Ловец снов - Кинг Стивен - Страница 36

Какие бы кошмары там ни происходили, он все равно опоздал. Один из друзей мертв, один умирает, а один, храни его Боже, стал кинозвездой.

Глава 7. ДЖОУНСИ И БИВ

Бив повторял это снова и снова. На этот раз никаких биверизмов: простое короткое ругательство, которое первым приходит на ум, когда ты привалился к стене и нет других слов, чтобы выразить ужас, представший твоим глазам.

— А, блядство, старик, блядство!

Как бы плохо ни было Маккарти, он все же нашел время щелкнуть переключателями в ванной, включив люминесцентные плафоны по обе стороны от зеркала и еще один, круглый, наверху. Неестественно белый, резкий свет придавал окружающему вид полицейского снимка с места преступления — и некий оттенок сюрреализма, потому что лампы не горели ровно, а время от времени мигали, и ты понимал, что питание идет от генератора, а не от электростанции, снабжающей электричеством Дерри и Бангор.

Кафель на полу светло-голубой, и если у двери видны лишь отдельные пятна и брызги крови, то около туалета уже стоят лужицы, от которых тянутся алые ручейки. Кроме того, кафель донельзя затоптан: ни Джоунси, ни Бив не позаботились снять сапоги. На синей виниловой душевой занавеске — четыре смазанных отпечатка пальцев, и Джоунси нахмурился еще сильнее: он, наверное, схватился за занавеску, чтобы не упасть, когда садился на толчок.

Но все это была лишь прелюдия. Джоунси мысленно видел то страшное, что здесь творилось: Маккарти с рукой, заведенной за спину, мечется по голубому кафелю, пытаясь удержать что-то у себя в утробе.

— А, блядство, — твердил Бив, как заведенный, почти всхлипывая. — Я не хочу видеть это, Джоунси, старина, не могу.

Собственный голос донесся до Джоунси глухо, словно издалека:

— Придется, Бив. Ничего не поделаешь. Если в тот раз мы сумели выстоять против Ричи Гренадо, сможем и сейчас.

— Не знаю, старик, не знаю…

Джоунси тоже не знал, честно не знал, но все же подался вперед и взял руку Бива. Холодные пальцы Бива судорожно сомкнулись вокруг его ладони, и они вместе шагнули в глубь ванной. Джоунси старался не наступать на кровь, но это было невозможно: повсюду краснели потеки. И не только крови.

— Джоунси, — прохрипел Бивер, — видишь эту хрень на занавеске?

— Д-да.

В ореолах смазанных отпечатков виднелись крохотные наросты красно-золотистого желе, походившего на плесень. На полу их было куда больше. Не в самой большой луже, а в полузасохших пятнах.

— Что это?

— Не знаю, — пожал плечами Джоунси. — Вроде то же дерьмо, что было у него на лице. А сейчас заглохни на секунду.

И после паузы:

— Маккарти… Рик!

Маккарти, сидевший на унитазе, не отвечал. По какой-то причине он снова напялил оранжевую кепку: козырек отогнулся и торчал под косым, залихватским углом. Если не считать кепки, он был абсолютно голым. Подбородок покоился на груди, что придавало ему уродливо-пародийный вид глубокой задумчивости (а может, это вовсе и не было пародией, кто знает?). Глаза закрыты. Сложенные руки благопристойно прикрывают лобок. С одной стороны унитаза стекала широкая струя крови, но на самом Маккарти не было ни капли, по крайней мере насколько мог определить Джоунси.

Но одно он увидел ясно: кожа на животе Маккарти свисала двумя большими пустыми бурдюками. Картина была чем-то знакома Джоунси, и он, немного подумав, сообразил: так выглядел живот Карлы после рождения каждого из четверых детей. Чуть выше бедра Маккарти кожа всего лишь покраснела, но на животе была испещрена крохотными синими рубцами. Если Маккарти и забеременел, то, должно быть, какими-то паразитами, цепнем или килостомой, или чем-то в этом роде. Только вот что поделать с этой плесенью, растущей в пролитой крови, и словами, сказанными им, перед тем как лечь в постель Джоунси?

Внемли, стою и стучусь у порога твоего…

Сейчас Джоунси невероятно жалел, что откликнулся на стук. Нет, говоря по правде, жалел он о том, что сразу не пристрелил Маккарти. Да. Теперь он это видел с невыразимой ясностью, иногда посещающей бьющийся в тисках ужаса разум, и в этом состоянии сознавал, что лучше всего было бы послать пулю в Маккарти, прежде чем в глаза бросились оранжевые жилет и кепка. Во всяком случае, это отнюдь не повредило бы, а возможно, и помогло.

— Стой у двери и помалкивай, — пробормотал Джоунси.

— Джоунси… скажи только, он еще жив?

— Не знаю.

Джоунси сделал еще один шаг и почувствовал, как пальцы Бива разжались: очевидно, тот исчерпал все запасы выносливости.

— Рик, — осторожно окликнул Джоунси голосом человека, старающегося не разбудить ребенка. Голосом человека, узревшего мертвеца. — Рик, вы…

Мужчина на толчке пронзительно громко пукнул, и комната немедленно наполнилась едким смрадом экскрементов и авиационного клея.

Чудо еще, что душевая занавеска не расплавилась, подумал Джоунси.

Из унитаза донесся всплеск. Не «плюх» шлепнувшегося в фаянсовую чашу дерьма. Скорее похоже на резвящуюся в пруду рыбу.

— Боже всемогущий, ну и вонь! — охнул Бивер, прикрывая ладонью нос и рот, отчего речь получалась невнятной. — Но если он пердит, значит, должно быть, живой. А, Джоунси? Он все еще…

— Заткнись, — очень тихо велел Джоунси, пораженный собственным спокойствием. — Только заткнись, ладно?

И Бив заткнулся.

Джоунси наклонился ближе, так что смог разглядеть небольшой кровяной мазок на правой брови Маккарти, красный нарост на щеке, кровь на синей пластиковой занавеске, табличку с шутливой надписью УГОЛОК РАЗМЫШЛЕНИЙ ЛАМАРА, висевшую еще с той поры, когда здесь был биотуалет, а воду в душ приходилось качать насосом. Он заметил слабый студенистый проблеск из-под прикрытых век Маккарти, трещины на губах, казавшихся в белесом свете фиолетовыми и воспаленными, втягивал ноздрями омерзительный запах и, казалось, видел, как к потолку поднимаются грязно-желтые столбы, как у горчичного газа.

— Маккарти! Рик! Вы меня слышите? — Он щелкнул пальцами перед полуприкрытыми глазами. Ничего. Он лизнул тыльную сторону ладони, поднес сначала к ноздрям, а потом ко рту Маккарти.

Ничего.

— Он мертв, Бив, — сказал Джоунси, отступая.

— Черта с два! — возмущенно, почти оскорбленно ответил Бив, словно своей смертью Маккарти попрал все законы гостеприимства, и несмотря на весь ужас ситуации, Джоунси едва не улыбнулся, столько абсурдной обиды звучало в тоне Бива. — Он только сейчас выдал на-гора новую порцию, я сам слышал.

— Мне кажется, это не…

Бив ринулся вперед, больно притиснув пострадавшее бедро Джоунси к раковине.

— Кончай, парень! — прошипел он и, вцепившись в круглое веснушчатое вялое плечо Маккарти, стал ожесточенно трясти. — Вставай, слышишь? Ну же, слезай с толчка!

Маккарти медленно накренился вперед, и Джоунси вдруг показалось, что Бивер все-таки прав, что малый все еще жив, жив и пытается встать. Но тут Маккарти повалился с трона в ванну, зацепив головой синее прозрачное облако занавески. Оранжевая кепка свалилась. Череп с костяным треском ударился о фарфор, и Джоунси с Бивом, цепляясь друг за друга, завопили от ужаса, внезапно сгустившегося в этой приветливой, выложенной голубым кафелем комнатке. Задница Маккарти походила на скособоченную луну с гигантским кровавым кратером в центре, местом неистового извержения. Все это Джоунси увидел мельком, прежде чем Маккарти окончательно исчез в ванне, и занавеска, взлетев в последний раз, опустилась, как театральный занавес в трагическом финале. Но и в эту долю секунды Джоунси показалось, что дыра была не меньше фута в диаметре. Может ли такое быть? ФУТ? Конечно, нет!

В унитазе что-то плеснулось снова, достаточно сильно, чтобы разбрызгать капли кровавой воды на голубое сиденье. Бивер хотел было нагнуться, посмотреть поближе, но Джоунси, сам не понимая почему, захлопнул крышку.

— Нет, — бросил он.

— Нет?

Бивер попытался вытащить из нагрудного кармана зубочистку, захватил сразу с полдюжины и уронил на пол. Зубочистки, как бирюльки, раскатились по полу. Бив растерянно посмотрел на них и поднял глаза на Джоунси. В них стояли слезы.