего было то, что его печаль, похоже, оказалась заразной. Иначе почему в разгар поры медного дождя, когда ночи ясны, звезды ярко сияют в черноте небес, а дни купаются в солнечном свете, глубокое уныние тонкой дымкой окутало дерево? Мертвая тишина царила на острове все дни Праздника урожая. Каким-то загадочным образом струны травяной арфы оказались порваны, и ее никак не могли починить. С тех пор на дереве не было ни пения, ни музыки. Казалось, жизненная энергия медленно вытекает из дерева, словно кровь из открытой раны.

Глава XIII

Мир сошел с ума!

Если на острове Хуула стояла прекрасная погода с полным штилем и ясными небесами, то на материке все было иначе. Вот уже несколько дней свирепые ветры и осенние шквалы бушевали у берегов за мысом Глаукса, прорываясь вглубь материка. Неудивительно, что нагруженные книгами Отулисса и Фритта добирались до Дворца туманов намного дольше, чем рассчитывали. Маленькая Фритта была очень щуплой даже для воробьиного сычика, однако она прекрасно летала и никогда не жаловалась. Отулисса давно заметила, что эта маленькая сова во многом похожа на нее саму в юности. Во всяком случае Фритта умела с железной решимостью встречать любые трудности. Наконец совершенно выбившиеся из сил совы влетели в библиотеку и бросили свертки со свитками на стол. Мохноногая сычиха Бесс помогла им отвязать книги от спин.

— И что все это значит? — озадаченно спросила она. Никогда еще Бесс не видела Отулиссу в таком мрачном настроении. Отулисса помолчала, соображая, как лучше объяснить Бесс все случившееся. Трудность заключалась в том, что Бесс была очень странной совой. Начать с того, что она никогда не покидала Дворец туманов. Бесс была ученой до мозга костей. Достаточно сказать, что она самостоятельно выучила чжоученьский язык и могла бегло разговаривать на нем. Задолго до этого она выучила язык Других и с огромным удовольствием переводила написанные ими книги для читателей Великого Древа. Но при этом Бесс была во многом не от мира сего. Она жила одна и почти ничего не знала о землях, лежавших вокруг Дворца тумана.

— Ты помнишь ту голубую сову, которая спасла Белл, предупредила нас о рейде захватотряда и все такое?

— Да, — озадаченно кивнула Бесс.

— Ну так вот, эта голубая сова, которая называет себя Стрига… — выговорив это имя Отулисса так сморщила свой лицевой диск, что темные пятнышки по сторонам ее клюва встали торчком. — Этот Стрига! — с омерзением повторила она. — К несчастью для всех нас, он стал оказывать очень плохое влияние на наше дерево и, в особенности, на короля Корина.

— Например?

— Например, эта голубая сова одержима тем, что он называет «излишествами». Ему противны все игры, украшения, праздники и песни. В результате в этом году у нас не было Праздника урожая.

— И Корин это одобрил? Отулисса мрачно кивнула.

— Но зачем вы принесли сюда все эти книги? — спросила Бесс, переводя взгляд на стопки, которые Фритта и Отулисса выгрузили на стол. — Неужели он и книги считает излишеством?

Отулисса снова кивнула, а потом подошла к Бесс вплотную и прошептала:

— Он сжигает книги!

Бесс пошатнулась, вытаращила глаза и с трудом перевела дух. Она уже поняла, что только очень серьезные причины могли заставить Отулиссу привести сюда эту юную воробьиную сычиху. Отулисса и стая всегда очень щепетильно относились к затворническому образу жизни Бесс.

— Ты в порядке? — Отулисса наклонилась, с тревогой прислушиваясь к затрудненному дыханию мохноногой сычихи.

— Нет, я не в порядке! — Туман, висевший над водопадами, за которыми был построен каменный дворец, начал потихоньку просачиваться в библиотеку. — Да разве можно быть в порядке, услышав такое? — Бесс с трудом выровняла дыхание. — Теперь я поняла, зачем вы принесли сюда эти книги.

— Это наши самые ценные сокровища, — ответила Отулисса и вкратце рассказала Бесс о том, как книги начали исчезать из библиотеки и как она лично обнаружила в дупле Стриги обугленные клочки сборника анекдотов. — Я совсем не уверена, что Стрига ограничивает свою деятельность границами нашего дерева. Боюсь, что большую часть книг он сжигает на материке. За то время, что он живет на нашем дереве, он несколько раз отлучался в так называемые созерцательные путешествия. Говорит, будто нуждается в медитативном уединении, но кто знает, чем он занимается на самом деле! Ты же знаешь, что с началом эпохи Великого процветания совы стали гораздо больше читать. Да что там совы, другие животные тоже пристрастились к книгам. А с появлением на острове типографии книг тоже стало намного больше.

— Есть что сжигать, — мрачно процедила Бесс.

— Вот именно, — кивнула Отулисса.

— Все это просто ужасно, — вздохнула Бесс. — Но, учитывая мой уединенный образ жизни, неудивительно, что я ничего об этом не слышала! — Она моргнула, и грозный свет зажегся в ее глазах. — Отулисса, ты понимаешь, что сейчас более чем когда-либо важно сохранить существование Дворца туманов в тайне? — В голосе сычихи прозвучало что-то похожее на отчаяние.

— Да, — сказала Отулисса. Страшно подумать, что может произойти, если об этом прекрасном каменном дворце в гуще Сумрачного леса станет известно Стриге!

Покидая остров, Стрига и не подозревал, что за ним, держась на безопасном расстоянии, незаметно следует Док Яроклюв. Лучший следопыт во всех Хуульских царствах и новый супруг мадам Плонк был вне себя от гнева и огорчения. Эта поганая синяя сова каким-то образом втерлась в доверие к Корину, и король запретил мадам Плонк петь для сов Великого Древа! А вскоре после этого у травяной арфы вдруг порвались струны. Лишившись возможности петь, милая Плонки, как Док ласково называл свою дорогую подругу, впала в глубокую печаль и затосковала. Это было возмутительно! Док решил во что бы то ни стало выяснить, что затевает эта синяя тварь, позор всего совиного рода.

Вот почему он тайком последовал за Стригой. Несмотря на свои лысые крылья, голубая сова отлично летала и почти не чувствовала усталости. При этом крыльями она работала очень шумно и неаккуратно, оставляя заметные следы по всему маршруту полета. Вскоре Док Яроклюв убедился, что воздушный канал, оставленный Стригой, ведет его прямиком в Пустоши — пустынную, лишенную деревьев территорию к северу от Амбалы. Вскоре ему стали попадаться следы пещерных сов, издавна селившихся в таких местах. Эти совы предпочитали жизнь в подземных норах или туннелях, которые выкапывали своими сильными длинными голыми лапами. Сверху земля казалась совершенно ровной, но Док знал, что под ней полно укрытий, в которых можно спрятаться. Через какое-то время он увидел, как к Стриге присоединилась небольшая стайка сов, у каждой из которых в оперении торчало по маленькому синему перу.