Танцовщица в луче смерти - Михайлова Евгения - Страница 29

– У меня плохое зрение, – заученно повторил Артем, – я был тогда в шоке, я не вижу никакой системы поиска или не понимаю ее. Я назвал двух похожих людей просто потому, что должен был за что-то зацепиться. У вас сидит один невиновный. Будет лучше, если из-за меня их станет трое?

– А следствию и нужно, чтоб было трое. Шутка.

– Плохая.

– Не спорю. Я насчет системы. Она есть не только у нас, но и у тебя. Ты, как и мы, плясал от места преступления. Есть один вариант – полностью безнадежный. Заезжие гастролеры один раз оказались в этом парке, увидели случайно оказавшуюся там девушку, случайно решили: а давай-ка ее изнасилуем, убьем, зароем, и никто никогда не узнает. Все остальные варианты основаны не на случайности. Люди бывали в этом парке и раньше, девушка с ними оказалась не случайно, убийство или, по крайней мере, изнасилование было преднамеренным. На эту версию работает и то обстоятельство, что парк относительно безлюдный, рядом с ним находится твоя контора МЭР, которая обслуживает определенный круг заказчиков, и дизайнерская фирма Юли. То есть очень вероятно, что кто-то из ваших заказчиков привез девушку туда сознательно. Оба твоих подозреваемых имеют прямое отношение к фирме Юли. Оба сексуально несдержанны, мягко говоря. Профессия Нины предполагает широкий круг знакомств, который вполне может совпасть с кругом заказчиков Юлькиной конторы. Что сужает область поиска.

– А как же твоя версия с маньяками?

– И она в работе. Маньяки вообще крайне консервативны. Место и способ не меняют или меняют не сразу. Поэтому Маша уже неделю посылает девушек-полицейских гулять вечерами в этом парке. Мы будем проверять любую версию. Хвататься за любую зацепку. В данном случае, это ты. Кончай дурить. Поехали к твоему второму подозреваемому.

– Поехали. Сейчас позвоню ему, что мы мимо едем, ну, там с едой, выпивкой. Он больной в этом смысле. Все время голодный. А с чего разговор начнем?

– Ну, с развода, конечно. На каком, мол, он этапе. В отделении постоянно крутится адвокат один, зять убиенного Коврова. Валерий Козырев. Можем его сосватать Любе вашей. Говорят, он ни от каких дел и ни от каких денег не отказывается.

...Пока Василий воодушевленно раскладывал на кухонном столе привезенные продукты, Артем, как обычно, внимательно его разглядывал. Василий взял бутылку водки, с особым предвкушением застыл... Артем содрогнулся. По поводу Степанова у него были постоянные сомнения. Там всего лишь квадратная спина, жирный затылок. Здесь сходство с тем худым из парка, конечно, невероятное. Артем вытер пот со лба.

– Проживаем пока совместно? – участливо спросил Сергей. – Как отношения? Не помирились?

– Какое там... Совсем оборзела. Типа, ты тут никто... Я то есть. Убил бы, вот честное слово, ребята.

– Ты будешь сильно неправ, – заметил Сергей, разливая водку по стаканчикам. – Ни двушка, ни коммуналка того не стоят.

– А вот мое мужское достоинство стоит того? – завернул Василий и хлопнул стаканчик.

– Нет, – холодно произнес Артем. – Ты, Василий, старайся все-таки сопоставлять равные вещи.

– Не понял.

– Твое мужское достоинство и человеческая жизнь – не суть равные вещи. Ты, главное, пей. И не ел ты, мне кажется, давно. Не сдерживай себя.

– Так она ж, сука, не готовит ни фига...

– Это понятно. Мы тут с Сережей говорили о бракоразводном процессе, адвокатах, ваших обоюдных шансах... Слушай, вот ты говоришь, что приведешь на суд любовников жены или тех, кто таковых согласится изобразить... А ведь у тебя тоже не все чисто.

– Ты что, опять про ту девку, из-за которой на нас с Ромкой накинулся? Мы ее вообще в глаза не видели. Подошли только, а тут ты, как бешеный...

– Да нет. Мы это проехали. Но тебя видели вроде с другой девушкой... В том же парке.

– Это с кем? Кто видел? Когда?

– Ну, я точно не знаю когда. Человек один мне сказал. Заказчик. Девушка его знакомая. Танцовщица из одной группы. Стрип-данс называется.

– Это которые выходят в хламидах всяких, а потом все скидывают? – Василий заржал. – Знаю таких. Видел. Даже к Ромке приезжали. Че потом было, честно, не помню. Одна девушка, не одна...

– А в парке?

– В парке видели? А с которой?

– Невысокая, худенькая, коротко стриженная...

– И кто она? Кто ее знает?

– Ну, в общем, ее молодой человек увидел, не стал к вам подходить. Вас с ней трое, что ли, было. Куда-то шли.

– А че это кому дает?

– Любиному адвокату даст, – пояснил Сергей. – Так было или нет?

– Серега, – развалился на стуле уже лоснящийся от выпитого и съеденного Василий. – Если их всех собрать, с кем мы... Ой, не могу. Видели они нас... Ну и че? В кино мы шли.

– Но помнишь девушку такую? – Артем крепко сжал локоть Василия. – У нее примета особая. Бровь одна рассечена после травмы.

– Слушай, – Василий с опаской вытащил локоть и отодвинулся. – У тебя опять, что ли, начинается? Тебе пить нельзя. А девку такую я помню вроде. Где-то видел... Над одним глазом одна бровь, над другим – две. Только не помню больше ничего.

В машине мрачный Артем повернулся к Сергею:

– Тебя развлекает, что ли, моя самодеятельность? Почему ты сам их не проверишь, как положено у вас, профессионально? Мы же всю жизнь можем спаивать этих идиотов, которые на самом деле ничего не помнят.

– Я уже говорил: убийство идиоты помнят. Если они ваньку валяют так удачно, значит, не совсем идиоты. А как профессионально? Не подскажешь?

– Ну, арестуйте их и допрашивайте..

– Что? Выбивать признание? Так Онищенко чудом не успел его выбить из Сидорова... Мне не за что пока уцепиться. Эти двое в таком же положении, как еще сотня-другая поклонников этого стрип-данса... Плюс любители гулять по этому парку. Если бы ты что-то еще вспомнил. Как выглядел нож, марку машины... Есть один возможный свидетель...

– Кто?

– Виктория Корнеева. Она устроила двоюродную сестру в эту группу, ей принадлежит агентство, может, она что-то такое знает... Но ей сейчас не до того. Молчит, как каменная. Семья погибшего богатая... Адвокат свой в этой семье. Если продавят умышленное убийство, любой срок может пройти. Вот такие у нее пироги, у дочери нашей приятельницы Аллы Селезень.

– Я бы хотел поговорить с этой Викторией. Ты сможешь это устроить?

– Все хотят поговорить с Викторией. Только она – ни с кем. Ну, я постараюсь...

Глава 7

...Юля бежала, почти не касаясь земли, по незнакомому глухому лесу. Ее гнал страх. Она не оглядывалась, не видела своих преследователей, но чувствовала, что ее догоняют. Наконец ноги устали, сделались тяжелыми, увязли то ли в талом снегу, то ли в болоте. Она упала лицом вниз, пыталась поднять голову и позвать на помощь, но ничего не получалось... Когда ее схватили чужие сильные руки, она почувствовала смертельный холод. Это все. Ей не спастись. Она заплакала. Тяжело разлепила мокрые ресницы и постаралась рассмотреть склонившиеся над ней лица. Их как будто закрывал туман, она не видела ни глаз, ни ртов, но их беспощадность была такой осязаемой, такой окончательной. Юля хотела позвать Артема, но издала только глухой стон... На ней рвали одежду, кто-то зловеще смеялся... Юля почувствовала страшное, враждебное проникновение в свое тело и поняла, что ее уничтожили. Они подняли ее и бросили с какого-то обрыва. Она летела и понимала, что умирает. Потом вдруг падение прекратилось, она во сне подумала, что это всего лишь сон... Но проснуться не удалось. Эти люди возвращались. Значит, не сон. Значит, мука продолжается. Юля встала на четвереньки и поползла к ним. Она припала к чужим грязным ботинкам и прохрипела с трудом: «Больше не надо. Убейте меня. Умоляю. Убейте». Она кричала это, но голос звучал еле слышно, потом над ней поднялась рука. В ней блеснул нож, и что-то сверкнуло на толстом запястье...

– Юля, девочка, проснись, – Ирина Ивановна трясла ее за плечи, хлопала по щекам, с ужасом смотрела, как подрагивают, но не поднимаются Юлины веки, разобрала, наконец, что она невнятно произносит одни и те же слова: «Убейте меня...»