Закат цвета индиго - Михайлова Евгения - Страница 49

– Павел Иванович, – позвал минут через двадцать Сергей. – Пожалуй, надо вскрывать.

ГЛАВА 24

– Милая моя деточка. – Константин Николаевич с любопытством уставился на Дину своим единственным голубым глазом. – Вы хотите понять логику серийного убийцы? Мотив ее немотивированного поведения?

– Да нет. Логика, мотив – с этим все, в общем, ясно.

– Еще интереснее. Я впервые встречаюсь с человеком, которому все ясно в поведении маньяка.

– Константин Николаевич, не сбивайте меня, пожалуйста. Я говорю о сходстве этого безумного поведения с нормальным, целеустремленным. Как обычный, сильный, волевой человек находит возможность заниматься любимым делом, достигать намеченных результатов, так маньяк стремится убивать. Для целеустремленного человека процесс творчества связан с привычными, необходимыми деталями – это стол, кабинет, космодром, место для тренировок, – с единомышленниками, которые должны быть рядом. Для маньяка-убийцы тоже, мне кажется, существует свой магический круг, в котором возникает его жуткое вдохновение. Определенная обстановка, определенный тип жертвы или ситуация, в которой жертва становится такой, какой требуется преступнику. Возможно, поэтому маньяки рано или поздно попадаются. Потому что сами не могут вырваться из своего магического круга.

– Дина, давайте поговорим о другом. О ваших мотивах. Вы-то чего хотите?

– Я хочу ее найти, эту Дашу Майорову. Прервать этот страшный цикл.

– Всего-то? Неслыханная скромность. А милиция, частные детективы, к которым относится ваш приятель, вам кажется, не справятся?

– Справятся, конечно. Когда-то. В ближайшее время, боюсь, это не произойдет.

– А мы с вами сейчас поговорим, а потом пойдем и схватим это чудовище. Я в восторге от вашего доверия.

– Ладно, Константин Николаевич, мне безумно нравится ваш юмор, но давайте на самом деле поговорим конкретно. Я вчера слушала Сережу, все то, что он рассказывал мне об этой девушке, и вспоминала ваши материалы о детях-индиго. О той категории, которая легко относится к чужой жизни. Свысока. Эта Даша похожа на такую. Она одиночка, все делает и решает сама. Внешне обычная, худенькая девчонка, она обладает неестественной силой и ловкостью, ненормальной выносливостью. В отличие от обычных тупых маньяков она меняет способ убийства, ничего не боится, ходит рядом с местами, где ее ищут. И потому не попадается. Она не прячется! Как вам эта история с посещением родного дома, в котором сидели вооруженные люди в засаде? И то, что она оставила подарок сестренке, которую сама же и подожгла? То есть ее любовь и есть – ненависть.

– Некоторые ученые составляют классификацию детей-индиго. Например, выделяют четыре условных типа: гуманисты, художники, люди, живущие во всех измерениях, и концептуалисты. По названиям понятно, о каких особенностях идет речь. Скажу лишь, что гуманистов отличает сверхнормальная сострадательность. Они чувствуют чужую боль сильнее, чем свою. Для них характерен обостренный страх перед потерей близких, из-за этого они нередко идут на самоубийство А концептуалисты – это контрастный тип. Для них подходит все то, что вы говорили о целеустремленных людях, планирующих свои достижения. Но… временами это тоже сверхцелеустремленность, аномальные планы, сверхценные идеи. Для этих детей-индиго характерно выстраивать поведение близких людей, которых они считают своей собственностью. Они считают себя вправе руководить судьбой другого человека, а в запредельных случаях – распоряжаться его жизнью. Да, очень похоже, что ваша маньячка стремится подчинить себе своих близких, особенно для этого подходит младшая сестра, и вот что из этого получается. Если говорить о преступной логике, то наверняка ей нравятся девочки, похожие на эту сестренку. Таких жертв не было?

– Неизвестно. Одна девушка пропала после того, как съездила с Майоровой на дачу к приятелю. Сейчас ее ищут. Есть надежда, что она просто куда-то уехала.

– Ну, дай-то бог.

– Но вы не сказали мне главного: эта убийца больна психически?

– Такие вопросы может решить только психиатрическая экспертиза. Я лишь хочу вам объяснить, что наличие шизоидных особенностей не делает человека сумасшедшим. Скажем, есть такое тяжелое психическое расстройство, как аутизм. Это страх перед миром, людьми, сопровождающийся бредом, галлюцинациями, полной беспомощностью. И есть так назывемый синдром Каннера. Это врожденный аутизм, но он не сопровождается ни бредом, ни галлюцинациями, ни подавленностью инициативы. Люди с синдромом Каннера просто не могут вступать в нормальные, спокойные отношения с другими людьми, но они могут создавать систему ненормальных отношений, в том числе – преступных. Это встречается у детей-индиго. Встречается у них и синдром Аспергера: шизоидная психопатия, с раннего детства, аномальный вариант личности. Может быть очень опасным. Но человека, который наденет себе ведро на голову или снимет штаны в общественном транспорте, тут же отправят в психушку, а тот, кто страдает синдромом Аспергера, может вести себя вполне прилично, и никому в голову не придет, что временами он с удовольствием убивает. Вы заскучали? Наша беседа показалась вам достаточно бесполезной?

– Да нет, она была мне очень интересна. – Дина улыбнулась и встала. – Мне даже кое-что пришло в голову. Спасибо вам огромное. Можно я как-нибудь приглашу вас на светское мероприятие?

– Элитная тусовка, как сейчас говорят? А что, для психиатра – это просто поле чудес.

– Вы прелесть, – рассмеялась Дина. – Кстати, наша Оболенская – помните, известная колдунья – отказалась мне помочь искать маньячку.

– Она явно – не альтруист. Придется нам с вами это делать вдвоем, раз никто не годится в маньяколовы.

* * *

Они больше не думали о том, чтобы действовать незаметно. Они стояли среди пыли, грязи, грохота отбойных молотков и смотрели на страшные куски цемента с фрагментами человеческих тел. Руки, ноги, голова с длинными волосами, то, что было девичьим станом.

– Мразь, – наконец проговорил Слава посеревшими губами. – Мне жаль, что его уже прикончили.

Сергей молча кивнул головой и подошел к Андрею Петрову, который стоял лицом к стене, дрожащими руками пытаясь зажечь сигарету. Сергей заглянул ему в лицо и увидел, что бывший участковый плачет.

– Ну как мне теперь? – хрипло произнес тот. – Я же рапорт подавал, когда вторая не вышла из дома. Я же мог схватить этого Пичула, забрать чемодан, сам сюда влезть… Я бы мог просто прикончить эту падлу Пашку там, в переулке.

– Ты ничего не мог, кроме того, что сделал. В любом другом случае прикончили бы раньше тебя. Как чуть было не произошло. Но ты молодец! Если бы не ты, ничего бы не открылось. Сейчас тебя, наверное, вернут в органы, но я приглашаю тебя к себе. Свободным сыскарем. Без докладных и стоек навытяжку. Первый раз я подумал, что мне нужен такой напарник.

В кармане Сергея запел телефон. Он отошел в угол и тихо сказал:

– Извини, Дина, я не могу сейчас разговаривать.

– Но пару слов выслушать можешь?

– Говори.

– Сережа, нам нужна информация о пропавших молодых девушках.

– Всего-то?

– Не обо всех, конечно. А о пропавших после того, как Майорова ездила в Дмитров. Я знаю, что заявления так быстро не принимают. Но звонки, обращения как-то фиксируются в «02», скажем?

– Я попробую.

– Одно скажи: кого-то нашли?

– Да.

– Не Майорову?

– Нет.

– Ксению?

– Похоже, тоже нет. Мы не нашли живых, Дина.

* * *

– Слушай, а какой сегодня день? Не знаешь? Совсем тупой стал. – Дашка сидела в кресле в одних трусах, положив ноги на стол. – А вон у тебя календарь висит, не видишь, что ли? Среда, слышишь, чувак? У моей сестренки концерт в пятницу, а потом мы поедем квартиру снимать. Понял? Че молчишь? Брезгуешь со мной поговорить? Не надо. Одно только сказать тебе придется. Бабло где у тебя спрятано? Баксы там, брюлики, сам понимаешь. Мне сестру нужно содержать хорошо. Так что сказать придется.