Игра на изумруд - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 33

– Нет, конечно. Но приложат все усилия, чтобы узнать, чем все обернулось. Я же вынуждена была сообщить, что постоялица из четырнадцатого номера в больнице. И еще сказала, что все ценности мы, уходя, забрали с собой!

– Тогда получается, что бандиты могут и в больницу пробраться. Нужно обращаться в полицию.

– Откуда такие благие намерения? Кое-кто совсем недавно попал в полицейскую облаву, – не удержалась я, чтобы не напомнить Пете о его собственных приключениях. – Нет, с полицией мы спешить не станем, а вот охрану обеспечить должны.

– И каким же манером мы это устроим?

– Есть у нас с вами подходящие знакомые.

22

Уговорить циркачей заняться охраной нашей подопечной никакой трудности не составило. И от предложенных денег они отказались, но стребовали с нас обещание рассказать все подробности, как только отпадет необходимость соблюдать конфиденциальность.

Сложнее было добиться того, чтобы нашей охране разрешили присутствовать всю ночь в больничной палате. Но именно та «плата», за которую цирковые подрядились этим заняться, и подтолкнула нас к верному решению. У журналиста Григория Алексеевича Вяткина, с которым мы находились в самых прекрасных отношениях, в знакомых числился буквально весь город. Вот он и организовал все, что нам требовалось, через знакомого доктора. Но пришлось и журналисту дать обещание обо всем рассказать, как только станет можно.

Нам даже разрешили пользоваться кушеткой в соседней пустующей палате, чтобы мы могли по очереди отдыхать.

Мы – это я, Гоша, борец Иван Петров и акробат Алексей. Последнего буквально все ласково звали Лешенька. Он был очень мал ростом, может, всего на полвершка повыше Гоши, худощав и выглядел совсем молодым человеком, едва ли не моложе Пети, хотя был едва ли не вдвое старше его.

При нашем появлении дежурный фельдшер не удержался и немного поворчал:

– Ходют и ходют. Чего ходить, спрашивается? Одного вон только отправил, чтобы больной выздоравливать не мешал, теперь другие заявились, да еще с ночевкой. Что тут у нас, постоялый двор, что ли?

– А кого вы отправили? Он не назвался? – ухватилась я за его слова.

– Назвался! – хмыкнул фельдшер. – Он и слова не сказал, все молчком да молчком. Может, глухонемой. Нет, скорее, просто немой. Потому что слышать-то он точно слышит.

– Так отчего вы решили, что ему госпожа Тихонова нужна была?

– Так пацан этот, ну немой который, с запиской пришел. Там и написано было, к кому. Ну да я не пустил.

– Вот это вы очень правильно поступили, – похвалила я его за усердие.

– Правильно было бы и вас не пускать, – ворчливо ответил фельдшер. – Так нет, вы себе вон каких защитников нашли!

С таким ворчанием он и довел нас до наших палат.

– Ладно уж, располагайтесь. И если чего понадобится, не стесняйтесь беспокоить. Я ж с понятием, – сказал он и стал, загибая пальцы, объяснять. – Дамочку с отравлением привезли. Так? Каких-то странных мальчишек засылают. Тут за вас доктора просят. Выходит, беспокоитесь вы за нее, как бы кто свои дела грешные до конца не довел! Так?

– Так, – согласилась я со вздохом.

– Ну и я о том. Через часок все окончательно утихомирится, так я вас чайком побалую. Располагайтесь пока что.

Лариса сильно удивилась появлению нашей компании, но еще больше обрадовалась. Выглядела она неважно, но крепилась. К великому сожалению, вместо слов утешения мне пришлось ей рассказать о погроме, учиненном в ее номере, и о своих подозрениях. Восприняла она все это сдержанно, почти спокойно. Только и сказала:

– Ну ничего. Вот приедет завтра Сережа…

Гоша в обычной своей манере стал сыпать шутками, а вскоре принялся уговаривать Ларису поспать. Она немного посопротивлялась, но отравление не прошло для нее совсем уж безобидно, и она вскоре действительно уснула.

– Ну и кто у нас лучшая в мире нянька? – спросил шепотом Гоша.

Возражать мы не стали, оставили в палате Ивана, а сами пошли в соседнюю палату. Почти тотчас объявился ворчливый фельдшер, принес обещанного чаю, но при том потребовал погасить электричество, как это положено в столь позднее время. Так мы и сидели в темноте, пили чай и вполголоса переговаривались, обсуждая возможные пути появления убийцы. Мирная атмосфера спящей больницы никак не вязалась с темой нашей беседы.

Гоша достал из кармашка жилета часы, откинул крышку, но, ничего толком не разглядев, подошел ближе к окну, через которое ярко светила почти полная луна.

– Скоро полночь, – прошептал он. – Надо будет Ивана подменить. Эх, красотища-то какая за окном. Правду говорят, что это самое красивое место во всем городе.

Мы с Лешенькой тоже подошли к окну. Пейзаж был действительно прекрасен: вдали белел корпус университета, а ближе тот самый мостик, возле которого Петя впервые проявил хоть какую-то смелость в наших отношениях. Черные тени берез лежали на голубеющем в лунном свете снегу. Неожиданно Алексей, стоявший между нами, толкнул нас с Гошей сразу обоими локтями и приложил палец к губам, а потом указал в сторону калитки, ведущей из рощи на улицу. В ночное время она была заперта, но это не помешало кому-то проникнуть на территорию университета. Серая тень по ту сторону ограды легко подтянулась, перекинулась через решетку и столь же легко и бесшумно спрыгнула по эту сторону. Замерла, прислушиваясь и приглядываясь, прошагала по дорожке и остановилась почти против нас. Мы дружно отпрянули от окна.

– Ты смотри, и впрямь пацан пацаном! – удивился Лешенька.

– Поди, мельче нас с тобой будет, – согласился Гоша. – Если не ростом, так в плечах хлипче.

– И все одно непонятно, как он по стене полезет, хоть она вся и в выступах.

– А ты бы влез?

– Я-то? Я-то влез бы!

– Вот и он влезет, – уверенно заявил Гоша. – Пошли ловить. А вы, Даша, лучше здесь останьтесь. Может, отсюда сподручнее наблюдать будет.

– Знаешь, я тоже здесь останусь, – сказал Лешенька. – Там Иван и один справится, если что. А уж вдвоем вы ему и шевельнуться не дадите. А у меня есть одна мыслишка.

– Как знаешь, – прошептал Гоша и бесшумно убежал из палаты.

Мы снова стали наблюдать за человеком на улице. Тот не спеша и очень уверенно подошел к стене аккурат в том месте, куда выходило окно соседней палаты, где сейчас спала Лариса и сидели в засаде Иван с Гошей. Ткнул носком ботинка снег и попытался пробежаться прямиком по сугробу, наметенному вдоль стены, видимо, намечая с разбегу прыгнуть и ухватиться за какой-нибудь выступ на стене, но тут же увяз и даже носом ткнулся в снег. Мне сразу показалось, что этот маленький человечек очень непривычен к зиме и сугробам. Судя по тому, как он вновь в задумчивости стал озираться, эти сугробы оказались для него препятствием неожиданным. Наконец он опять выбрался на дорожку и прошел несколько шагов в обратном направлении. Я уж было решила, что он отказался от своей затеи, и никак не могла сообразить, радоваться мне такому повороту или, напротив, огорчаться. Но тут преступник свернул к дереву, растущему в непосредственной близости от здания клиники. Дерево было невысоким и скорее всего хрупким. Вес взрослого человека его ветки точно не выдержали бы, но для того, кто сейчас принялся взбираться на дерево, их прочности оказалось вполне достаточно. Он подпрыгнул, ухватился за самую толстую ветку, подтянулся и встал на ней, даже не придерживаясь руками.

– Ловок, бестия! – шепнул Лешенька.

В подтверждение его слов преступник сделал по ветке осторожный шаг, оттолкнулся и прыгнул на стену. Дерево противно скрипнуло, но ветка не обломилась.

Для того чтобы видеть ползущего по стене человека, теперь нужно было высунуться из окна. Именно это, как мне показалось, решил проделать Лешенька. Акробат быстро скинул с себя френч, вскочил на подоконник и высунулся в форточку. Мне же осталась роль безо всякого действия, да и бессловесная к тому же. Секунды тянулись уныло, зато сердце начало биться часто-часто. Неожиданно для меня Лешенька вдруг каким-то неуловимым движением выметнул себя через форточку наружу, скользнул немного вниз и, нащупав ногами опору, двинулся по ней влево. Двигался он с такой стремительностью, будто и не цеплялся за неширокие, в пол-ладони, не более, выступы на стене, а уверенно шагал по специально для него построенным здесь ступенькам. Я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть, а через секунду сама уже стояла на подоконнике и, едва не наполовину высунувшись из форточки, смотрела за происходящим. Алексей отчего-то продвигался не только влево, но и вверх. Но вскоре я увидела и злоумышленника, который тоже поднялся по стене выше нужного ему окна. Сообрази я, к чему эта хитрость на пару мгновений раньше, все могло повернуться несколько иначе, чем произошло. Но, может, мне это лишь показалось, может, я в любом случае ничего не успела бы. Как бы то ни было, но я спрыгнула с подоконника и побежала в соседнюю палату, по пути больно ударилась коленкой о край кушетки, не особо обратила на это внимание, выбежала в коридор и ворвалась в палату Ларисы.