Ах, карнавал!.. - Гордон Люси - Страница 19

— Вот здесь я чувствую себя в полной безопасности, — проговорила она.

— Да уж!

Если бы она сейчас и задумала сбежать от него, то не смогла бы высвободиться из его крепких рук. Оба они, почти не осознавая, что делают, добрались до ее спальни.

Пьетро осторожно опустил девушку на кровать, расстегивая пуговицы ее блузки. То, что сейчас происходило, слабо напоминало страсть или желание, нет, это было сочетание чего-то неземного, волшебного, похожего на священнодействие. Если бы у него было время и терпение, он бы продлил это волшебство на целую ночь.

Но Пьетро не мог забыть о своей ответственности перед Рут. И тут перед его мысленным взором проплыло воспоминание о первой ночи: она протягивает к нему руки и целует. Но на его месте должен был быть Джино. В ту же секунду его как током ударило: Джино!

— Что такое? — спросила Рут, когда Пьетро, отстранившись, тяжело вздохнул.

Он поднялся и встал рядом с кроватью.

— Мы оба сошли с ума, — сказал он и сокрушенно покачал головой.

— Нет, но… если мы оба этого хотим… что в этом плохого? — спросила Рут.

— Разве это имеет значение? Мало ли что мы хотим сейчас, но потом пожалеем об этом.

— И ты будешь жалеть?

К этому моменту он уже взял себя в руки, поэтому сказал:

— Я буду жалеть о чем угодно, если это причинит тебе боль.

— Меня не волнует…

— Зато волнует меня. Ты сегодня расстроена, поэтому… Ты пришла ко мне за помощью, а я…

— Пьетро, это не так…

— Но все равно, это неправильно. Прошло всего два часа после того, как ты не встретила Джино. Для тебя это травма. И тебе больше ничего не остается, как..:

— Не знаю.

— Вот именно. Ты сама не можешь разобраться в своих чувствах и не знаешь, любишь его или нет. Значит, пока у меня нет права… — Он пожал плечами. — И о чем я только думал…

— Может, просто хотел меня, — подсказала она ему, быстро застегиваясь.

— Конечно, хотел. Если бы между нами ничего не стояло, я бы мог воспользоваться случаем… и твоей слабостью…

— Не смей так говорить, — оборвала она его. — Я вполне могу отвечать за себя.

— Я хотел сказать, что ты сейчас уязвима. Мы оба знаем, почему. С моей стороны сделать это было бы преступно, — сказал он быстро, вглядываясь в ее лицо. — Я и так наделал в жизни столько ошибок, — добавил он уже тише.

Она хотела было ему ответить: «Неужто ты считаешь любовь преступной?» — но воздержалась. Слово «любовь» Рут не посмела произносить вслух. Пьетро не был еще готов слушать о ней. Может, никогда не будет готов.

— Я не верю, что ты совершал такие уж непростительные ошибки, — лишь проговорила она.

— Да что ты можешь знать об этом! — с горечью воскликнул он.

Рут даже вздрогнула от неожиданности — так громко прозвучал его голос. Эта фраза полоснула ее по сердцу, как тот взгляд, которым Пьетро пригвоздил Франко.

— Ты знаешь обо мне не больше, чем я о тебе, — продолжал он. — Мы играли в эту игру, где ты представала в трех ролях, но это другое. Как бы ты относилась ко мне, если бы я предал твое доверие? Ты не представляешь, насколько беззащитна рядом со мной…

— Твои слова несправедливы, ничего подобного нет…

— Откуда такая уверенность? Разве я давал тебе повод настолько доверять мне?

— Все это время ты заботился обо мне и старался оградить от боли…

Он снисходительно рассмеялся.

— Я просто ждал удобного момента, чтобы броситься на тебя. Может, это — настоящая правда?

Она помотала головой. Ей вдруг стало не по себе.

— Ты не можешь доверять мне, потому что ничего обо мне не знаешь, — сказал он и хмуро взглянул на Рут. — До поры до времени я мог прикинуться кем угодно, вдруг у меня заранее продумана тактика поведения? Неужели ты не слышала ничего обо мне от других?

Эта его неожиданная вспышка раздражения разозлила ее.

— Ах да! — воскликнула она. — Они считают, что ты коварный тип. Новый Казанова — вот как тебя называют!

— Значит, тебе известны все эти истории, ну вот! — Он горько усмехнулся. — Не мне перед тобой оправдываться. Да, было так, как они говорят.

— Но сейчас все иначе, — возразила она. — Я уверена! Теперь ты другой! И можешь говорить что хочешь. Но никто не в силах заставить меня разувериться в тебе.

— Откуда тебе знать? Это Джино научил тебя слепо доверять каждому? Или, может, кто-то до него?

Со стороны Пьетро это уже было жестоко. Да, ему было горько, и он хотел причинить ей боль, чтобы доказать что-то. И одновременно стыдился своего поступка. И все же… Рут открыла глаза и встретилась с его взглядом.

— Ничего подобного больше не произойдет, — ровным голосом произнес он. — Даю слово. Спокойной ночи.

С этими словами он вышел, хлопнув дверью, и Рут осталась одна. Золушка лишь мечтала стать счастливой, но… кто ей обещал, что сказка станет реальностью и Прекрасный Принц останется с ней навсегда? Да… Нелепо было надеяться на это. Рут замолотила кулаками по подушке, заливаясь слезами.

Потом она подлетела к окну и выглянула: так и есть! В темноте она увидела его силуэт на фоне дальнего окна. Пьетро вновь стоял в том крыле здания, один, с потерянным, горестным видом. Ну да, он так же несчастен, как и она. Он вынужден сбежать от нее. Видно, действительно не желал причинить ей вред. Как бы там ни было… Она больше тут не нужна. И не должна оставаться дольше. В голову ей пришла удачная идея. На кухне есть пластиковые мешки, которые вполне годятся для того, чтобы упаковать все вещи, которые не поместятся в маленьком саквояже.

Рут пошла туда и принялась выдвигать ящики.

— Что ты делаешь?

В дверях стоял Пьетро.

— Ухожу, — ответила она. — Только вещи соберу. Больше ты меня не увидишь. Если ты будешь так добр и дашь мне пройти…

Он не двинулся с места.

— Сложи свою одежду назад и иди спать, — сурово сказал он. — Ты не уедешь из этого дома.

— Да кто ты такой, чтобы мне приказывать? — возмутилась Рут.

Уголки его губ искривились в усмешке:

— Знаешь, я как-то привык быть графом. За одно мгновение трудно отвыкнуть от этого.

— А если я не послушаю тебя? — с вызовом спросила она.

— Что ж… Тогда я выполню свое обещание выбросить тебя в Большой канал.

Ну вот, он снова шутит, слава богу! Хотя от этого не легче.

— Я не могу остаться, — с тяжелым вздохом проговорила она.

— Почему? Потому что я грубо себя вел? Даю слово, больше это не повторится.

Боже, угораздило же ее влюбиться именно в этого мужчину, сердце которого ей никогда не завоевать!

— Ты назвала меня человеком, готовым каждого защищать без разбора, — продолжал он.

— Но я не…

— Да, да, не отпирайся. Так и есть. Мое жизненное кредо — все держать под контролем, в этом моя сущность. Если я за что-то берусь, то привык доводить дело до конца. Сегодня вечером…

Он замолчал, и она затаила дыхание.

— …я принял решение заботиться о тебе до тех пор, пока не вернется вся твоя память. И этой же ночью я чуть не нарушил свое обещание. Это все Карнавал. Он всех сводит с ума. Даже меня. Как только садишься в гондолу, словно оказываешься в другом мире.

— Да… — согласно кивнула она, потому что и с ней происходило то же самое.

Атмосфера предстоящей грандиозной феерии перенесла их в другой мир, мир смеха, любви и веселья. Никто и представить не мог, чем все это закончится.

— Ты непременно должна увидеться с Джино, — сказал он. — И если бы я вмешался… это было бы преступлением с моей стороны. Ты не готова, не отрицай, Рут. Останься… Обещаю, что позабочусь о тебе и не буду больше смущать.

Все. Волшебство пропало, уступив место банальной вежливости.

— Давай же, — он протянул руку к пластиковым пакетам с вещами, — давай договоримся, что ничего не было.

— Не было… — эхом повторила она чужим голосом.

— Вот и хорошо. У нас впереди еще столько трудных дней, полных забот, так что надо отдохнуть и набраться сил.

Но Рут знала, что едва ли заснет этой ночью. Впрочем, как только ее голова коснулась подушки, сон тотчас же обнял ее своими мягкими лапами, а проснулась она уже поздним утром. Пьетро давно ушел, и Мина передала ей документы для работы.