Любить по-сицилийски - Гордон Люси - Страница 24

— Для разговора? — бездыханно произнесла она.

— Доверие между… — его пальцы играли ее соском, — мужем и женой… Доверие… На чем я остановился?

— На доверии… — на выдохе произнесла она.

— Да, доверие, и уважение, и… честь.

— Честь? Для тебя? Коварного, делающего все по-своему манипулятора?.. Не останавливайся!

— Я и не собирался, — прошептал он, нежно прикасаясь к ее коже и продолжая то, что доводило ее до безумства.

Далее слов не было, остались одни ощущения и слепое нечто. Закончилось все таким взрывом, который мог бы разнести весь мир на мельчайшие кусочки, оставив только жар и скрытого тьмой мужчину с сильными руками и мощным торсом, приносящего ей такое блаженство.

У них была радость, пылкость, экстаз, но не было того, что называют счастьем. Однако и несчастьем это назвать было нельзя. Ибо, как может быть несчастлива новобрачная, когда муж уделяет ей столько внимания, открывая перед ней такое, о чем она раньше не могла и мечтать! Но не быть несчастливой — это не то же самое, что быть счастливой. Особенно, когда она понимала, что он использует секс, чтобы избежать обсуждения некоторых тем, которых не хотел касаться.

Об их последнем разговоре она вспомнила только неделю спустя, когда он вручил ей билеты в Нью-Йорк.

— Что это? — изумленно спросила она.

— Пусть это будет нашим вторым медовым месяцем.

— Но мы же только вернулись из первого.

Он пожал плечами.

— У меня есть дело в Нью-Йорке. Конечно, если ты не хочешь… — Он потянулся за билетами, но она отпрянула, рассмеявшись.

В Нью-Йорке они провели неделю. И хотя Ренато действительно ездил по каким-то делам, Хизер показалось, что эта поездка не имела особой важности. Может быть, он делал это только ради нее? Но, шепча ей страстные слова по ночам, он всегда держался с ней на расстоянии днем, не произнося ни единого нежного слова. Иногда ей казалось, что она живет с двумя совершенно разными людьми.

По возвращении домой Хизер стала уделять больше времени управлению имением. Она предоставила Луиджи заниматься делами, в которых он был мастер, а сама стала посещать крестьян, обсуждать с ними их проблемы и даже принимать решения. Все доходы от имения становились ее собственностью. Ренато отказался брать их. Она хотела было тоже отказаться, но подумала, что это может обидеть его. Впрочем, о его чувствах можно было только догадываться.

При его немногословности и замкнутости ей было трудно рассказать ему о своих чувствах к нему, которые с каждым днем становились все сильнее. Но всю силу своей привязанности к нему она ощутила, когда ему пришлось уехать на неделю.

Она и представить себе не могла, что можно так сильно скучать по человеку. Со дня их свадьбы это была их первая разлука, и она была невыносима.

Хизер испытывала что-то совершенно непохожее на то, что она когда-то питала к Лоренцо. Это была любовь — беспощадная и всемогущая.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Как и все тщательно продуманные дела, их брак предполагал выполнение обязательств с обеих сторон. Ренато обещал Хизер место в фирме. И однажды, когда она вернулась домой из магазина, он спросил:

— Не хочешь съездить в офис? Мне нужен сотрудник для заключения сделки в Шотландии.

— Но разве это не территория Лоренцо? Правда, он сейчас в Англии…

— У него появились неожиданные проблемы, и ему придется там задержаться, — бросил в ответ Ренато. — Если ты возьмешь на себя Шотландию, ему будет полегче.

Откровенно говоря, эта идея показалась Хизер привлекательной. Но первой мыслью было то, что придется снова расстаться с Ренато. Хотя его, похоже, устраивал ее отъезд.

На следующий день она уже летела в Эдинбург. Остановившись в недавно открытом шикарном отеле на Принцес-стрит, она провела несколько дней, занимаясь распространением продукции Мартелли в самых эксклюзивных местах города, включая и сам отель. Ее поездка проходила с ошеломительным успехом, но, тем не менее, ее постоянно преследовала тоска по мужу.

В последний день Хизер позвонила домой, чтобы просто услышать его голос. Но дома Ренато не оказалось, ей сообщили, что он вернется только на следующий день. Гнев и разочарование охватили ее. Взяв себя в руки, она сумела полностью сконцентрироваться на работе и составила огромный список заказов, который ей не терпелось показать Ренато.

Встретилась она с ним намного раньше, чем ожидала.

Возвращаясь в отель, она остановилась как вкопанная. За стойкой бара вместе с менеджером сидел Ренато. Ее первой реакцией была огромная радость. Мужчины, улыбаясь, встали и приветствовали ее. Муж похвалил ее за блестяще проведенную сделку.

— Ваша жена — истинная Мартелли, Ренато, — сказал менеджер. — Она может справиться с любыми, самыми сложными коммерческими операциями.

— Да, это действительно так, — согласился Ренато.

И все. Ее надежда на то, что он, так же как и она, скучал по ней, умерла. Он приехал сюда исключительно по делу, проконтролировать ее работу.

Пока менеджер заказывал напитки, Ренато посмотрел на ее сердитое лицо и заметил:

— Я думал, ты встретишь меня более радостно.

— Я не люблю скрытые проверки, — буркнула она.

Он как будто растерялся, но тут же взял себя в руки.

— Это не совсем так…

— А по-моему, именно так, — сказала она, вздохнув. — Но я не виню тебя.

Больше они к этому не возвращались. Вечером менеджер пригласил их на ужин, где ей оказывали любезное внимание оба мужчины. А потом в номере, когда она показала Ренато список совершенных сделок, он еще раз похвалил ее. Ей хотелось поглубже заглянуть ему в глаза и вызвать на совсем другой разговор, но он не позволил ей этого. Зато, когда он обнял ее и сказал: «Позволь, я покажу тебе, как действительно я доволен тобой», она забыла о своих переживаниях и отдалась наслаждению.

Когда после они лежали в объятьях друг друга, он проговорил:

— Тебя же ведь не разозлило, что я приехал, правда?

— Я думала, ты приехал по важному делу.

— Что может быть важнее?

— Ах, да, ведь я тут могла шикарно проводить время, тратя деньги направо и налево.

— Конечно, ведь, как ты помнишь, я впервые увидел тебя в роли корыстного консультанта в магазине. Или ты уже забыла?

Но этого разговора ей было мало. Ведь теперь, когда они были так близки, наверняка она могла вызвать его на большую откровенность.

— Что мы в действительности знаем друг о друге? — начала она. — В постели все, но за ее пределами ничего.

— Вздор. Ты многое знаешь обо мне, коварном, делающем все по-своему манипуляторе. Не помню, что еще ты говорила, но, похоже, ты знаешь меня очень хорошо. К тому же, — он вдруг стал серьезным, — в постели мужчина и женщина приходят к наичистейшей правде.

— Да, — сказала она, — но только к единственной.

— А насколько, по-твоему, важны все остальные правды?

— Может быть, и не очень важны. Но потом… когда пройдут годы…

— Забудь о годах, — просто ответил он.

— И это я слышу от человека, который планирует все на несколько лет вперед?

Сначала он ничего не ответил, но потом спросил странным голосом:

— Ты имеешь в виду Лоренцо? Я предпочел бы не говорить об этом, но раз ты хочешь, да, я признаю. Я попытался распланировать слишком многое. Ваш брак стал бы ошибкой. Я осознавал это с того самого дня, когда мы катались на лодке. Но было уже слишком поздно. Что мне оставалось делать? Соблазнить невесту брата?

— Попытаться соблазнить ее, — поправила она. — Не факт, что ты бы в этом преуспел.

Он многозначительно промычал:

— И что же смогло бы мне помешать?

Она вспомнила нахлынувшие на нее чувства, когда он нежно втирал ей в спину лосьон для загара. И, что было важнее, то установившееся между ними нежное взаимопонимание, когда она взяла его руку, чтобы рассмотреть шрам на ней. Тогда не было никакой страсти. Было лишь волнующее ощущение друг друга.

— Ну и? — настаивал он. — Если бы я тогда забыл о чести и пристойности, разве ты не сделала бы того же?