Время моей Жизни - Ахерн Сесилия - Страница 56

Жизнь скорчил невообразимую рожу:

— Кто же в здравом уме на это пойдет?

Судя по его лицу, Гарри был с ним полностью согласен, но промолчал.

— Мы очень часто это делали. — Я улыбнулась, вспомнив, как мы с Блейком вдвоем неслись навстречу земле и жаждали снова оказаться в воздухе, едва приземлившись.

— Как романтично, — с сарказмом буркнул Жизнь. — Жалко, что парашют у вас всегда открывался. — Он потянулся за шоколадным кексом и в ответ на мой неодобрительный взгляд раздраженно фыркнул: — Ну и что? У меня депрессия.

— Надо преодолеть ее, тебе потребуется вся твоя энергия, чтобы мне помочь.

— Мы можем вас подвезти, — предложила девушка. — У нас туристский прицеп, Деклан у мамы выпросил, там полно места.

— Супер, спасибо, — обрадовалась я.

От гостиницы до развлекательного центра оказалось пять минут езды. У меня все время сводило живот, и не потому, что нас трясло на ухабах, а доски для серфа, на которых я сидела, мотались взад-вперед, хоть Деклан и ехал очень осторожно, невзирая на требования своих друганов «прибавить ходу». Рядом со мной сидел напряженный Гарри, бледный как мел.

— Все будет отлично. Знаешь, скайдайвинг — лучший способ избавиться от страха высоты.

Он с сомнением поглядел на меня, а потом, пользуясь тем, что остальные орали Деклану, что ему не сто лет и пусть едет быстрее, тихонько спросил:

— А если меня начнет тошнить в воздухе?

— Не начнет, — заверила я. — Там нет резких толчков и качки, падение происходит плавно. Никого не тошнит.

Он кивнул, помолчал и спросил еще тише:

— А если парашют не раскроется?

— Раскроется. Кроме того, там два парашюта, и оба проверяют очень квалифицированные люди. Я знаю парня, который управляет этим центром, он потрясный. В смысле, потрясный профи. И все делает на высшем уровне.

Гарри чуть-чуть ожил.

— Вы его хорошо знаете?

Я помедлила, потом твердо сказала:

— Мы не виделась почти три года, но я люблю его.

Парнишка посмотрел на меня, как на чокнутую, и пробормотал:

— Н-да, за три года с человеком что хошь может случиться.

Я осталась обдумывать эту мудрость из уст младенца, а он пересел к своим приятелям, которые изображали, что громко храпят, когда Деклан аккуратно сбавлял ход на поворотах.

— Золотые слова, — заметил Жизнь, который устроился напротив меня на полусдутой резиновой лодке. Выглядел он, несмотря на сыпь, неплохо: новые джинсы, кроссовки и рубашка поло. Мне удалось слегка замазать его прыщи крем-пудрой, но некоторая пятнистость сохранялась. Вид у него был такой, точно он что-то хочет сказать.

— Ну давай уже.

— Нет, ничего.

— Говори.

— Ты же видишь, что бедняга Гарри боится до судорог, а сама уверила его, что Блейк «потрясный». — Он закатил глаза.

— И что? Блейк самый требовательный по части безопасности человек, какого я знаю.

— А также он лжец. Жаль, что ты не сказала об этом Гарри.

Всю оставшуюся дорогу я его игнорировала.

Здание центра выглядело весьма скромно.

— М-м, это место называется Порто-Сорто, в смысле «портативный сортир», — съязвил Жизнь, вылезая вслед за мной из фургона.

— Ничего не сортир, — вскинулась я, защищая детище Блейка.

Скорее портативные домики. Их было два — один явно для приема посетителей и второй для переодевания и санитарных надобностей.

— Так выглядит твоя мечта?

По правде сказать, нет, но ему я не ответила. Во всяком случае, Блейк реально сделал хоть что-то, а большинство людей для воплощения своей мечты и пальцем не шевелят. Как я, например. Меня охватило нервное возбуждение: стоп-кадр, где Дженна с Блейком чокаются в Марокко, ожил перед глазами и напомнил мне, ради чего я здесь — разбить их парочку и вернуть своего возлюбленного. Я сильно изменилась за два года одиннадцать месяцев и двадцать один день, которые мы провели в разлуке, и мне хотелось, чтобы он побыстрее это увидел.

Вслед за веселой Фантастической четверкой, а точнее, Бесшабашной троицей и Оцепенелым Гарри, я направилась в домик-приемную. Там стоял торговый автомат со сладостями и чипсами, еще один для кофе и чая и вдоль стен несколько стульев.

— Вот как хорошо, может, я у врача побываю со своей сыпью, раз уж я здесь, — съехидничал Жизнь, гнусно намекая на сходство этого места с приемной врача.

На стенах в рамках повсюду висели фотографии Блейка. Увеличенные кадры из его телешоу, на которых он сильно смахивал на Итана Ханта из «Миссия невыполнима»: сплошные мышцы, напряженные и вздутые, бицепсы, трицепсы и ягодицы. Блейк, прыгающий с самолета, Блейк в бурлящей реке на плоту, Блейк покоряет Килиманджаро, Блейк принимает холодный душ под водопадом. Последнее фото я рассматривала особенно долго, восхищаясь его поразительным телом, как, впрочем, и все остальные молодые женщины в приемной. Я огляделась и вдруг поняла, что именно очень молодые, привлекательные загорелые женщины составляют подавляющее большинство клиентуры центра. Бог мой, да на что же я рассчитываю? Ведь все эти юные красотки приехали сюда исключительно ради того, чтобы полюбоваться на телезвезду. Он сталкивается с их восхищенным обожанием везде, где только появится, — в любом баре, в каждом городе, во всякой стране. Наверняка они пачками кидаются ему на шею, и он волен выбирать какую захочет или всех разом. Чтобы помучить себя, я на мгновение представила себе Блейка в окружении юных обнаженных тел, сладострастно извивающихся подле него. Ладно, возможно, я старше любой из них, но его обнаженное тело в свое время обвивало и ласкало именно меня — от этой мысли мне стало чуть полегче.

Разглядывая выставку достижений Блейка, я вдруг увидела ее. Ее, Дженну. Гиену. Из Австралии. Он сидела за небольшим складным столом и проверяла анкеты, заявки и удостоверения, а также оплату — словом, работала тут управляющей.

Я ощутила себя Робокопом, моментально считывающим информацию о ее жизненных показателях, ее сильных и слабых местах. Волосы: натуральная блондинка, прическа нарочито небрежная. Тело: крепкое, загорелое, длинноногое — но не такое длинноногое, как мое, она ниже ростом. Глаза: карие, большие, честные, как у щенка, каждый мужчина немедленно хочет приютить ее у себя дома; но между бровей небольшой шрам. Одежда: белая майка, подчеркивающая загар и сверкающую улыбку; джинсы, кроссовки. На мне практически все то же самое, только майка голубая: когда мы познакомились, я была в светло-голубом, и Блейк сказал, что в сочетании с моими глазами эффект сногсшибательный.

— Ты ее еще сфотографируй, в самом деле, — насмешливо произнес Жизнь, шумно открывая пакет с чипсами, которые он себе прикупил.

— Это она, — сказала я.

— Девушка из Марокко?

— Да, — прошептала я.

— Правда? — Он удивился. — А знаешь, может быть, в твоих параноидальных подозрениях в конечном счете есть здравое зерно.

— Это называется инстинкт.

Теперь я твердо убедилась: все мои паранойи, включая и ту, что мой сосед по дому живет под чужим именем по программе США о защите свидетелей, полностью и совершенно справедливы.

— И все же не факт, что они вместе. — Он захрустел чипсиной.

— Посмотри на нее, — горько, с отвращением ответила я, — стопроцентно его тип.

— И что же это за тип такой?

Я наблюдала, как она общается с клиентами, широко улыбаясь, отчего на щеках появились ямочки, смеясь и подшучивая, заботливо и ласково подбадривая тех, кто чувствовал себя неуверенно.

— Милый тип, — злобно сказала я. — Сучка.

Он едва не подавился.

— Похоже, нам будет весело.

В этот момент она обернулась, словно ее радары предупредили, что враг близко, и посмотрела прямо на меня. Она по-прежнему улыбалась, но взгляд сделался жестким, лучезарность исчезла в одну секунду, и я поняла, что она поняла, зачем я здесь. Да, она неравнодушна к Блейку, я была права с самого начала, с той встречи, когда она спросила его, хочет ли он льда. Девушки неизбежно чувствуют такие вещи. Тогда я была девушкой Блейка и почувствовала опасность, теперь ее почувствовала она.