Однажды летом в Италии - Гордон Люси - Страница 7

— Когда он дома, то закрывается у себя в кабинете, — заметила однажды Анна, наливая им троим кофе на кухне. — Он сильно изменился после смерти жены.

— А какой была она? — спросила Холли.

— Красивая, — с завистью ответила Анна. — Как модель. Было понятно, почему он сходил по ней с ума.

— Сходил с ума? — допытывалась Холли.

— Именно, — твердо ответила Анна. — Знаю, что в это трудно поверить, но в то время он был совсем другим. Я пришла сюда работать вскоре после их свадьбы, и должна сказать, что никогда не видела до такой степени влюбленного человека.

— Я дежурила в больнице в день аварии, — вспоминала Берта. — И видела, как он вошел в вестибюль. На его лице не было никаких эмоций, вообще ничего.

— Он уже знал, что его жена погибла? — спросила Холли.

— Да. Первое, что он сказал доктору, было: «Даже если, она умерла, я хочу ее видеть». Доктор пытался уговорить его немного подождать, но лицо синьора стало еще тверже, когда он произнес: «Я хочу видеть ее, вам понятно?»

— Доктор согласился?

— Не сразу. Он сказал, что маленькая девочка жива и что, может быть, стоит сначала увидеть ее. Но судья настаивал на своем. Тогда доктор отвел его в палату, где лежала синьора Фаллуччи. Судья приказал всем выйти, чтобы остаться наедине с нею. Но когда мы вышли, доктор велел мне быть поблизости на всякий случай.

— Тогда ты стала подслушивать у двери, — насмешливо заключила Анна.

— Ну да.

— И что ты услышала?

— Ничего. Не было слышно ни звука. Когда люди видят мертвых, они плачут или зовут этого человека по имени, но судья не проронил ни звука. Я никогда не забуду, какое у него было лицо, когда он вышел.

— Потом он пошел повидать Лизу? — полюбопытствовала Холли.

— Да, я отвела его. Она выглядела ужасно, такая маленькая и бледная, подключена к аппарату искусственного дыхания. Я хотела предупредить, чтобы он не дотрагивался до нее, но этого не потребовалось. Он просто стоял, как будто не знал, кто она. Потом повернулся и ушел.

— Не понимаю, — заметила Анна. — Он всегда обожал ее, почти так же, как свою жену. Я слышала однажды, как он сказал: «Никто не может быть дороже для меня, чем моя Лиза».

Холли нахмурилась. Ее представления о пылкой любви к жене и дочери никак не вязались с тем, что она только что услышала. Анна между тем продолжила:

— Он никогда не говорит о своей жене. Только Лизе позволено упоминать ее имя вслух, но даже тогда он как можно быстрее уводит ее от предмета разговора.

— Но это же ужасно, — встревожилась Холли. — Лизе необходимо иногда говорить с ним о матери.

— Знаю, — согласилась Анна. — Но он как будто не может заставить себя произнести ее имя. У него даже нет на столе signora на фото. Он совсем не ведет себя как убитый горем вдовец, хотя построил этот причудливый памятник и ходит к нему каждый день по нескольку раз.

— Вечер за вечером, — подтвердила Берта.

— Однажды я была там, — вспомнила Анна, — и увидела, что он разговаривает с нею. Это действительно было страшно.

— Он не должен знать, что ты шпионишь за ним, — напомнила Берта. — Иначе тебе конец.

Берта так радовалась появлению Холли, что не задавала неуместных вопросов, как будто боялась спугнуть свое счастье. Молодая женщина постепенно училась ухаживать за Лизой. Физиотерапевт приходил два раза в неделю. Он показал Холли несколько простых упражнений, которые Лиза должна была делать каждый день.

Холли регулярно ходила в библиотеку и просматривала газеты, ища любое упоминание о себе или Бруно. Но ничего не было.

Как и многое другое в замке, библиотека поражала воображение роскошью и богатством отделки. Книги были в основном по истории, философии и по специальности. Некоторые из них были очень старыми и свидетельствовали о том, что библиотеку собирали на протяжении нескольких веков.

На стене она увидела портрет двух дам; одетых по моде столетней давности. Их лица чем-то напоминали лицо судьи, который, очевидно, приходился им родственником. На маленькой дощечке внизу было указано, что на портрете изображены графиня Д'Арелио и ее дочь Изабелла.

— Это его бабушка, — пояснила вошедшая с тряпкой Анна. — Та, что моложе. Она вышла замуж на Альфонсо Фаллуччи. Говорят, был большой скандал, потому что ее семья не одобряла этот брак.

— Альфонсо не слишком им подходил? — спросила Холли.

— Он был беден, но графиня все-таки вышла за него. И не прогадала, потому что он достаточно быстро сколотил состояние на морских перевозках.

Это объясняло, почему синьор Фаллуччи жил в такой роскошной резиденции, которая была бы далеко не по средствам многим судьям. Большая часть комнат была закрыта за ненадобностью, но те, что она видела, были великолепны.

На участке работала маленькая армия садовников. Один из них занимался памятником Кэрол Фаллуччи, следя за фонтаном, расположенным неподалеку, и цветниками. Гуляя как-то вечером, Холли увидела, как он занимается прополкой. Они обменялись улыбками и помахали друг другу.

Пройдя дальше, она увидела окруженный деревьями плавательный бассейн. В летний день он был бы незаменим, если бы не выглядел таким пустым и заброшенным.

Однажды за завтраком Лиза показала ей альбом с фотографиями, где были запечатлены все самые важные события в жизни семьи Фаллуччи, начиная со свадьбы Маттео и Кэрол.

На снимках Кэрол никогда не смотрела на мужа, только иногда — на ребенка, но чаще всего ее глаза были устремлены прямо в камеру. Судья же на всех фотографиях с обожанием смотрел на двух самых важных женщин его жизни. На одной из них он даже прижался щекой к волосам Кэрол.

Некоторые фото показывали семью у бассейна. Кэрол была ослепительна в черном бикини, подчеркивающем ее великолепную фигуру. Длинные светлые волосы падали ей на плечи. Рядом с нею сидела счастливая Лиза, ее лицо было поразительно похоже на лицо матери.

Маттео выглядел великолепно. Увидев ширину его плеч, мускулистые руки и ноги, незнакомый человек мог бы принять его за актера или модель, но только не за судью.

Да и вся его внешность не слишком вписывалась в обстановку зала суда. То был здоровый, красивый мужчина, полный желания насладиться каждым мгновением своей счастливой жизни.

Сердце Холли сжалось от сочувствия. Любимая жена синьора Фаллуччи умерла, оставив его страдать. Даже Лиза не могла растопить лед отчуждения в его душе.

Вечером Берта сообщила ей:

— Судья дома. Он с Лизой и просил не беспокоить его. — Потом оглянулась и спросила: — А в Интернет-каталоге были недорогие подвенечные платья?

— Там не было ничего по разумным ценам, — вздохнула Холли. — А ты уже планируешь покупку подвенечного платья?

Берта с нескрываемым удовольствием пустилась в рассказы о свадебных приготовлениях. Для Холли это был тяжелый разговор. Только недавно она сама планировала свадьбу с мужчиной, которого искренне считала самым благородным человеком на земле. Он никогда не любил ее, теперь она понимала это. Он всего лишь цинично расставил ей ловушку, в которую она наивно попалась.

Где он теперь? Что делает? Увидит ли она его когда-нибудь снова?

Маттео присутствовал за ужином. Несколько раз она ловила на себе его взгляды и заподозрила, что что-то не так. Ее опасения подтвердились, когда он поднялся из-за стола и тихо произнес:

— Когда Лиза заснет, пожалуйста, зайдите ко мне в кабинет.

Она смогла оставить ребенка только через два часа. Когда Лиза ровно задышала, Холли выскользнула из комнаты и спустилась в кабинет. Никто не ответил на ее стук, и она тихонько открыла дверь. Маттео нигде не было видно, но Холли все же решила войти в кабинет и сразу же заметила на столе раскрытую газету. Подойдя ближе, она прочитала подзаголовок центральной статьи на развороте:

Ценная миниатюра стоимостью несколько миллионов евро была заменена дешевой копией. В краже обвиняются Сара Конрой и ее сообщник Бруно Ванелли. Ванелли был арестован, но бежал. Следы женщины не найдены.