«Подсолнух» на счастье - Григ Кристин - Страница 25

— Как Лиз? — впервые Майкл выразил свое отношение к супруге брата, вложив в интонацию все свое презрение.

— Да!.. Нет… Рената совсем на нее не похожа. Она не испорченная и не вульгарная. Рената не дешевка, пойми! Но она… крутая. Я хочу сказать, что она сильная женщина. Внутренне. И такая красивая… — Тео чуть не застонал в бессильной муке. — Думаю, я спятил.

— Дай-ка мне разобраться, — медленно проговорил Майкл, — Она неиспорченная. Внутренне сильная, гордая… Я прав пока?.. Только не перебивай и дай договорить, хорошо? Ко всему прочему еще и красивая. В целом могу представить, почему ты полюбил как раз такую. Не могу представить другого — почему именно цельной и гордой женщине ты не поверил? Такие обычно не врут.

— Майкл, у тебя теоретически все получается просто, а я говорю тебе, что видел собственными глазами.

— Кроме глаз, у человека, как известно, есть еще и сердце. Ты мучаешься, потому что оно говорит тебе несколько другое.

— Ты что же, предлагаешь мне зажмуриться? — усмехнулся Тео.

— Нет. Вспомни отца. Он смотрел на нас каждый день подозрительно и видел все наши поступки в дурном свете.

— Они иногда такими и были, Майкл, — мои, во всяком случае.

— Неправда! Ты всегда был отличным парнем, только нужно было это понять. Некоторые отцы учат своих сыновей играть в мяч или ловить рыбу, а старик невольно учил нас не верить никому и ничему. Не будь упрямым ослом и лучше послушай свое сердце. Потому что подозрение еще не доказательство, — спокойно закончил Майкл.

Они помолчали, еще налили и выпили, прежде чем Тео глухо сказал:

— Тебе бы она понравилась.

— Рената Бранч?

— Да. Она тоже называла меня упрямым… Точно, ты был бы от нее в восторге! И наверняка решил бы, что она воплощение всего, чего только может желать мужчина…

Повисла долгая тишина.

— А не упустил ли ты свое счастье, старина?

Тео как-то отрешенно взглянул на брата.

— Воз-мож-но…

Майкл печально вздохнул и тихо сказал:

— Тогда вернись к ней. Бери билет и лети обратно.

— Не могу. Она не захочет меня видеть. Она сказала: «Уходи и больше никогда не возвращайся…» А я не знаю, как буду жить, если потеряю ее…

Рената сидела на кухне и пила самый отвратительный на вкус кофе, но не могла ни на кого пожаловаться, ибо готовила его сама. Во рту было горько. На душе тоже.

Хуже всего, что сегодня понедельник и придется идти на студию. Впрочем, в десять можно позвонить Энн, сказать, что прихворнула. Нет, врать не будет, просто скажет, что расклеилась и хочет собраться с мыслями. С какими? В голове пустота. Весь вчерашний день металась по дому, хоть бы прибралась… Сил нет и желания. Ничего не хочется. У-у-у… Хоть вой. Вой бейся головой об стену.

С трудом она заставила себя подняться. Как будто после долгой, тяжелой болезни склонилась, чтобы собрать с полу еще кое-где валявшиеся розы. С отвращением швырнула их в мусорное ведро. Содранную с софы голубую простыню, лежавшую тоже на полу, запихнула в стиральную машину. Туфли-лодочки, платье и прочее рассовала по местам.

Две бессонные ночи оставили на ее лице глубокий след. Под глазами — черно, осунулась, глаза как у помешанной.

У-у-у…

О виновнике своей драмы — Хедли — старалась не думать. «Мавр» сделал свое дело… Но убил ее все-таки не он, а Анджер, тот, с кем пришла к ней любовь… Лучше бы не знать, что это такое! Как нестерпимо больно и нечем дышать, какой бессмысленной кажется жизнь, если твою любовь ждет такой конец…

Восемь часов. Или лучше пойти на студию?

Рената заставила себя принять душ, но на большее ее не хватило — даже не стала искать косметичку.

В гостиной на глаза ей попалась канцелярская папка, где она держала сценарные разработки «Трибуны». Одни нужно прочитать, другие поправить, довести до блеска, по третьим принять окончательное решение… Обычно она отводила на это воскресенье. Обычно. Обычно. Обычно!.. Все изменилось. Привычный распорядок, ритм. И она уже не она. И станет ли прежней Ренатой Бранч, сумеет ли вернуться к самой себе? Что-то внутри нее сломалось. Уж лучше бы поплакала навзрыд, но слез нет. Окаменела.

Уже девять. Она шагала из угла в угол, в такт шагам качая головой: Тео, Тео, Тео. Потом взяла себя в руки. Нельзя так. Нельзя распускаться. Нельзя перебирать в уме слова, фразы, взгляды, улыбку, вспоминать про дождь, хижину, страсть… Боже! Каким счастьем была та поездка! Неужели она всегда будет помнить о ней? Хуже такой казни ничего не может быть… А он? Тоже будет помнить или благополучно забудет?.. Почему он ей не поверил? Как смел усомниться!.. Как обманул ее надежды!

Десять — пора звонить. Начало рабочего дня. Нет — звонить не надо: вдруг трубку возьмет он? Она не хочет даже его голос слышать. Не от злости, а потому что станет совсем невмоготу.

Раздался звонок у входной двери. Рената встрепенулась, но с места не сдвинулась. Наверное, соседка, кому еще быть? Подумала открыть, но не стала.

За окном уже во всю гремел город. Мотоциклы, машины. Никогда шум не мешал ей, а теперь словно давит на перепонки. Рената задергивает занавеску и снова как сомнамбула бродит взад и вперед по комнате.

Одиннадцать. Сейчас наверняка позвонит Энн. Деликатно подождет и — коли хозяйки все еще нет на месте — начнет беспокоиться. Славная девушка, с ней хорошо работалось. Возможно, больше не придется…

Раздался звонок, и Рената сразу сняла трубку, уверенная, чей голос услышит.

— Да?

— Рена, это я… Я звонил в дверь, но ты не открыла. Пожалуйста, не клади трубку. Милая моя девочка… Я люблю тебя.

…Она не вскрикнула от радости, не расплакалась. Слова, которые она жаждала услышать, падали ей в душу, когда та уже окаменела.

— Я так много должен сказать тебе. Любимая, я и не знал, что значит любить, пока ты не вошла в мою жизнь. Я должен был это понять сразу, а понял до конца, лишь когда тебя потерял… Ты слушаешь, и это дает мне надежду… Нам надежду?

По щекам Ренаты потекли слезы.

— Я на углу, в этом маленьком заведении, которое называется «Манана», или «Завтра». Если завтра у нас с тобой есть — приди сюда. Я буду ждать утро, день, ночь… Ты слышишь меня? Рена, пожалуйста! Если ты придешь, я без всяких слов пойму, что ты тоже любишь меня. Тогда я скажу тебе: выходи за меня замуж, потому что мне нет без тебя жизни.

Рената уронила трубку.

Гудки отбоя звучали в ушах Анджера, как будто стучал молот. Он словно оглох. И улица для него, будто в немом кино, — без единого Звука. Одни гудки в трубке. И только когда парадная дверь напротив распахнулась — он еще не видя, интуитивно кинулся навстречу своей любимой.

Говорят, что по статистике влюбленные чаще всего попадают под автомобили, потому что, ослепленные чувством, ничего не замечают вокруг.

Рената и Тео тоже ничего не заметили. Они встретились прямо посреди ревущего потока и застыли обнявшись. Долгий поцелуй смешался со слезами обоих.

Машины сигналили громкими гудками, осторожно объезжая молодую пару. Они салютовали любви…

Глава 12

Фанни очень удивилась, когда на пороге дома увидела Тео рука об руку с молодой женщиной, чей сияющий лик никак не вязался с домашнего вида одеждой: простой свитерок, юбчонка… Но красивая, особенно волосы и лучистые глаза. А Тео просто на себя не похож, вернее, похож на себя мальчишку, от которого только и жди сюрприза. И точно.

— Познакомься, Фанни. Прошу любить и жаловать — это моя жена. Ее зовут Рената Бранч.

Та смутилась, умоляюще тронула его за локоть, словно пытаясь остановить, однако напрасно.

— Приготовь нам, пожалуйста, настоящий домашний обед, пусть Рената знает, как ты вкусно это делаешь. Сама она не очень большая мастерица, как я понимаю.

— Послушай, разве ты пробовал мою стряпню? — шутливо возмутилась Рена. — Если захочу, пальчики оближешь.

Фанни ничего не понимала. Тео ведь женат, сам прислал свадебную фотографию, которую она хранит у себя на комоде. И как ей теперь себя вести? В какое ложное положение он ставит ее? Врать не приучена, и хитрить тоже, да и совесть не позволяет, а сказать сейчас правду — неизвестно, как Тео прореагирует. Оборвет, упрекнет, что вмешивается не в свои дела?..