Огненный джинн (Солнечный удар) - Кейн Рэйчел - Страница 5

Интенсивность.

Я чувствовала, как все мое тело охватил огонь, оно отвечало, изгибаясь под ним. Я себя чувствовала так хорошо, так восхитительно.

Он прижимал меня к себе, одной рукой поддерживая под затылок, другой – обнимая за талию, покрывая жгучими поцелуями мою шею, грудь, ноющие точки моих сосков.

О Боже…

Он шептал мне что-то на языке, который я не понимала, но это не имело значения; некоторые языки воспринимаются через кожу, не разумом.

Если само существование в виде джинна напоминало бесконечный оргазм, вы можете представить, насколько лучше становилось, когда приближался настоящий оргазм. Я поняла, как прекратить левитацию, и мы упали вниз с тяжелым, вибрирующим звуком так, что затрещала кровать.

Начало было отличным.

А на пятый день моей новой жизни состоялась чудесная заупокойная служба. Ну хорошо, не совсем так – для службы нужно тело, предпочтительнее в открытом гробу, но огонь не оставил достаточно крупного фрагмента тела для того, чтобы что-то восстановить. Ассоциация Хранителей была слишком осторожна, отказавшись проводить церемонию в здании ООН – в офисных помещениях – она арендовала большой красивый банкетный зал в «Драк-отеле», и разослала приглашение трем или четырем сотням Хранителей. Я услышала об этом от Дэвида, который узнал о церемонии через какие-то потаенные каналы, имеющиеся у джиннов в нашем мире.

– …но ты не пойдешь, – закончил он, когда мы готовили кофе. Некоторые привычки не исчезают даже после смерти. Кофе. Секс. Алкоголь. Черт, если бы я курила, полагаю, что продолжала бы затягиваться и интересоваться ценой на сигареты.

Я размешала сливки в своем кофе. Дэвид к сливкам относился неодобрительно, это было видно по хмурому взгляду и складке между бровями.

– Я не иду? – я повторила это спокойно, но его внимание немедленно сместилось с моего бедного кофе на то, что я произнесла.

– Нет, – ответил он, – и мы не будем об этом спорить, хорошо? – Его брови приподнялись, но потом лоб вновь разгладился.

– Конечно, нет, – улыбнулась я, и мое дыхание вызвало легкую рябь на поверхности кофе.

Мы сидели на кровати, сложив ноги по-турецки, задрапировав все чувствительные места простынями, больше из благоразумия – кофе был горячий – чем из скромности.

– Между прочим, это классическая ошибка мужчин.

– Что, прости?

– Считать, что если ты спишь со мной, то можешь указывать, что мне делать.

Его брови были достаточно красноречивы. Они поднялись вновь, едва не смыкаясь в одну линию.

– Я этого не делал.

– Делал.

– Ты имеешь в виду, спал с тобой? Тогда да. Это факт.

– А потом решил, что можешь распоряжаться мной по своему усмотрению.

– А вот это – нет.

– И это тоже.

Он поднял руку раскрытой ладонью вперед.

– Ну, хорошо. Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что прямо сейчас появляться среди людей для тебя слишком опасно. Особенно среди Хранителей.

– И поэтому я должна согласиться с тобой и не пойти. Потому, что это слишком опасно.

– Именно поэтому, – подтвердил он.

Мы потягивали кофе. Было что-то странно расслабляющее в его запахе – богатом, пряном, заключающем самую суть земли – я вдыхала его и просто наслаждалась мгновением. Еще одно преимущество того, что ты джинн – нет необходимости в душе. Никаких мертвых клеток кожи, нуждающихся в скрабе, никаких бактерий, создающих неприятный аромат. Джины всегда чисты. Собственный запах, мы выбираем сами, на неком подсознательном уровне. Мой, как я полагала, напоминал один из сортов жасмина. Нечто, обладающее неярким ароматом с оттенком сильных чувств.

Наконец Дэвид вздохнул и поставил свою чашку с тем красивым звуком, что издает хороший фарфор.

– Значит, ты собираешься проигнорировать предупреждение и пойти туда, что бы я ни сказал, так?

Я старалась быть здравомыслящей, но мой рот мне не подчинялся. Губы сами изогнулись в провокационной улыбке.

– Ты сам это понял?

Он снова нахмурился. Господи Боже, он был прекрасен, даже когда хмурился. Я хотела наклониться к нему и поцелуями разгладить эту складку между бровями.

– Пожалуйста, послушай меня. Я серьезно. Это слишком опасно.

– Да, я тебя услышала.

– И?

– И… я все равно туда пойду, если ты не собираешься управлять моей жизнью до скончания веков, что, как мне кажется, не понравится ни мне, ни тебе. Если ты хочешь, чтобы я не ходила, ты должен высказываться более определенно, чем «это слишком опасно».

Он спас мне жизнь, и это сформировало между нами вполне определенные отношения, но я чувствовала необходимость прояснить правила игры. Я сделала большой глоток напитка, насыщенного вкусом лесных орехов, слегка смягченного сливками, и покатала его на языке.

Яркие ощущения.

Мне казалось, что если я сконцентрируюсь, то смогу проследить весь путь кофейных зерен от щедрой колумбийской земли, где они выросли – к плантации, где их собирали – назад, сквозь века через все поколения. То же самое с лесными орехами, с водой… Даже фарфоровая чашка имела свою историю. Хорошо, плохо, интересно, пугающе… Мне не требовалось сосредотачиваться, чтобы погрузиться в водоворот ощущений.

В мире так много всего происходит. И так много возможностей сулит будущее.

Почему, будучи человеком, я не понимала ни того, ни другого?

– Джо? – снова Дэвид. Он уставился на меня своими прекрасными карими глазами, испещренными апельсиновыми прожилками. Он что-то сказал? Да, возможно. Я отвлеклась.

– Я говорю не о физической опасности. Сейчас очень немногое может причинить тебе вред. Но только быть сильной – это еще не все. Ты должна научиться использовать свою силу. И до тех пор, пока этого не произошло, будет не слишком хорошей идеей оказаться в ситуации, когда тебе придется…

– …что-то делать как джинну?

Мне показалось, что он вздохнул с облегчением.

– Именно.

– А что, если я буду действовать как обычный человек?

– Не стоит.

– Почему?

Он встал и подошел к окну. Когда он отодвинул штору, в комнату ворвался солнечный луч и заиграл на его коже. Дэвид сделал глубокий вдох – я услышала это, оставаясь в кровати – и довольно долго так там и стоял, разглядывая что-то снаружи.

Я попыталась привлечь его внимание. Он полуобернулся и наградил меня ласковой грустной улыбкой.

– Если вдруг ты еще не заметила, ты больше не являешься обычным человеком. И если ты впутаешься в неприятности, то можешь раскрыть, кто ты есть на самом деле. Случись это однажды, и твоя свобода долго не продлится.

– Потому, что меня могут заточить.

Его улыбка исчезла.

– Точно.

Дэвид был заключен дважды, насколько я знала. Не слишком приятный опыт. Его последней хозяйкой была… ну ладно, она являлась моей лучшей подругой – а перед этим он находился во власти милого парня по имени Плохой Боб Бирингейнин. Я знала по собственному опыту, что Дэвид делал по приказу Плохого Боба вещи, способные у кого угодно вызвать рвотный рефлекс.

Это было ужасно. И он пытался меня предупредить именно об этой опасности.

– Я буду осторожна, – тихо сказала я. – Но, слушай, если бы у тебя появилась возможность увидеть собственные похороны, неужели бы ты ей не воспользовался?

– Нет. – Ответил он и снова вернулся к созерцанию вида, расстилавшегося за окном, весь Нью-Йорк – не больше, чем собрание зданий.

Солнечный свет ласкал Дэвида. Он скользил по изгибам его тела, по гладкой коже и блестел золотыми искрами на мягких завитках его волос. Он протянул руку и открыл окно, впуская тепло в комнату.

– Твоя человеческая жизнь закончилась, Джо. Отпусти ее. Сосредоточься на будущем.

Я оставила в прошлом множество людей. Мою сестру. Кузин. Семью, которую я выбрала сама – Хранителей. Например, моего наставника Пола Джанкарло, или моего друга Льюиса Левандра Оруэлл, самого сильного из Хранителей. Чью жизнь я спасла ценой собственной. Между мной и Льюисом были долгие и запутанные отношения, не столько любовь, сколько страсть. Один из основополагающих законов магии – подобное притягивает подобное. Нас тянуло друг к другу как противоположно заряженные частицы. Или, возможно, материю и антиматерию. Если бы не Дэвид…