Когда я тебя увижу - Гордон Люси - Страница 26

Его губы настойчиво искали ее губы, руки обвились вокруг нее, лаская тело, и это ощущение воспламенило его. Облегающее платье подчеркивало все изгибы ее фигуры, подстегивая его воображение.

— Я был уверен, что ты принадлежишь ему, — шептал он. — Поэтому не разрешал себе даже думать о тебе…

— Я думала только о тебе, с самой первой нашей встречи. Я пыталась не думать. Ты мне не нравился, но выбросить тебя из головы я не могла. Крейг… Крейг…

— Ты этого хотела? — прошептал он, привлекая ее к себе еще ближе.

— Да, — ответила она тоже шепотом. — Я хочу этого…

Он горел как в лихорадке.

— Не говори так, если это неправда, — молил он.

Делия быстро расстегнула молнию на платье. Крейг услышал слабое шуршание, когда платье из-под его рук падало на пол. Теперь его руки касались только ее обнаженного тела. Он вздохнул, зарылся лицом в мягкое, желанное тепло, почувствовал бешеное биение ее сердца, и этот звук придал ему храбрости сделать следующий шаг в незнакомый, таинственный мир, который сулила ее любовь.

Она мягкими движениями сняла с него одежду. Он опасался момента, когда у нее будет преимущество перед ним, незрячим, но страх быстро прошел. Все барьеры, сдерживающие их страсть, были сметены.

Крейг нежно обнял ее, задрожав при соприкосновении ее кожи со своей. Раньше он думал, что знает, как она выглядит, но ее изящная фигура стала для него открытием. У нее были маленькие округлые груди, будто созданные для его рук. По сравнению с его мощной комплекцией, Делия казалась миниатюрной, что наполнило его желанием защитить ее от остального мира.

Он медленно опустился с ней на кровать. Делия радостно отдавалась его ласкам, но в сердце ее царил страх. Она так ждала этого момента, но он сулил неизвестность. С каждой новой лаской она уносилась туда, где забывала обо всем. Казалось, ее тело перестало существовать, остались только чувства и ощущения, причем каждое из них тут же пробуждало противоположное. К радости примешивалась горечь, надежда сменялась страхом. Вместе с желанием унестись в неизведанные области, просыпался инстинкт самосохранения.

Но она не узнавала себя. Гордая женщина, она теперь была готова покориться воле своего возлюбленного и сказать: «Веди меня».

Объятья Крейга становились все крепче. Темнота не мешала ему. Он знал, что женщина, которую так сильно желает его сердце и его плоть, так же сильно желала его. Об этом ему говорили нежные прикосновения и слова, которые она произносила шепотом.

Когда наступил момент их полного слияния, он почувствовал в своем сердце такой покой, какого не знал уже семь лет. Его окружал новый мир, где все стало возможным, потому что она любила его.

Делия почувствовала, что полностью принадлежит ему. К этому она и стремилась. Разрушилась та невидимая стена, которую он воздвиг между ними, и он так же принадлежал ей, как она ему. Он отдал ей все: свою страсть, свою боль и свои надежды. Ему была нужна не только ее любовь. Ему было нужно успокоение. Он никогда не попросил бы ее об этом. Но она поняла это по его поцелуям, по его объятьям, по тому, как он уснул у нее на груди.

Делия медленно открыла глаза. Но ее блаженная улыбка угасла, когда она увидела, что Крейг сидит на краю кровати, закрыв лицо руками.

— Крейг!

Он протянул к ней руку, но голову не поднял.

— Что такое? — с испугом спросила она. — Что случилось?

— Я не должен был идти на это, — простонал он. — Я ведь поклялся… и все же… — Он больше не мог говорить. Наступивший было покой, вновь оставил его. Этот покой надо было охранять, как новорожденного ребенка.

— Ты поклялся не любить меня? Почему?

— Потому что я не такой, как все. Какое у нас с тобой будущее?

Она обняла его.

— Такое, каким мы его создадим. Если мы любим друг друга, мы все сможем.

— Ты хочешь, чтобы я сказал, что люблю тебя? Хорошо, я скажу это. Я люблю тебя. Я люблю все, что связано с тобой. Люблю не только твою красоту, но и твою честность, храбрость и сострадание. Но что я могу предложить тебе? Жизнь с человеком, полным демонов и подозрений, который будет кричать на тебя, потому что… потому что сам не в состоянии справиться…

Он сжал руки.

— Ты прекрасно справляешься, — возразила она.

— Это только видимость. Внутри же…

Он остановился, не желая открывать ей то, что никогда не обсуждал ни с одной живой душой.

— Внутри у тебя только темнота, — мягко сказала она.

Он поразился, насколько точно она выразила его невысказанную мысль. Зрячему не дано понять, что у слепого темнота не только в глазах. А она поняла.

Наконец, он расслабился настолько, что смог откинуться на подушки, одну руку заложив за голову, другой притянув ее к себе.

— Жаль, что мы не встретились много лет назад, когда я был нормальным мужчиной, — сказал он.

— У меня к тебе нет никаких претензий в этом плане, — прошептала Делия, и он рассмеялся.

— Спасибо, но я не это имел в виду. Я был нормальным мужчиной, когда у меня были зрячие глаза. Я мог все. Я мог заставить мир плясать под мою дудку.

— У тебя это и сейчас неплохо получается, — заметила она. — Но мне хотелось бы знать, каким ты был тогда.

— Думаю, моя сестра рассказала тебе о нашей семье. Надо было всего добиваться. Ничего не принималось в расчет. Для детей это было слишком тяжело, и потому я никогда не предъявлял таких требований к Алисон. Но сам я благодаря этому преуспел.

— Представляю, — сказала она, устраиваясь поудобнее у него на груди и нежно целуя его. — Продолжай.

— Я чувствовал себя королем. Бизнес мой процветал, я женился на женщине, которую хотели все мужчины, у нас родился чудесный ребенок. Сбылось все, о чем я мечтал. И все было под контролем. Как вдруг… — Крейг вздрогнул. — Я понял, что этот контроль не больше, чем иллюзия. Несчастный случай — и у меня ничего нет. Я остался один в темноте — беспомощный объект для насмешек, главным образом над самим собой.

— Насмешек? — переспросила она. — Но ведь люди вряд ли…

— Некоторым удавалось это скрывать. Но вот Джиллиан, моя теща, всегда меня недолюбливала. Считала агрессивным, самоуверенным — впрочем, наверное, я и вправду был таким. Она боролась против моего опекунства над Алисон, утверждала, что «беспомощный мужчина» не имеет права растить ее внучку. К счастью, судьям любовник моей жены не понравился так же, как и мне, и, когда они узнали, что его привечают в доме Джиллиан — она ведь их и познакомила, — они предоставили опекунство мне. Но я поддерживал отношения с тещей ради Алисон, старался быть хорошим отцом и не злоупотреблять чужой помощью.

— Но это скорее ради себя, а не ради нее, — мягко заметила Делия.

— Ну, вообще-то, мне было неудобно, что Алисон нянчится со мной. И это несправедливо по отношению к Алисон.

— А справедливо отвергать ее любовь?

— Я никогда не отвергал ее любовь.

— Может быть, ты не хотел этого, но она, вероятно, воспринимала это именно так. Она ужасно любит тебя, Крейг, и ее любовь проявляется в том, что ей нравится ухаживать за тобой. А когда ты отвергаешь ее заботу, это сильно огорчает ее.

— Я пытаюсь предоставить ей свободу, которая положена детям.

— Но не надо при этом отталкивать ее. Видел бы ты выражение ее лица, когда она что-то делает для тебя!

— У нее даже голос заботливый, добрый и мудрый, как у няни.

— Ты не очень внимательно к нему прислушиваешься, поэтому не всегда замечаешь, какое счастье она испытывает, когда ты нуждаешься в ней. Заботливость, вообще, в натуре Алисон. Она, вероятно, станет врачом или адвокатом. В общем, выберет ту профессию, которая позволит ей печься о людях. Хорошо бы хоть иногда говорить ей, что ты нуждаешься в ней.

Крейг ничего не ответил, но по тому, как он крепко сжал ее руку, Делия прекрасно все поняла. Он рассматривал свою слепоту как унижение и боролся за право быть полноценным человеком, а это неизбежно привело к тому, что он культивировал в себе жесткость, чувство независимости, боясь при этом обнаружить свою способность любить и быть нежным. Даже их любовь, он воспринимал как слабость, а он так стремился не выказывать слабости!