Ночная смена - Кинг Стивен - Страница 4

4 утра, вторник.

Перерыв на завтрак.

Холл и Висконски вместе с двумя или тремя другими мужчинами без особого аппетита жуют свои сандвичи, держа их черными от почти несмывающейся грязи руками. Грязь эту, глубоко въевшуюся в поры кожи, невозможно смыть сразу и до конца даже с помощью специальных сильнодействующих смывающих средств, которых на заводе предостаточно. Холл ест, поглядывая на конторку шефа, за стеклами которой Уорвик с аппетитом поглощает холодные гамбургеры, запивая их горячим кофе.

— Рэй Апсон работать больше не хочет и отправился домой, — послышался голос Чарли Брочу.

— Не может справиться с тошнотой? — спросил кто-то. — Меня тоже чуть не вырвало сначала.

— Нет. Прежде, чем его вырвало, его сильно поранила крыса. Просто растерзала ему почти всю правую руку, пока удалось ее прибить.

— Да ну! — удивился Холл, оторвав взгляд от Уорвика, которого пристально рассматривал до этого.

— Да, — кивнул головой Брочу. — Я был с ним в одной паре и то, что я увидел, было одной из самых жутких вещей, которые доводилось видеть мне в жизни. Крыса выскочила из дыры в одном из этих ящиков, в которых свалена старая рабочая одежда. Тварь эта была, пожалуй, даже больше, чем кошка. Одним прыжком она намертво вцепилась ему в руку зубами и когтями и с остервенением принялась рвать мясо так, что только клочья полетели.

— Господи! — прошептал, зеленея один из присутствующих.

— Да, — с шумом выдохнул Брочу. — Рэй визжал как женщина и я не осуждаю его за это. Даже нет — он верещал как свинья, которую режут. И вы думаете, эта тварь отцепилась от него? Нет, ребята. Мне пришлось три или четыре раза хорошенько огреть ее здоровенной доской, прежде чем удалось оторвать ее от бедного Рэя. Парень чуть с ума не сошел. Он выхватил доску у меня из рук и колотил ею по крысе, которая давно уже испустила дух, до тех пор, пока она не превратилась в кровавые клочья шерсти, Это было ужасно! Одно из самых мерзких зрелищ в моей жизни. Уорвик перевязал ему руку и отправил домой, посоветовав прямо с утра показать ее врачу.

— Ублюдок! — послышался чей-то голос. — Добреньким прикидывается.

Уорвик, как будто услышав сказанное в свой адрес, допил последний глоток своего кофе, встал, потянулся и вышел из своей конторки наружу.

— Пора за работу, ребята.

Люди поднимались на ноги медленно, не спеша дожевывая свои завтраки и изо всех сил стараясь оттянуть тот момент, когда надо будет снова спускаться вниз. Очень и очень неохотно брались они руками за поручни металлической лестницы, ведущей в подвал.

Уорвик, проходя мимо Холла, хлопнул его по плечу и, мило улыбнувшись, поинтересовался:

— Ну как, студент?

Ответа на свой вопрос он, конечно, не ждал,

— Пошевеливайся! — резко кинул Холл Висконски, возившемуся со шнурком своего ботинка. Они оставались уже почти последними из тех, кто еще не спустился в этот проклятый подвал.

7 утра, вторник.

Холл и Висконски поднимались наружу вместе. Глядя на этого потешного толстяка, Холл с удивлением поймал себя на мысли о том, что они начинают становиться похожими друг на друга. Похожими как-то странно и почти совсем неуловимо. Висконски, уныло тащившийся сзади, был комично грязен. Его толстое одутловатое лицо было чумазым — совсем как у мальчишки, которому только что хорошо досталось в уличной потасовке.

Люди шли мрачной молчаливой толпой. Не было слышно даже обычных для такого момента грубых шуточек вроде того, кто пригрел сегодня жену Тони, пока ее муженек добросовестно добывал доллары в семейный бюджет. Не было слышно вообще ничего, кроме угрюмого сопения и усталого топота десятков ног. Время от времени кто-нибудь с омерзением сплевывал на и без того ужасно грязный пол.

— Хочешь, подброшу тебя до дома? — нерешительно спросил Холла Висконски.

— Спасибо.

За все время, пока они ехали по Милл-стрит до самого моста, они не обменялись ни единым словом. Только кинули друг другу «Пока», когда Холл выходил из машины у подъезда дешевых меблированных комнат, в которых он снимал тогда крохотную убогую каморку.

Холл направился сразу в душ, все еще думая о Уорвике и стараясь понять, почему мысли об этом человеке преследуют его так навязчиво и даже почти постоянно. Больше всего его тревожило то, что в последнее время у него появилось очень странное ощущение, что они связаны с ним теперь какой-то невидимой и очень прочной нитью.

Холл был измотан настолько, что заснул сразу же, как только коснулся головой подушки, но сон его был очень плохим и беспокойным: ему снились крысы.

Час ночи, среда.

Сегодня Холл опять работал в паре с Висконски, но на этот раз — на брандспойте. Это было намного лучше, чем копаться в том дерьме, которым они уже успели пропитаться за два предыдущих дня. К тому же, намного безопаснее — крысы просто не осмеливались показываться в поле зрения Холла, держащего в руках насадку мощного брандспойта, Из нее вырывалась настолько сильная струя воды, что она вполне могла изувечить и даже убить человека, не то что крысу. Висконски сновал между Холлом и насосом, поправляя шланг и отключая время от времени давление, что означало недолгую паузу для перекура перед тем, как приступить к следующей секций.

Работа продвигалась медленно и Уорвик был очень недоволен. Закончить все к четвергу не удавалось уже никак.

В одной из очередных секций была дикая свалка самого разнообразного конторского оборудования и принадлежностей времен, наверное, прошлого века. Во всех углах этого довольно большого помещения были свалки из беспорядочно сваленных в кучи старомодных конторок с откидывающимися крышками, больших покрытых плесенью бухгалтерских книг, массивных связок платежных документов. Особенно много было стульев с отломанными ножками и продавленными или вовсе оторванными сидениями — настоящий рай для крыс. Десятки этих тварей шныряли по невообразимым лабиринтам этих гигантских куч. Это видны были только десятки, а сколько их было внутри — просто страшно подумать. Все это непрерывно сопровождалось невообразимым и совершенно омерзительным гортанным писком этих гнусных созданий. После того, как двое из работавших неподалеку людей подверглись нападению с их стороны, все остальные работать отказались до тех пор, пока Уорвик не снабдил всех длинными перчатками из толстой резины, которые выдавались на заводе только людям, работавшим непосредственно с кислотами.