Первый угленос - Ласки Кэтрин - Страница 14

Мы с Хратом и Сив обнаружили это место много лет назад, и с тех пор хранили свое открытие в строжайшей тайне. Лишь самые доверенные слуги короля и королевы знали об этом дворце, да и они порой терялись в путанице ледяных коридоров. Слухи о существовании дворца давно уже ходили по Ниртгару, но до сих пор никто не видел его своими глазами, и даже самая могучая магия пока не помогла хагсмарам добраться до нашего потайного убежища.

Я принялся облетать ледяной каньон, выискивая на белой поверхности скал полосу угольно-черной тени. Я знал, что скоро найду ее, поэтому почти не волновался, но вдруг меня остановил мерзкий вороний запах.

«Хагсмары уже здесь!»

В тот же миг я изменил направление своего полета, чтобы не выдать врагам вход во дворец. Нужно было как можно скорее распятниться, слиться с заснеженными скалами и стать незаметным для глаз наблюдателей. Так я и сделал и, как оказалось, очень вовремя.

Я опустился вниз и постарался как можно сильнее съежиться и вытянуться, для чего покрепче прижал перья к туловищу. В следующий миг тошнотворный вороний запах послышался совсем рядом и стал стремительно приближаться, так что я едва не отрыгнул погадку от отвращения. Слава Глауксу, я все-таки сдержался, иначе выдал бы себя с головой.

Я судорожно сглотнул и тут же почувствовал, как мой первый желудок содрогнулся, а второй задрожал мелкой дрожью, потому что откуда-то сверху послышался свист рассекаемого крыльями воздуха. Сначала я заметил пучки перьев, кинжалами торчавшие из спины пролетавшего хагсмара, затем увидел необычайно длинный хвост.

«Неужели сам Пенрик?»

Да, это был он. Воздух вокруг меня задрожал. Враг подлетел так близко, что я мог бы дотронуться до него кончиком крыла. Он был совсем рядом, так что я разглядел даже мелких хагов, несущихся следом за Пенриком. Думаю, я должен объяснить вам, кто такие хаги. На первый взгляд — это не более чем крошечные существа размером с блоху, но многие в Ниртгаре считают их воплощением самого черного, самого свирепого и не знающего милосердия зла. Из клювов хагсмаров капает яд, смертельный для всех, кроме хагов. Этот яд убивает клещей, которые живут в перьях у хагсмаров и служат основной пищей для злобных хагов. Теперь вы сами видите, что хаги полностью зависят от хагсмаров, которые дают им пропитание.

Я еще плотнее прижал перья к туловищу, вытянулся в струнку и распятнил свои крапинки, подвернув внутрь бахромку на перьях. Неподвижный, худой и белый, я стал похож на одну из сосулек, которых здесь было видимо-невидимо. Минуты тянулись невыносимо медленно, мне казалось, будто Пенрик летит целую вечность. Я отчетливо видел его перья и многочисленных хагов, копошившихся в его хвосте. Слава Глауксу, они меня не заметили. При всей своей злобе, хаги слепы, как летучие мыши. Думаю, так им и надо, в наказание за злобность.

Кажется, я забыл вам сказать, что опахала на крыльях у хагсмаров и хагов отличаются от нежной совиной бахромки примерно так же, как змеиная кожа отличается от медвежьей шкуры.

Оперение у хагсмаров угольно-черное, а передняя кромка маховых перьев не заканчивается мягким плюмажем, как у всех сов, а топорщится слипшимися космами, поэтому эти проклятые порождения преисподней во время полета взбаламучивают вокруг себя весь воздух и с громким свистом режут крыльями небо. Прибавьте к этому тошнотворную вонь, всюду сопровождающую хагсмаров, и вы поймете, что они при всем желании не сумели бы незаметно подкрасться к своим жертвам.

В этом было наше единственное спасение. Хагсмары не могли застать нас врасплох, мы всегда знали, откуда они приближаются. Но на этом их слабости заканчивались. Во всем остальном они были неуязвимы и ужасны. Честно говоря, хагсмары и не старались скрывать свое приближение. Все наше оружие, выклеванное из твердого льда, все эти грозные ледяные мечи, пики, кинжалы, гарпуны, копья и многое другое, было придумано и изготовлено только для того, чтобы хоть как-то защититься от смертельно острых клювов и когтей хагсмаров!

Когда Пенрик наконец-то пролетел мимо, я с облегчением перевел дух и направился к небольшой трещине в толще ледяного утеса. Путь мой проходил по извилистым ледяным коридорам и узким туннелям. Стояло полнолуние, но ветер гнал по небу рваные клочья туч, так что лишь изредка луч лунного света пробивался сквозь плотную пелену и, падая на глыбу прозрачного льда иссенкларен, озарял внутреннее пространство причудливого лабиринта из снега и льда.

Поверьте мне на слово, мои дорогие, я никогда не видел ничего прекраснее нашего ледяного дворца, сверкавшего в сиянии луны. Каждый кристаллик льда, каждая снежинка светились неповторимым лучистым светом и неистово сверкали в темноте. Казалось, будто звезды дождем пролились на небо и повисли в воздухе, застыв среди скал.

Там, в глубине ледяных коридоров, я и нашел Сив. Вдовствующая королева, дрожа от страха, сидела в гнезде на своем яйце. На груди ее почти не осталось перьев, она выщипала их все, чтобы выстлать снег, из которого она сделала свой первый снеггенкров, как мы, совы живущие в безлесном северном краю, называем свои гнезда для высиживания яиц. Вам следует знать, что в таких гнездах всегда очень тепло и уютно, поэтому моя бедная Сив дрожала вовсе не от холода, а от страха.

Я сразу увидел печаль в глубине ее прекрасных янтарных глаз. Незнакомец на пьяном дереве рассказал мне о последней битве, в которой погиб мой друг Храт. Несчастная королева, сидевшая в нише ледяного Хратгарского дворца, своими глазами видела, как ее король, любимый супруг и преданный друг, упал на лету, и кровь его окрасила белый лед. Незнакомец сказал, что если бы королева в этот момент находилась в воздухе, она бы рухнула на ледник. «Понимаешь, она вдруг оцепенела, просто шелохнуться не могла. Мне показалось, будто у нее даже желудок окаменел».

Когда я услышал это, то невольно зажмурился и представил себе Сив, неподвижно глядящую в ночь, окрашенную кровью ее мужа, в небо, разорванное крыльями хагсмаров… Глаукс милосердный, почему эти создания явились на свет? Какая прихоть судьбы привела в наш совиный мир этих дьявольских созданий, со всей их ужасной магией, смертоносными чарами и страшными заговорами?

Но сейчас я не думал об этом, я смотрел на Сив. Наконец-то я наше ее — мою королеву, мою подругу, мою тайную любовь…

— Гранк, это ты! Глаукс Великий, какое счастье! — она вскочила с гнезда, бросилась ко мне и принялась ласково перебирать клювом мои маховые перья. Разумеется, я мгновенно забыл об усталости и долгом полете надо льдом.

— Я пришел, Сив, — кивнул я и вежливо обернулся поприветствовать верную Миррту.

— Знаешь, Гранк, сегодня мне почудилось, будто какой-то хагсмар рыскал над этим каньоном, — с тревогой проговорила Сив. — Мы с Мирртой почуяли запах ворон и слышали шелест крыльев.

Я не хотел рассказывать им о том, что видел Пенрика. Сив и так была еле жива от страха, зачем еще больше тревожить ее?

— Не волнуйся, — успокоил я ее. — Сейчас здесь все спокойно. Хагсмар улетел.

— Значит, ты тоже его видел? Кто это был? Самец или самка? — забросала меня вопросами Сив.

— Самец, — нехотя признался я. — Это был Пенрик.

— Пенрик, — медленно повторила Сив. Вопреки моим опасениям, она не только не испугалась, но с облегчением закрыла глаза. — Очень хорошо. Я боялась, что это тварь по имени Игрек. Это самая страшная хагсмара на свете, Гранк.

— Я слышал он ней, — кивнул я. — Неужели она опаснее Пенрика?

— Гораздо, — сухо кивнула моя любовь.

— Но почему?

— Она хочет отнять мое дитя, Гранк. С недавних пор она стала женой Плика, но у них не может быть детей. Сам понимаешь, она — хагсмара, а он — виргинский филин, какие тут могут быть птенцы? Так вот, эта проклятая Игрек решила во что бы то ни стало забрать мое яйцо. Она хочет испробовать на нем свою страшную магию, чтобы превратить мое дитя в чудовище. Она хочет стать его матерью! — бедная Сив по-вороньи каркнула, выплюнув это опоганенное слово. — Ах, Гранк, я так боюсь! Я даже подумать не могу о таком кошмаре. Что может быть ужаснее хагсмары, охотящейся за птенцом совы?