Летающий в ночи - Кинг Стивен - Страница 9

Диз снова застонал, как побитая собака, и в брюках у него опять полилось.

— Открой камеру, — раздался бесстрастный голос.

«Моя пленка! — закричало что-то внутри Диза. — Моя пленка! Все, что у меня есть! Мои снимки!»

Сухой шелест пелерины — как взмах крыла летучей мыши. Хотя Диз ничего не видел, он почувствовал, что Ночной Летун приблизился.

Быстро.

Пленка — это еще не все.

Кроме того, есть жизнь. Какая бы она ни была.

Ему представилось, как он оборачивается и видит то, что не могло показать зеркало: видит Ночного Летуна — гротесковую фигуру, похожую на летучую мышь, забрызганную кровью, кусочками мяса и клочьями вырванных волос; снимает кадр за кадром под жужжание перемотчика... но ничего этого не будет.

Вовсе ничего.

— Ты настоящий, — выдавил он, не оборачиваясь, не в силах оторвать рук от раковины.

— Ты тоже, — парировал бесстрастный голос, и теперь Дизу почудились древние склепы и запечатанные гробницы в его здании, — пока еще, во всяком случае. Это твой последний шанс, мой любопытный несостоявшийся биограф. Открой камеру... или это сделаю я.

Онемевшими пальцами Диз открыл свой «никон».

Что-то дуло на его похолодевшее лицо — будто туда-сюда водили бритвой. На мгновение показалась длинная белая кисть, вся залитая кровью, обкусанные ногти с забившейся под них грязью.

Потом пленка вышла из кассеты и безжизненно обвисла.

Опять сухой шелест. Опять зловонное дыхание. Какое-то время казалось, что Ночной Летун все-таки убьет его. Затем он увидел в зеркале, как дверь мужского туалета открывается сама собой.

«Я ему не нужен, — думал Диз. — Он сегодня очень плотно наелся». Тут же его снова вырвало, теперь прямо на отражение собственного лица. Дверь, снабженная пневматическим гарниром, бесшумно захлопнулась. Диз оставался на месте еще минуты три; оставался, пока не раздался вой сирен чуть ли не на крыше аэровокзала; оставался, пока слышался рев авиационного двигателя. Разумеется, двигатель «сесны-337 скаймастер». Потом он вышел из туалета на ватных, негнущихся ногах, ударился о противоположную стену коридора, отшатнулся и побрел дальше обратно в здание вокзала. Он поскользнулся в луже крови и едва не упал.

— Стой, мистер! — заорал полицейский у него за спиной. — Стой на месте! Один шаг — и я стреляю!

Диз даже не обернулся.

— Пресса, дурачок, — сказал он, держа в одной руке камеру, а в другой газетное удостоверение. Он подошел к разбитому окну, забыв о том что засвеченная пленка все еще торчит у него из камеры, словно длинная полоска конфетти, и стал наблюдать, как «сесна» взлетает по дорожке 5. На мгновение она промелькнула черным силуэтом на фоне догоравших диспетчерской и вспомогательных баков, силуэтом, очень напоминавшим летучую мышь, а затем взмыла в небо, исчезла, и полицейский двинул Диза о стену так, что у него кровь пошла из носа, а он не заметил, ему было все равно, и когда рыдания начали сотрясать ему грудь, он закрыл глаза, и все равно видел, как кровавая моча Ночного Летуна ударяется о фаянс, становится видимой и завихрятся перед сливом.

«Это зрелище теперь со мной навсегда», — подумал он.