Сияние богов - Грановский Антон - Страница 40

– Но ты чувствуешь эту стену, верно?

– Верно, – кивнул Глеб. – А теперь пошли к костру. Я успел здорово проголодаться, пока воевал с тобой.

…Когда они подошли к костру, товарищи Глеба окинули Балабана недоверчивыми, неприязненными взглядами.

– Первоход, ты уверен, что от этого парня не будет беды? – сухо осведомился игрок Тиш. – Мне кажется, ему нельзя доверять.

– Может быть, – согласился Глеб. – Но я все же попробую. Зоряна, Лудобок, потеснитесь и дайте Балабану сесть. Теперь он один из нас.

Глава восьмая

ПОСЕЛОК СВЕТА

1

Деревня Логач оказалась довольно большим рыбацким поселком и располагалась недалеко от огромного озера под названием Логачара.

Глеб, Рамон и Хлопуша проехали чуть вперед, чтобы посовещаться. Дети падших богов не возражали, безоговорочно признавая главенство и авторитет Глеба, отблески которого падали и на двух его друзей.

Рамон заговорил негромко, но веско:

– Глеб, думаю, на этот раз нам нет нужды разделяться. И мы можем отправиться на поиски все вместе.

– Толмач говорит дело, – веско пробасил Хлопуша. – И делай со мной, что хочешь, но после случившегося во владениях князя Гостивара я ни за какие коврижки не отпущу тебя одного.

– Я был с Рамоном, – напомнил Глеб.

– Это одно и то же, – отрезал Хлопуша.

Толмач никак не прокомментировал эту реплику, а лишь мягко добавил:

– Нас немного, всего девять, но отряд наш стоит сотни отборных воинов.

– Да чего там сотни! – с ходу вошел в раж Хлопуша. – Тысячи, а то и двух!

Хлопуша, как всегда, не мелочился, но на этот раз даже правдолюб-толмач не стал ему возражать.

– Мы не знаем точно, с чем, а вернее, с кем нам придется иметь дело, – сказал Глеб. – Будет лучше, если я появлюсь в поселке под видом странника и порасспрашиваю людей.

– Первоход, ты не можешь…

– Это не обсуждается, – перебил Глеб толмача таким голосом, что сразу стало понятно – переубедить себя он не даст. Потом добавил чуть мягче: – Не волнуйтесь за меня. Я умею быть осторожным.

Некоторое время Рамон и Хлопуша хранили молчание, с огромным неудовольствием глядя на Первохода, затем Хлопуша хмуро проговорил:

– Пообещай, что спрячешь под плащом ольстру и не расстанешься с ней, что бы ни случилось.

Глеб нахмурился.

– Но ольстра…

– Пообещай! – потребовал Хлопуша, повысив голос.

Несколько мгновений Глеб молчал, потом улыбнулся и кивнул.

– Хорошо, друг. Я обещаю.

Рыбаков на берегу было трое. Они укладывали сети в большую лодку, собираясь отправиться на промысел. Рыбаки были крепкие, невысокие, с длинными волосами и стрижеными бородами, в засаленных рубахах и меховых жилетках. На ногах у них были сапоги с высоченными голенищами, густо обмазанные какой-то черной мазью – вероятно, препятствующей влаге и делающей сапоги водонепроницаемыми.

Одному из них было на вид лет двадцать, второму – сорок, третьему – пятьдесят или чуть больше.

Остановившись в нескольких шагах от лодки и рыбаков, Глеб приветливо улыбнулся и громко сказал:

– День добрый, сельчане! Пусть ваши боги помогут вам и сделают ваш улов богатым!

Рыбаки посмотрели на Глеба спокойными, нелюбопытными взглядами, после чего двое из них отвернулись, а третий сказал:

– Мы христиане, странник. У нас один Бог, хотя и пребывает в триединстве.

На лице Первохода промелькнуло удивление – давненько он не встречал христиан, а тут их было сразу трое!

– Вот оно что, – негромко проговорил он. Затем приподнял голову и изрек – громко и с выражением: – Истинно говорю вам, братья: вы ловите рыбу, а я сделаю вас ловцами человеков!

Рыбаки резко повернулись и уставились на Первохода изумленными взглядами.

Нужно было срочно закрепить достигнутый эффект. Глеб порылся в памяти и выдал на гора цитату, которая неизвестно откуда всплыла у него в голове:

– Если Бог будет со мною и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, то будет Господь моим Богом! Ибо много лет пил я воду слез своих и ел хлеб изгнанья, не оставляя крошек! И хотя до сих пор пребываю я во мраке грешного мира, но будет Господь светом для меня!

Про «не оставляя крошек» – было из другой оперы, но Глеб не стал по этому поводу напрягаться.

То ли слова Глеба произвели на рыбаков мощное впечатление, то ли на них больше подействовала торжественно-пророческая интонация, которую Первоход придал своей речи, но они выпустили из рук сети и выпрямились, не спуская при этом глаз с Глеба.

«Кажется, я их зацепил», – удовлетворенно подумал Первоход, но на всякий случай положил правую руку на приклад ольстры, торчащий из-под хламиды, в которую обрядили его Рамон и Хлопуша.

Первым молчание прервал старший из рыбаков.

– Кто ж ты такой будешь, странник? – спросил он с той теплой интонацией, с которой обращаются к родственным душам. – Уж не проповедник ли из далеких восточных земель?

«Проповедник из восточных земель? Пожалуй, это хорошая «легенда», – подумал Глеб. А вслух сказал:

– Твоя правда, брат. Уже год странствую я по земле и несу людям свет истины.

Рыбаки переглянулись, а на лицах у них появилось уважительное выражение.

– Откуда же ты пришел к нам, странник? – осторожно и мягко спросил тот из рыбаков, который был средним по возрасту. – Из какой земли начал свое странствие?

– Из той земли, которая лежит за далекими Кавказскими горами и зовется Фрязией, – не тратя времени на раздумье, ответил Глеб. – А теперь я хочу спросить вас, братья. Есть ли у вас пастырь?

На лицах рыбаков появилось благостное выражение.

– У нас есть пастырь, странник, – ответил за всех пожилой рыбак. – Имя его Навин.

– Вот оно что. – Первоход одобрительно улыбнулся. – Мне радостно об этом слышать, братья. И как давно существует ваша община?

– Да почитай уже два года, – ответил молодой рыбак. – С того самого времени, как Навин впервые пришел в наш поселок и воскресил нашего старосту Владими…

Пожилой рыбак тихонько ткнул молодого локтем в бок, и тот поперхнулся на полуслове, поспешно отведя взгляд в сторону.

– Значит, вы крестились два года назад, – задумчиво проговорил Первоход.

– Точно так, – кивнул средний по возрасту рыбак.

– Вы и до этого были рыбаками?

– Да, странник. Мы были рыбаками всегда. И мы, и наши отцы, и наши деды. – Рыбак помолчал и, настороженно глянув на Глеба, счел нужным добавить: – Ибо сказано в Учении Его: «В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».

Слова эти были произнесены спокойным, благодушным голосом, но Глебу померещилось, что прозвучали они как-то фальшиво, по-заученному, что ли.

Глеб покивал в знак согласия и тяжело вздохнул.

– Да что же мы стоим! – спохватился вдруг пожилой рыбак. – Ты ведь долгое время был в пути и наверняка голоден! Идем в поселок, там тебя ждут хлеб и рыба! Но сперва назови нам свое имя, чтобы мы могли обращаться к тебе со всем почтением и вежливостью, которых ты достоин!

– Мое имя… Гавриил. Гавриил из Херсонеса.

– А наши имена…

– Погодите, – мягко прервал его Глеб. – Дай-ка я угадаю. Вас зовут… Андрей, Петр и… Матвей. Я прав?

Рыбаки переглянулись и, блеснув белозубыми улыбками, закивали.

«Зубы-то какие крепкие, – отметил про себя Первоход. – Недостатка в рыбе и овощах у них точно не наблюдается».

– Этими именами нас наградил Навин, – с готовностью сообщил молодой рыбак. – Ибо мы были первыми, кого он встретил. Меня он именовал Андреем. Вот его… – Он указал на среднего. – Петром. А его – Матвеем.

Все три рыбака приветливо улыбались, но в какой-то момент, на одно короткое мгновение, Глебу показалось, что во всей этой ситуации слишком много театрального.

«Слишком уж все правильно», – зигзагом пронеслась в голове Глеба неприятная мысль, но тут же улетучилась, едва лишь он встретился взглядом с Андреем. Глаза у парня были синие, чистые и незамутненные грязной, исподней мыслью. Такие глаза бывают только у маленьких детей.