Принцесса на побегушках - Андерсон Натали - Страница 8

И в это же мгновение Джеймс кончиком языка коснулся уголка ее рта, а потом, наконец, его губы преодолели последнее крохотное расстояние. Нежные и мягкие поначалу, они накрыли ее губы. Но очень скоро его губы стали тверже, их давление усилилось, поцелуй сделался более глубоким. Он больше не был сладким и трепетным, а был голодным, испепеляющим, требовательным.

Лиззи не осознала, когда закрыла глаза, и теперь нежилась в теплых, бархатных волнах желания.

Поцелуй Джеймса был хорош. Очень-очень хорош.

Ей показалось, что он собирается остановиться, поэтому она поспешно запустила пальцы в его густые волосы, не давая отпрянуть и прижимая его голову еще теснее.

Лиззи наслаждалась чистым запахом его кожи с едва уловимым ароматом мыла. Ее тело выгибалось навстречу его телу, желая почувствовать его силу и напряженность. Руками Джеймс по-прежнему упирался в стену по обе стороны от ее лица, и Лиззи чувствовала их силу — они были как две железные решетки в тюрьме, покидать которую у нее не было ни малейшего желания. Наоборот, она хотела, чтобы ее оковы стали теснее, сомкнулись вокруг нее.

Она снова выгнулась, чтобы почувствовать тело Джеймса, но оно оставалось недосягаемым. Соприкасались только их губы. Лиззи застонала, когда его губы милостиво переместились ниже, начав исследовать ее шею. Но, заслышав ее стон, Джеймс вернулся к ее губам, его язык проник в глубины ее рта, дразня и искушая. Лиззи немедленно включилась в игру — она то впускала его язык, то яростно противостояла вторжению, то позволяла сплестись со своим языком. Джеймс рывком подался вперед и придавил ее к стене всей тяжестью своего тела. Атака была неожиданной, но безумно приятной, вызвавшей у Лиззи сначала вскрик, а потом вздох, подразумевавший просьбу не останавливаться.

Глубокий поцелуй и тяжесть прижимавшего ее к стене тела Джеймса, казалось, полностью перекрыли подачу кислорода в ее мозг. Только этим могла Лиззи объяснить свои дальнейшие действия — она чуть расставила ноги, чтобы еще сильнее почувствовать давление мощных бедер Джеймса и его напрягшейся плоти.

Грудь к груди, бедра к бедрам... Желание в Лиззи буквально клокотало. Она жаждала почувствовать его еще ближе, обнаженным, слившимся с ней воедино...

Тело Джеймса, прижимавшееся к ней, было мощным и сильным, как ей и представлялось. Ее же с каждой минутой становилось мягче, податливее, ее округлости с готовностью вплавлялись в его тело. Поцелуй становился все настойчивее, давая выход страсти яростной, неприкрытой, какой она не знала раньше.

Лиззи не могла остановить инстинктивного движения своих бедер — удовольствие и неудовлетворенность были чересчур сильны. Ей казалось, что Джеймс испытывает то же самое, что и она, чувствовала дрожь, волнами проходившую по его напряженному телу. Его губы и язык дарили ей райское наслаждение — они покусывали, щекотали, полностью поглощали...

Но вдруг все закончилось. Джеймс отступил назад, потом привалился спиной к стене рядом с Лиззи. Зажмурив глаза, он несколько раз ударил сжатыми кулаками по стене. Должно быть, ему было больно.

Так они простояли несколько минут бок о бок, привалившись к стене и тяжело дыша.

Первым заговорил Джеймс — быстро, резко, серьезно:

— Ты была права.

Озадаченная его тоном и обращением на «ты», Лиззи повернула голову, чтобы увидеть выражение его лица. Но все, что она смогла разглядеть сбоку, был желвак на скуле и полуопущенные веки, из-под которых он неотрывно смотрел на лестницу, уходящую вниз.

— Это действительно была плохая идея, — хриплым голосом добавил он, нахмурившись еще сильнее.

От его слов по телу Лиззи пробежал холодок. Она никогда не помышляла о сексе на лестнице в разгар рабочего дня, какая бы репутация необузданной и взбалмошной светской львицы у нее ни сложилась. Но минуту назад она не просто помышляла об этом, она была готова молить Джеймса заняться с ней любовью. Это она бесконтрольно стонала, это она прижималась к нему всем телом, это она подстрекала его продолжать... Джеймс же практически не шевелился все это время, нависая над ней. Двигались только его губы и язык, но — боже мой! — они знали, что делали.

И вот теперь Джеймс ясно дал понять, что сожалеет о произошедшем. И чувство унижения заполнило каждую клеточку Лиззи. Она сама его оттолкнула — ведь Джеймс просил всего лишь о поцелуе, а она поспешила предложить ему всю себя. Слишком легко и слишком быстро.

А ему это оказалось не нужным. И вот теперь он даже смотреть на нее не хочет.

— Давайте просто забудем о том, что случилось, — быстро произнесла она во избежание еще большего унижения.

С холодной решимостью Лиззи преодолела последний лестничный пролет, который вел к их офису.

Джеймс ничего не ответил и не пошел вслед за ней. Его не было еще минут двадцать, в течение которых Лиззи успела привести в порядок лицо и волосы. В ванной комнате она с неодобрением посмотрела на свое отражение — огромные глаза, припухшие губы, пиками торчащие соски.

Войдя в офис, Джеймс безлично кивнул в сторону Лиззи и временной секретарши. Он прошел прямо в свой кабинет и закрыл дверь. Судя по приглаженным волосам, за время своего отсутствия он тоже успел привести себя в порядок. С ней еще никогда не случалось такого, чтобы она полностью теряла над собой контроль. Но ведь Джеймс не может знать, что это произошло с ней впервые и только с ним. Наверняка она показалась ему слишком быстрой и настойчивой. Но больше она не выставит себя перед ним в таком свете. Ни за что!

Подавленная и униженная, Лиззи заставила себя взяться за работу — теперь она ни в коем случае не может сплоховать. Ведь все они только и ждут, что она в очередной раз потерпит фиаско. Все они! И Джеймс. Особенно Джеймс.

И теперь, как никогда, она должна доказать всем свою состоятельность.

Глава 5

Выставка в галерее современного искусства была событием, о котором начали говорить за несколько дней до открытия. Если верить слухам, вечеринку по случаю открытия собирались посетить все мало-мальски значимые светские персоны — от премьер-министра до актеров и моделей и конечно же недавно прибывшей в Сидней принцессы Аристо.

Поначалу Лиззи собиралась туда в общем-то ради того, чтобы повеселиться, но теперь, в связи с полученным от Джеймса заданием, ей стало интересно и с профессиональной точки зрения. Если вечеринке прочат такой успех, она должна узнать почему. Что делает одну вечеринку такой удачной и долго обсуждаемой, а другую — скучной и забываемой назавтра? Теперь Лиззи намеревалась работать, а не развлекаться.

Она приехала с небольшим опозданием и огляделась, оценивая, как оформлен вход, какова общая обстановка, как организован гардероб, как и какие напитки подаются и кто из известных людей присутствует. Лиззи неторопливо прогулялась по периметру зала, стараясь подольше остаться незамеченной и успеть оценить общую картину.

— Делаешь заметки? — Знакомый голос с саркастическими нотками заставил ее, наконец, обратить внимание на гостей. Во всяком случае, на одного из них.

Лиззи медленно повернулась к Джеймсу, успев спрятать непроизвольную улыбку. От вида его в смокинге ее бросило в жар, и она мысленно с головой нырнула в ванну с ледяной водой.

— По правде говоря, да.

— Тогда расскажи, что ты видишь. Какие идеи могут пригодиться нам?

— Мне нравится, что задействовано большое количество официантов и никому не приходится ждать напитков или закусок.

Джеймс не выглядел особо впечатленным ее комментарием.

— Полагаю, что всегда следует вовремя удовлетворять аппетит. Никого не следует оставлять голодным слишком долго.

Лиззи искоса посмотрела на Джеймса, но выражение его лица было самым невинным.

— На самом деле иногда бывает полезно поголодать, — заметила она, решив не уступать ему в сарказме. — Переедание и, что еще хуже, злоупотребление алкоголем могут вызвать тошноту и отвращение. Лучше, если человек немного недоберет. Тогда ему захочется остаться подольше, а назавтра — мечтать, чтобы такая хорошая вечеринка поскорее повторилась.