Огненный джинн (Солнечный удар) - Кейн Рэйчел - Страница 8

– Не льсти себе. Мне наплевать, исчезнешь ли ты навсегда или станешь императором мира. Я хочу сказать тебе кое-что прежде, чем ты уйдешь.

– Я слушаю.

Ему потребовалось несколько секунд для того, чтобы начать, но затем он резко сказал:

– Она любила тебя. Я знаю это, хотя она и не говорила мне. И ты, чертов придурок, не использовал это, хотя у тебя был шанс.

Льюис намеренно не смотрел в мою сторону. Взгляд темно-шоколадных глаз был полон горькой печали.

– Я использовал, – сказал он. – Что ты хочешь узнать? Что я любил ее? Какая сейчас разница.

Черт. Джинн я или нет, это меня зацепило. Если бы он сказал это хотя бы двумя неделями раньше, сейчас была бы разница. Большая разница.

Я спиной почувствовала реакцию Дэвида, стоящего в другом конце комнаты, и отвлеклась от Льюиса с Полом, обернувшись назад к выходу, где он стоял. Он продолжал маскироваться под человека, и все так же сногсшибательно выглядел, но яркая, насыщенная аура джинна расстилалась вокруг него подобно огненным крыльям. Сначала я решила, что это реакция на слова Льюиса, но нет… Кто-то появившийся перед ним привлек его пристальный взгляд, полный ярости.

Не джинн. Женщина. Я не знала ее. Высокая, длинноногая. Ее наряд лишь с натяжкой мог считаться подходящим для похорон, но, по крайней мере, он хотя бы был черным. Хотя я была совершенно уверена, что даже мне не пришло бы в голову надеть на чьи-нибудь похороны очень короткое кружевное платье с высокими разрезами по бокам.

Да, я всерьез позавидовала ее тонким, высоким каблукам. Они выглядели убийственно.

Кроме этого, у нее были длинные, чуть волнистые каштановые волосы с таким шелковистым блеском, который вы можете получить только в очень дорогих фирменных салонах. В ее лице имелось все, чтобы считаться привлекательным. Широко расставленные глаза и полные губы, сияющие, как розовый жемчуг.

Единственное украшение – кулон с бриллиантом весом, как минимум, в карат.

Дэвид выглядел так, словно готов был убить. На самом деле на секунду мне показалось, что он не собирается отходить с ее пути. Это был бы достаточно сильный шок для нее _ наткнуться на что-то, чего не видно, но в последний момент он все, же сдвинулся, продолжая следить за ней глазами, такими пылающими и сосредоточенными, что они могли бы поджечь ее волосы.

Я могла и не пытаться привлечь внимание Льюиса пантомимой. Он уже смотрел на вновь прибывшую, и его лицо стало застывшей, ничего не выражающей маской. Пол обернулся тоже.

– Джентльмены! – сказала она. У нее был мягкий, ласковый южный акцент. – Я искала тебя, Пол.

– У меня приватный разговор, – сказал Пол. Его ровный голос был холоден – ни следа теплых мурлыкающих интонаций, которые он обычно использовал в разговоре с молодыми красивыми женщинами. – Подожди снаружи, хорошо?

Держать удар она умела, я должна это признать. Теплая, зовущая улыбка не дрогнула. Большие влажные глаза – между прочим, очень интересного оттенка – цвета зеленого мха – вспыхнули чуть ярче.

– Все, что мне нужно, – это минутка, Пол.

– У меня прямо сейчас ее нет. Выйди.

– Я не могу поверить, мы не представлены, – произнес Льюис.

– И не будете, – ответил Пол скучным голосом. – Иветта, выйди.

Она протянула свою изящную, с великолепным маникюром руку Льюису и подняла степень соблазнительности улыбки на несколько пунктов.

– Иветта Прентисс, – сказала она. – Я работаю вместе с Полом.

– Нет, она работает на Пола, и она, видимо, не будет на него работать и дальше, если прямо сейчас не развернет свою задницу и не выйдет вон. – Тон Пола приобрел опасную мрачность. – Все ясно?

– Конечно, – она повела бровью и опустила руку, продолжая улыбаться, и все так же глядеть в глаза Льюиса – десять секунд; слишком долго, на мой взгляд. – Я буду снаружи.

Двое мужчин наблюдали, как она идет, покачивая бедрами, грациозная, холеная и сексуальная. Пол выглядел весьма недовольным. Лицо Льюиса ничего не выражало. Складывалось ощущение, что его ударил большой тяжелый грузовик.

Она прошла в двух дюймах от Дэвида, и я видела, каких усилий ему стоило удержаться и не убить ее на месте.

– Кто, черт возьми, это был? – спросил Льюис.

Пол посмотрел на него:

– Поверь мне, на самом деле ты не хочешь этого знать. То, что тебе действительно нужно – это убраться отсюда подальше, прежде чем сюда заглянет кто-нибудь, знающий тебя в лицо. Тебе очень повезло, что она не догадывается, кто ты такой. Только что здесь была паучиха, Черная вдова, и имя ей – Иветта. Она может выглядеть очень сексуально, но ночь с ней ты не переживешь.

Парни разговаривали. Боже. Как же мне хотелось присутствовать здесь во плоти. Льюис кивнул, засунул руки в карманы брюк и направился в мою сторону. Я стояла у него на пути. Мне очень хотелось сказать что-нибудь. Что угодно. Он слегка изменил направление, чтобы разминуться со мной примерно на дюйм. Проходя мимо, он шепнул:

– Найди меня. Нам нужно поговорить.

Я могла бы вам рассказывать о похоронах, но вы и сами прекрасно знаете, как они проходят. Люди, испытывая разной степени дискомфорт, говорили что-нибудь хорошее обо мне. Некоторые из них, например, Пол, говорили от чистого сердца. А некоторые, стараясь соблюдать политкорректность, несли всякий бред. Послушать их, так я была сама Мать Тереза. На самом деле святой я никогда не была, так же, как не очень заботилась о том, как выгляжу в глазах окружающих, и не отличалась особым трезвомыслием. То, что я любила в жизни, скорее, делало меня плохой девочкой. Дайте мне выбор между приготовлением супа на кухне и ночной игрой в покер с текилой и хорошо сложенными парнями – и я всегда предпочту второе.

За это время уже четвертый человек, с которым мы были едва знакомы, употребил в речи такие слова как «героизм» и «самоотверженность», и я почувствовала необходимость прогуляться к выходу, чтобы слегка освежить голову. Небольшое количество народа, оставшееся в зале для приемов, жадно поглощало креветки и дамские пальчики. Среди них была и передвижная фабрика гормонов, недавно представлявшаяся как Иветта Прентисс и не тратившая времени на выслушивание фиктивной истории жизни Джоанн Болдуин. Она склонилась к уху мужчины средних лет, выглядевшего на миллион. У него был лондонский костюм и акцент выходца из Восточной Европы.

Дэвид возник рядом со мной. В буквальном смысле. Я чуть не ударилась о столик с выгнутыми ножками, на котором стояла табличка в строгой черной рамке, извещавшая, что вход на мои похороны только по приглашениям.

Я вплотную приблизила губы к его уху и прошептала:

– Ну? Откуда ты ее знаешь?

Он покачал головой:

– Позже.

– Нет-нет. Сейчас.

Он покорно взглянул на меня и провел в небольшую нишу недалеко от выхода, где мы были в стороне от потока людей. Кроме того, здесь нас никто не мог случайно подслушать и удивиться разговору, раздающемуся из пустоты.

Пламя, полыхавшее в его глазах, постепенно гасло, но он оставался натянутым, как струна. Я чувствовала волны напряжения, исходящие от него. Он сказал:

– Ее имя Иветта Прентисс.

– Это я уже слышала. Очевидно, между вами было нечто большее, чем просто обмен именами.

– Немножко. – Он посмотрел на нее через плечо, потом быстро продолжил: – Она была приятельницей Плохого Боба.

Бывшего хозяина Дэвида, больного на голову. Ну что же, я могла поверить в это, и сей факт не поднял престиж Иветты в моих глазах.

– Насколько близкой приятельницей? Из тех, с которыми можно приятно провести вечерок, или из тех, с которыми приходилось хлебать одно дерьмо на двоих?

Дэвид посмотрел мне в глаза:

– Я только хотел сказать, что у них были общие интересы.

– Расскажи подробнее.

– Зачем?

– Сдается мне, что она в трауре по мне, а я ее никогда не встречала.

Он оглянулся, внимательно посмотрев на Иветту. Его взгляд вновь стал пугающе напряженным.

– Да нет, она не в трауре.

Чему я легко поверила, глядя, как она флиртует с мужчинами в другом конце комнаты.