Конверт из Шанхая - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 36

– Возникает два вопроса. Первый, как дать знать о том преступнику? О том, что произошло с вами, ни в коем случае распространяться нельзя, может подняться паника. Так как нам совместить то, что преступник об этом знает, и чтобы никто иной не знал?

– Да и пусть себе он знает, – отмахнулась я. – Для него причины того, что мы скрываем сам факт покушения, понятны. Более того, именно это покушение и могло нас подтолкнуть на обыск купе. А сказать могут те же проводники. Мы старшему все объясним и то, как это преподнести остальным, тоже придумаем. Преступник же волей-неволей вынужден будет задавать вопросы. Тут-то ему и сообщат.

– Хорошо. А кто же станет сидеть в засаде? Нам вдвоем – хорошо, Даша, втроем – с этим не справиться. Да и наше исчезновение из поля зрения вряд ли останется незамеченным…

– В засаде станут сидеть военные, кто же еще?

– Но и господа поручики и господин есаул едут из Иркутска. Хотя… Даже если это кто-то из них, появляется шанс, что он себя выдаст опрометчивым поступком.

Мы некоторое время уточняли детали, похоже, никто, даже я, особо на успех не надеялся, но тем не менее все дружно решили: надо действовать. Первым делом Иван Порфирьевич велел старшему проводнику, не привлекая внимания, пригласить к нам всех четверых офицеров.

– Вы уж идите первым, смотрите, чтобы никого не было, благо пока ночь, хоть и рассвело почти, а уж после пусть они проходят. А в следующем вагоне снова сначала проверка, затем продвижение.

– Не сомневайтесь, ваше высокоблагородие, – пообещал проводник. – Все исполню, как надобно.

Чтобы собрать всех таким сложным манером, потребовалось около получаса. В купе у нас сделалось невероятно тесно, но все же более-менее все уместились.

– Господа, – начал Иван Порфирьевич. – Мы собрали вас по важному и секретному делу. Приказывать вам я не имею ни малейшего права, а потому в случае отказа восприму его без обид и с пониманием. А теперь к сути вопроса.

Он напомнил про убийство Соболева и рассказал о покушении на нас. Возмущению офицеров не было предела, но выразили они его сдержанно. Господин Еренев изложил наш план с засадой.

– Понимаю, что шансы наши на удачу минимальны, – закончил он, – но лучше делать хоть что-то, чем не делать ничего и сидеть и ждать развития событий. А может, и новых жертв. Так я жду вашего ответа.

Никто не стал отказываться.

– Тогда следующий вопрос. Есть ли у кого оружие?

– У меня шашка при себе, – сообщил есаул.

– А у нас со вчерашнего дня револьвер с полным барабаном, – сказал Михаил.

– За минусом одного патрона, – поправил его Владимир.

– Трофей? – улыбнулся Еренев.

– Так точно. Хотя мы тут посовещались и решили, что если это и трофей, то он вот господину есаулу должен принадлежать.

– Да не мне! – воскликнул тот. – Вот Дарье Владимировне, которая его из рук жулика выбила.

Тут все отвлеклись на обсуждение этой темы и злополучной пепельницы, а поручики стали смотреть на меня с опаской. Но уже через несколько фраз все вспомнили, зачем они здесь находятся, и умолкли.

– Вопрос с револьвером мы оставим на потом, – предложил товарищ прокурора. – А пока он очень даже кстати, очень он нам пригодится. Сейчас мы распределим дежурства. Вашу дружную пару, господа поручики, я думаю, будет лучше разбить. Для пользы дела. Вас так привыкли видеть вместе, что, увидев одного, все посчитают, что и второй поблизости. Вот один и будет находиться в засаде, а второй время от времени появляться на публике. Господин капитан-лейтенант и господин есаул – лица не особо публичные, их кратковременное отсутствие в глаза не бросится. Кстати, господин есаул, вы хоть представьтесь, а то мы и имени вашего не знаем.

– Семен Андреевич Котов.

– Ну и отлично. Теперь давайте уточним, какие действия можно и нужно совершать при появлении преступника или же лиц, оказавшихся там случайно.

Он подробно и быстро рассказал об этом, каждый из офицеров сделал неплохие предложения от себя. А я вдруг отвлеклась и стала слушать вполуха, потому что в голове завертелась мысль, которую мне никак не удавалось привести в удобоваримое состояние. Выходило так, что если новый ответ от Пети будет таким, каким я его ожидаю, то я точно смогу сказать, что преступник – это… Нет, пусть придет телеграмма, а там уж все станет ясно.

Офицеры разошлись, дедушка стал уговаривать меня поспать, я от него отмахнулась, потому как по очередному кругу проверяла свои размышления. Они казались мне то очевидными, то надуманными, то очевидными настолько, что это было чересчур очевидно, настолько очевидно, что так не бывает.

23

На некоторое время наше купе превратилось в штаб тайной военной операции. С установленной нами регулярностью появлялись с докладами то старший проводник Арсений Игнатьевич, то проводник нашего вагона Игнатий Иванович, которых мы из-за всего на нас свалившегося все время путали по именам, но они не обижались.

– Стало быть, так, – докладывал Арсений Игнатьевич. – Пассажиры все больше спят, разве кто по надобности на минутку из постели выберется. Расспросов пока никаких не было. Так я сам с официантами пообщался. Ну и как бы промежду прочим сказал, что, мол, в этом купе, где первое время ехал убитый, находка случилась и ту находку у меня запереть велели. Чтобы потом в полицию или еще куда передать. Ясное дело, все стали любопытничать, что такого обнаружилось, да не богатства ли это какие, за которые, может, и приз полагается.

– А вы что?

– Как велено! Говорю, мол, пассажиры, что нашли свою находку, в коробку ее уложили с замочком, а уж запертую мне передали. Так что ежели приз кто и получит, так это не я буду. После этого уж никто ни о чем и не спрашивал, раз про приз разговор не заходит, так и неинтересно это. Зато, как завтракать народ начнет, тут каждый пассажир эту новость узнает. Либо спросят, потому как официантов обычно про новости расспрашивают, либо те сами просто так или чтобы чаевые пощедрее были, разговор завяжут и сообщат. Ну да и остальные проводники тоже теперь такие сведения знают.

– Спасибо, – похвалил Иван Порфирьевич. – Вы большим молодцом держитесь.

– Рады стараться, как в армии говаривалось.

Вслед за ним приходил Михаил, который в паре с Алексеем Алексеевичем закончил первое дежурство в купе проводника, где якобы находилась ночная находка.

– Все тихо и мирно. И скучно. За весь час и проходило-то мимо три человека. Это кого слышно за дверью было. В купе никто не стучал, за ручку не дергали.

– Ну да мы и сами не особо ждали, что кто-то появится в первый час засады, – успокоил его нетерпение Иван Порфирьевич. – Дезинформация только-только начала распространяться. Тут никак не дозволено спешить.

– Может, нам все ж таки удлинить дежурства? До двух часов.

– Не согласен. Вагон покачивается, колеса постукивают, все это дремоту навевает. Понятно, что никто из вас ей не поддастся, но сосредоточенность потерять можно запросто. Кстати, рекомендую вам поспать, а то всех вас подняли среди ночи, и бодрости вы набраться не успели.

– Я и вам то же советую, а то все вы бледны и круги под глазами, – сказал Михаил. – На Дашу смотреть просто больно.

Я собралась огрызнуться, но вовремя себя остановила. Человек проявил обо мне заботу, а вовсе не пытался насмехаться или говорить глупости.

– Спасибо, – сказала я. – Мы чуть позже обязательно поспим. А вид у меня и впрямь неважный. Схожу умоюсь, может, посвежее стану.

– Михаил, проводите Дашу?

– Обязательно.

Я не стала спорить, потому что опасность существовала, хоть и была совсем крохотной.

Надо отдать ему должное, Михаил проводил меня молча, без обычных для него и его товарища глупых шуточек и даже делал вид, что мы случайно идем в одном направлении. Не забыл и туалетную комнатку проверить, прежде чем дал мне в нее войти. Тоже молча. И лишь когда я вышла умытой, позволил сказать: