Нужные вещи - Кинг Стивен - Страница 12

— Вы кого-нибудь наверняка оставили вместо себя в мастерской, а у меня посетители появятся не раньше чем через полчаса, таковы правила хорошего тона. Мне хотелось бы поговорить с вами, порасспросить о городе.

И она согласилась. Он исчез за шторой в глубине зала и, судя по легкому скрипу, Полли поняла, что он поднимается наверх за тарелками и вилками. Видимо, там располагалось его жилье, во всяком случае временное. Пока он отсутствовал, она разглядывала выставленные на продажу вещи. Вывеска на стене у входной двери гласила, что магазин будет работать с десяти утра до пяти вечера по понедельникам, средам, пятницам и субботам. По вторникам и четвергам он будет закрыт, кроме тех случаев, о которых «будет объявлено дополнительно», и вплоть до конца весны (Полли понимающе усмехнулась — вплоть до того момента, когда город наводнит толпа оголтелых туристов и отдыхающих, размахивающих пачками долларов.) Нужные Вещи, решила она, редкий магазин, редкостный даже, по высшему классу. Этот вывод был сделан при беглом осмотре, но приглядевшись повнимательнее к товарам, она стала сомневаться, что его можно так просто определить.

Предметы, которые видел Брайан накануне — камень, деревяшка, камера Поляроид и фотография Элвиса Пресли, по-прежнему лежали на своимх местах, но к ним добавилось еще десятка четыре наименований. Небольшой ковер, стоимостью, по всей видимости, в небольшое состояние, висел на белой стене — без сомнения турецкий и без сомнения старинный. В одном из стеклянных ящиков выстроилась коллекция оловянных солдатиков, вполне возможно антикварных, но Полли было известно, что все оловянные солдатики, даже те, которые сделаны в Гонконге неделю назад, в прошлый понедельник, выглядят как антикварные.

Ассортимент товаров был невероятно широк. Между фотографией Элвиса, одной из тех, что продают во всех привокзальных киосках на масленницу по 4 доллара 99 центов за штуку, и давно наскучившим типично американским флюгером в виде орла, пристроился стеклянный абажур, цена которому должна быть не меньше восьмисот, а вполне вероятно, и пяти тысяч долларов. Старый и несимпатичный чайник соседствовал с парой великолепных poupees, и Полли терялась в догадках, сколько могут стоить эти очаровательные французские куколки с румяными щечками и ножками в подвязках.

Там был набор бейсбольных карточек и табачных этикеток, масса разложенных веером журналов тридцатых годов («Сверхъестественное и Непонятное», «Поразительные Истории», «Ужасы и Кошмары»), репродуктор пятидесятых годов того отталкивающе розового цвета, которому отдавали предпочтение в те времена, если дело касалось бытовых приборов, а не политических убеждений.

Большинство — хотя и не все — предметы были снабжены этикетками: ОСКОЛОК КРИСТАЛЛИЧЕСКОГО МИНЕРАЛА, АРИЗОНА написано было на одной, БЫТОВОЙ НАБОР ГАЕЧНЫХ ключей — на другой. Этикетка перед деревяшкой, которая так поразила воображение Брайана, гласила: ОКАМЕНЕВШИЙ КУСОК ДЕРЕВА СО СВЯЩЕННОЙ ЗЕМЛИ. На этикетке, пристроившейся подле карточек и журналов, было написано: ДРУГИЕ ЭКЗЕМПЛЯРЫ ПРЕДЪЯВЛЯЮТСЯ ПО ТРЕБОВАНИЮ.

Но все предметы, как заметила Полли, будь то хлам или истинная ценность, имели одно общее свойство — на них не стояла цена.

Гонт вернулся с двумя небольшими тарелками простого старого корнуэльского фарфора, ничего особенного, ножом для пирога и парой вилок.

— Там такое творится, сам черт ногу сломит, — сообщил он, сняв крышку с коробки и отложив ее в сторону вверх дном, чтобы она не оставила следа на буфете, где он разделывал пирог. — Как только немного разберусь тут, буду подыскивать себе дом, а пока поживу над магазином. Все в коробках. Господи, как я ненавижу коробки. Представьте себе…

— О, не так много, — воскликнула Полли. — Куда мне столько?!

— Ладно, — согласился Гонт, отложив отрезанный кусок шоколадного пирога на одну из тарелок. — Этот останется мне. Кутить так кутить! А вам такой?

— Даже еще меньше.

— Меньше отрезать не могу, — сказал он и положил на тарелку узкий кусок пирога. — Ах, как пахнет. Еще раз спасибо, Полли.

— Не стоит благодарности, я очень рада. Аромат от пирога поднимался действительно великолепный, и на диете она не сидела, но отказ от большого куска не был вызван необходимостью соблюдения правил при первом знакомстве. Последние три недели в Касл Рок стояло прекрасное бабье лето, но в понедельник похолодало и от этой резкой перемены погоды больше всего страдали ее руки. Пройдет некоторое время, и суставы приспособятся к холоду, и боль поутихнет (во всяком случае об этом она молила Бога и так было раньше, хотя Полли не в силах была закрыть глаза на прогрессирующий характер болезни), но сегодня с самого утра было из рук вон плохо. Когда так случалось, она не бралась предсказать, что смогут, а чего не смогут делать ее несчастные руки, поэтому и отказывалась — от беспокойства и опасений.

Она сняла перчатки и пошевелила пальцами для проверки. Боль пронзила от кисти до самого локтя. Она снова пошевелила, сжав зубы. Боль вернулась, но не столь сильная на этот раз. Она слегка расслабилась. Все в порядке. Процесс поедания пирога будет не так прекрасен, каким он должен быть, но все же. Она осторожно взяла вилку, стараясь не слишком сжимать пальцы. Поднося первый кусок ко рту, она заметила сочувственный взгляд Гонта. Сейчас он выразит соболезнование, подумала Полли, и расскажет, как от такой болезни страдал его дедушка, или бывшая жена, или еще кто-нибудь.

Но Гонт не стал выражать соболезнований. Он сам положил в рот кусок пирога и закатил глаза, изобразив восхищение.

— Бросьте свою кройку и шитье. Вам надо немедленно открывать ресторан.

— О, этот пирог не я пекла, — призналась Полли. — Но я передам ваши слова Нетти Кобб, моей домработнице.

— Нетти Кобб, — задумчиво повторил он, кладя в рот второй кусок.

— Да… вы с ней знакомы?

— Едва ли. — Он произнес это с видом человека, которого вернули из мира воспоминаний. — Я никого не знаю в Касл рок. — Он лукаво скосил на нее глаза. — Никак нельзя ее у вас переманить?

— Никак. — Полли рассмеялась.

— Я хотел порасспросить вас об агентах по продаже недвижимости. Кого бы вы порекомендовали как наиболее надежного?

— Все они воры, но уж если с кем связываться, то с Марком Хоупвеллом.

Он поперхнулся от смеха и зажал рот рукой, чтобы не полетели крошки, а потом закашлялся, и если бы руки у нее не болели, Полли наверняка бы дружески хлопнула его по спине несколько раз. Первое это знакомство или нет, он ей в самом деле пришелся по душе.

— Простите, — сказал он все еще покашливая. — Так, значит, они все воры?

— Все до единого.

Будь она женщиной другого сорта и не оберегай так тщательно факты собственной биографии, Полли наверняка стала бы задавать Лилэнду Гонту наводящие вопросы. Зачем он приехал в Касл Рок? Где был до этого? Останется ли надолго? Есть ли у него семья? Но она не принадлежала к такого сорта женщинам и поэтому была вынуждена отвечать на его вопросы… что и делала с большим удовольствием, поскольку они не касались лично ее. Он расспрашивал о городе, о том, какое движение бывает но Мейн Стрит зимой, и есть ли поблизости продовольственный магазин, где бы он мог покупать продукты в таком количестве, в каком их можно приготовить в маленькой микроволновой печке, и каковы налоги и еще сотни подобных вопросов. Он достал из кармана темно-синего клубного пиджака узкую записную книжку в чернокожаном переплете и педантично заносил туда все имена, которые она называла.

Полли взглянула на свою тарелку и только тут заметила, что полностью расправилась со своим куском пирога. Руки все еще болели, но гораздо меньше, чем в тот момент, когда она здесь появилась. Она вспомнила, что с утра даже сомневалась идти ли сюда, так страдала. А теперь радовалась, что все-таки решилась.

— Мне пора, — сказала она, взглянув на часы. — Розали решит, что я умерла.

Они ели стоя. Теперь Гонт сложил обе их тарелки, сверху пристроил вилки и нож, а коробку тщательно закрыл крышкой.