Царство Небесное - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 21

Руководствуясь такими соображениями, он предпочел переночевать на сеновале. Жан решил составить ему компанию – будучи охотником, он не больно-то любил жизнь в домах, предпочитая палатку. Сеновал приятно удивил Андрея: сюда даже не доносились весьма неприятные запахи со двора, а царил аромат пряного сена. К тому же было очень мягко и удобно. Насколько он успел выяснить, матрацы здесь набивались все тем же сеном, и меняли его не чаще одного раза в месяц, а потому его спутникам предстояло спать не на таком комфортном ложе, как досталось им с Жаном. С удовольствием растянувшись на сене, Андрей довольно улыбнулся, предвкушая первую спокойную ночь за последние дни.

Андрей никогда не был лежебокой, впрочем, к жаворонкам он тоже не относился – так, нечто среднее, во всяком случае, дольше восьми часов утра он спать не мог ни при каком раскладе. Даже после бурной ночи с чрезмерным употреблением спиртного он просыпался не позднее этого срока и, как бы плохо себя ни чувствовал, больше валяться в постели не мог. Другое дело, что, промаявшись пару часов, он мог вновь завалиться в постель и дать возможность изможденному организму прийти в себя посредством целительного сна. Здесь же он заметил за собой склонность просыпаться с рассветом. Скорее всего, сказывалось отсутствие телевидения или иных развлечений, из-за чего ему приходилось ложиться не так поздно, как в той, прошлой (да, уже прошлой!) жизни.

Сегодня же он проснулся поздновато. Во всяком случае, его разбудил не деловитый шум во дворе, а солнечный луч, пробившийся сквозь щели в створке ворот и упавший ему на лицо.

Открыв глаза, он отодвинулся в сторону, чтобы утреннее солнце не слепило его, и, испытывая истому во всем изможденном за последние дни теле, с наслаждением потянулся, прислушиваясь к тому, как похрустывают суставы. Глубоко вдохнув чистый, пропахший сеном воздух, он со смаком зевнул и осмотрелся по сторонам.

Жана уже не было, но, уходя, охотник прикрыл за собой ворота и, вероятно, попросил не открывать их, чтобы дать ему выспаться, потому что вчера ворота сеновала были открыты настежь, и, как подозревал Андрей, они не закрывались в течение всего дня.

Доски на створках ворот были прибиты неплотно, а потому в них проникали солнечные лучи, образовав некую световую решетку, в которой не спеша величаво перемещались пылинки, завораживая своим танцем и вселяя покой в душу. Андрею вдруг вспомнилось, что врачи-психологи часто советовали своим пациентам, отличающимся неуравновешенностью характера, заводить аквариум с рыбками и время от времени следить за ними: это должно было отвлекать и успокаивать. И сейчас, глядя на этот танец пылинок, он почему-то вспомнил именно об этом, возможно, потому, что эта картина также вносила умиротворение в сознание ничуть не хуже аквариумных рыбок.

С улицы доносились различные звуки, дополнявшие картину тихого сельского утра. Непрерывно кудахтали куры, беспрестанно снующие по двору. Вот у ворот раздалось хлопанье крыльев и затем заливистое «кукареку» хозяина местного птичьего гарема. Андрей словно воочию увидел прохаживающегося по двору петуха, гордо несущего за собой пестрый веер хвоста. Почему-то сразу вспомнился его петух, когда они, еще живя в деревне, держали кур у себя на подворье. Их Васька был именно таким. Как любил шутить Андрей, обводя взглядом свое семейство: «В доме только два мужика – я да петух Васька».

Но вдруг раздалось игривое «гав», а затем хлопанье крыльев и возмущенное «ко-ко-ко». Не иначе как дворовый пес решил поставить на место зарвавшегося и возомнившего себя хозяином двора петуха.

А затем донеслись уже совсем другие звуки, резкие, какие-то злые, в общем, сразу не понравившиеся ему. Во дворе раздался топот, практически сразу перешедший в чавканье в дворовой жиже ног сразу нескольких лошадей. Сколько их было, определить Андрей не мог, но точно мог сказать, что не две и не три. Судя по звукам, лошади тут же отвернули к коновязи, и уже оттуда раздался неприятный хриплый голос мужчины:

– Эй, хозяин! – В ответ на этот крик послышался голос хозяина постоялого двора, но что именно он говорил, Андрей не расслышал, хотя голос узнал. – Вина и еды для меня и моих людей! Да пошевеливайся, телячья немочь, мы всю ночь провели в седле и голодны, как волки.

Хозяин что-то пролепетал в ответ, вероятно выказывая свою готовность служить прибывшему господину со всем возможным прилежанием. В ответ на это послышались смешки и подначки сразу нескольких луженых глоток. Андрей решил, что на постоялый двор прибыл какой-то вельможа со своими слугами или какой-либо рыцарь с воинами – ко второму он склонялся больше: уж больно манеры были знакомы. Военные – они и в Африке военные, в Средневековье и в просвещенном двадцать первом веке. Впрочем, здесь тоже был двадцать первый век – правда, не такой просвещенный, но все же.

Прислушиваясь к доносящимся со двора голосам, он почему-то с сожалением подумал, что спокойствию пришел конец. Нет, еще ничего не произошло, но он был уверен: что-то должно случиться, что-то такое появилось в воздухе, чему он не мог найти объяснения, но чутье подсказывало, что ему на голову свалилась большая проблема. Под ложечкой вновь противно засосало, и теперь уже он не сомневался: все очень плохо. Чем могла ему угрожать эта встреча, Андрей не мог понять – он ведь понятия не имел, кто там приехал, – но угрозу ощущал буквально физически, а своим ощущениям он привык доверять, это не раз помогало ему в его прошлой жизни, в бытность сельским участковым. Нет, неприятностей он, конечно, не избегал, но во всяком случае был готов к чему-то нехорошему.

Тяжко вздохнув, Новак поднялся на ноги и, отряхнув сено, вышел во двор. Быстро взглянув на солнце, он прикинул, что по местным меркам сейчас время приближалось часам к одиннадцати, чему немало удивился. Вероятно расслабившийся после нескольких дней пребывания в напряженной обстановке организм решил оттянуться по полной, восстанавливая силы и давая отдых перенапрягшимся нервам.

Бросив взгляд на представший перед ним двор, он обратил внимание на отсутствие телег давешних купцов. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Для них этот постоялый двор был лишь местом ночевки, – это Андрей принял решение пробыть здесь пару дней, чтобы его люди (да, похоже, что теперь уже его) могли отдохнуть после трудной прогулки по вражеской территории.

Возле коновязи у конюшни находилось около десятка лошадей, возле которых стояли трое воинов в кольчужной броне, со шлемами на головах. Все трое были зрелыми мужчинами возрастом около сорока или слегка за сорок. Судя по повадкам, это были ветераны, проведшие в боях не один год, – это сразу же бросилось в глаза Андрею, так как эти трое сильно походили на трех офицеров из подразделения ГРУ, которых он однажды повстречал во время первой чеченской. Такие же монолитные и в то же время подвижные, словно хищники, в любой момент готовые к прыжку. Один из них, по виду матерый и задубевший на службе сержант – впрочем, здесь они назывались, кажется, десятниками, – отдавал распоряжения подбежавшему слуге, вероятно конюху, относительно ухода за лошадьми.

Ко входу в дом двигалось еще семеро воинов, правда, на фоне тех троих они выглядели несколько бледновато, и дело было вовсе не в том, что они были помоложе и облачены, в отличие от тех, в хотя и крепкие, усиленные металлическими бляхами, но все же кожаные доспехи (впрочем, двое солдат были также в кольчугах), нет: просто они не лучились той самой опасностью хищника, правда, всем своим видом пытались показать крутизну.

Возглавлял их высокий воин, за плечами которого развевался темно-синий плащ. И этот не пытался из себя ничего изображать: от него и так веяло силой и опасностью. Воины, как и их господин, не особо заморачивались по поводу грязи и дружно перли через двор. Лишь взойдя на крыльцо, их вожак остановился и, бросив короткий взгляд на оставшихся у коновязи воинов, несколько раз притопнул ногами по камням крыльца, стряхивая таким образом излишки грязи с кожаных сапог. В это время Андрей сумел рассмотреть его повнимательней.