Первый угленос - Ласки Кэтрин - Страница 4

Надеюсь, вы слышали о сложной системе сигналов, при помощи которой волки принимают или отвергают тех, кто осмелится к ним приблизиться? Так вот, Фенго не подал мне никакого сигнала. Более того, он даже не дал мне понять, какое положение занимает, и какие почести я должен ему оказывать. Нет, ничего этого он не сделал, и это было тем более удивительно, что к тому времени я уже успел познакомиться с некоторыми здешними волками, которые ясно дали мне понять, какое значение они придают подобным ритуалам. Но главный вожак Фенго даже ухом не повел, когда я взлетел вверх и опустился на гребень горы рядом с ним.

Не поворачивая ко мне головы, он заговорил:

— Взгляни вон на тот вулкан, прямо на севере, как раз между звездами Великих Клыков, — тут он кивнул мордой на вулкан, расположенный между самыми низкими звездами созвездия, поднимавшегося в небо в это время года. В Ниртгаре мы называли его «Золотыми Когтями».

— Я смотрю, — ответил я.

— Он извергнется, когда последняя звезда Великих Клыков поднимется над горизонтом.

Так оно и оказалось. Признаюсь, я был потрясен.

— Но как ты узнал об этом?

— Просто узнал, — ответил он. Тут он впервые повернулся ко мне. Кажется, я забыл упомянуть об удивительных глазах страховолков… Сказать, что они зеленые, значит ничего не сказать. Больше всего они напоминали зеленый огонь. Но ни у кого из страховолков я не видел таких потрясающих глаз, как у Фенго. Взгляды наши встретились, и в этот миг что-то произошло между нами. Я сразу почувствовал, что хотя он был волком, а я — совой, у нас было нечто общее. Нас объединяли видения. Я увидел в его глазах отражение пламени вулканов. Но когда я глубже вгляделся в нездешнюю зелень его глаз, мне открылось нечто большее. Я увидел отсвет оранжевого пламени с голубой сердцевиной и ободком цвета зеленых волчьих глаз.

— Ты увидел? — спросил Фенго.

— Увидел, но пока не знаю, что это.

— Уголь.

Вот так в глазах страховолка Фенго я впервые увидел то, что потом назовут Углем Хуула. Я сразу почувствовал его силу, и в то же время понял, сколько бед может принести этот уголь, если попадет в наш мир. И вместе с тем, в нем было обещание какого-то великого блага…

— Ты прилетел сюда, чтобы больше узнать об огне? — спросил Фенго.

Я кивнул. Я не спросил, откуда он это знает. Этот волк был во многом похож на меня. Он тоже был огнечеем. У него тоже был дар огненного зрения. И еще он очень много знал, ибо жил в краю бесконечного пламени.

— Я могу тебе помочь, — продолжал он. — Могу научить кое-чему, но не всему. Очень скоро ты узнаешь гораздо больше меня.

— Почему? — удивился я.

— Ты умеешь летать, — просто ответил он.

— Но как это поможет мне узнать больше?

— Ты сможешь пролететь над кратерами, из которых выскакивает пламя. Тебе дано заглянуть в сердце вулкана. Поднявшись в небо, ты сумеешь поймать в воздухе самые горячие угли.

Я подумал, что ослышался.

— Поймать угли?

— Да, — кивнул Фенго. — Поймать угли, чтобы разжечь огонь и посмотреть, как его можно использовать. И вот здесь я смогу помочь тебе, потому что я изучил воздействие пламени на различные предметы.

— Разве огонь не сжигает все, что ему попадается?

— Не все и не всегда. Иногда он меняет вещи.

Я глубоко задумался над его словами, пытаясь представить эти изменения, но Фенго прервал ход моих мыслей.

— Может быть, однажды ты сможешь увидеть, где покоится Уголь.

— Ты говоришь о волчьем угле? — быстро спросил я, думая, что отсвет именно такого угля увидел в его глазах.

— Это не волчий уголь, — спокойно возразил Фенго. — Это совиный уголь. Тебе стоит запомнить это. Этот Уголь Углей или Уголь Хуула.

— Быть того не может!

— Почему?

— Да потому, что Хуул был первой совой, вот почему! В легендах говорится, что раньше все птицы были похожи друг на друга, а Хуул стал первой совой, от которой пошли все остальные совы. Говорят еще, будто он был волшебником, но владел только доброй магией. Но все это очень древние легенды, они относятся к временам, когда на земле не было ни королей, ни правителей. Сейчас слово «Хуул» на совином языке означает просто «первый в своем роде».

— А на волчьем языке «Хуул» — это просто сова, любая сова. Веришь ли, друг, что именно дух Хуула помог мне привести свой род через заснеженные земли на нашу новую родину.

— Дух совы? То есть, я хочу сказать, это была не настоящая сова, из перьев и плоти?

— Еще какая настоящая, да только давным-давно умершая.

— Значит, это был скрум! — уверенно ответил я.

— Скрум? Так вы называете духов своих умерших? Если так, то это был скрум.

— Хуул, — негромко повторил я. Мне почудилось, будто грозное совиное уханье пролетело сквозь тьму, подобно дикой необузданной песне, которую заводят в ночи волки. — Хуул, — снова прошептал я, и на этот раз имя нежно прошелестело в темноте, подобно серебристому лунному свету.

Уголь-живец

Я лишь мельком увидел отсвет Угля в зеленых глазах Фенго, но с этой памятной ночи мне больше не было покоя. Я чувствовал силу этого угля, и подозревал, что она неизмеримо превосходит мой дар огненного зрения или способность видеть то, что происходит вдали от меня или вовсе в ином времени, будь то прошлое или будущее.

Я постоянно кружил над кольцом вулканов, пытаясь догадаться, в котором из них спрятан Уголь. Странный оранжевый огонь с синей сердцевиной и зеленым ободком сверкал в моих снах, прожигал желудок. Его могущество одновременно очаровывало и страшило меня.

Я многому научился у Фенго. Он показал мне, как разводить костер из остывших углей, лежавших в мерцающих россыпях по сторонам склонов вулкана. Он научил меня плавить в огне слитки золота и серебра, и придавать им различную форму после того, как те остынут. Но самого Фенго больше всего интересовало не золото и не серебро, а твердые камни, в которых были заключены частицы того, что он называл «глубокими металлами».

Фенго догадывался, что эти металлы можно извлечь из камня, если развести достаточно жаркий огонь. Но для такого огня годились только самые горячие угли, не успевшие коснуться земли. Глаза Фенго начинали светиться всякий раз, когда он заговаривал о таких углях.

— Гранк, если мы сумеем выплавить крепкий металл и научимся придавать ему форму, — тут он обычно замолкал, переводя дыхание, — ты просто не представляешь, насколько изменятся наши жизни!

Мы с Фенго были нужны друг другу. Я добывал для него угли, а Фенго учил меня ремеслу обработки металлов, в котором волки были особенно искусны. Кроме этого, Фенго умел потрясающе обрабатывать кости. Порой он выгрызал на них целые сложные орнаменты, а иногда обгладывал концы костей до невероятной остроты, так что они становились острее любых ледяных мечей. Мне было ясно, что примерно то же самое можно было сделать и с металлом.

После памятного первого путешествия я еще не раз возвращался в Далеко-Далеко. Лишь несколько сов в Ниртгаре знали о том, куда я исчезаю. Во время моего отсутствия король Храт и королева Сив связывались со мной через своего верного посланца Джосса, который передавал мне последние новости или сообщал, что очередное возобновление войны требует моего немедленного возвращения.

За это время я узнал много полезных сведений, которые, по моему глубокому убеждению, в недалеком будущем должны были сослужить хорошую службу королю Храту и его королевству. Вот только ловля горящих углей в воздухе никак мне не давалась. Постоянные неудачи приводили меня в отчаяние и однажды, не выдержав, я горько посетовал Фенго:

— Я ничего не понимаю, Фенго! Почему у меня ничего не получается? Ведь я столько раз подлетал совсем близко, — тут я поднял лапу и, соединив два передних когтя, пощелкал ими в воздухе. — Но каждый раз все срывается!