Кроссовки - Кинг Стивен - Страница 4

Возможно, по той причине, что эту роль не покрывал романтический ореол, бас-гитаристов всегда не хватало. Когда группа «Бархатные Сатурны» через месяц распалась (ведущий гитарист и ударник подрались из-за девушки), Телл присоединился к оркестру, созданному ритмическим гитаристом, раньше игравшим в «Сатурнах», и его жизненный путь был определен спокойно и просто.

Теллу нравилось играть в оркестре. Стоишь впереди, смотришь вниз на слушателей и заставляешь их слушать себя. Время от времени ему приходилось немного подпевать, но никто не ожидал от него сольного номера или чего-то подобного.

Телл вел такую жизнь — полустудента и профессионального странствующего музыканта — в течение десяти дет. Он был хорошим исполнителем, но лишенным всякого честолюбия — у него в груди не было огня. Постепенно он начал заниматься музыкальными рок-концертами в Нью-Йорке, заинтересовался техникой записи и внезапно обнаружил, что жизнь по эту сторону стекла, разделяющего студию, еще интереснее, чем по ту сторону, где располагаются музыканты.

За все это время у него появился только один настоящий друг — Пол Дженнингс. Их дружба развивалась очень быстро, 110 Телл считал, что причина в уникальной нагрузке при совместной работе, большей частью.., но не совсем. Главным образом, по его мнению, их дружба зависела от двух факторов: его собственного одиночества и личности Дженнингса, которая была такой сильной, что ей иногда трудно было не покориться. И после того, что произошло вечером в пятницу, Телл начал понимать, что и для Джорджи ситуация мало чем отличалась.

Они с Полом сидели за столом в задней части таверны «Макманус» со стаканами вина. Разговаривали о микшировании, бизнесе, бейсболе — в общем, обо всем. И вдруг Дженнингс сунул правую руку под стол и нежно стиснул промежность Телла.

Телл отпрыгнул так неожиданно, что свеча посреди стола упала, а стакан с вином Дженнингса опрокинулся. Подошел официант, поставил свечу, прежде чем она успела поджечь скатерть, и ушел. Телл уставился на Дженнингса круглыми испуганными глазами.

— Извини, — произнес Дженнингс. Лицо его действительно выглядело смущенным.., но в то же самое время совершенно спокойным.

— Боже мой, Пол! — Это все, что пришло в тот момент ему в голову, и Телл выпалил, что думал. Он тут же понял, что сказанного безнадежно недостаточно.

— Я думал, что ты готов, вот и все, — пожал плечами Дженнингс. — По-видимому, мне не следовало так торопиться.

— Готов? — переспросил Телл. —,Что ты имеешь в виду? Готов к чему?

—: Выйти на свободу. Разрешить себе выйти на свободу.

— Я не из таких, — ответил Телл. Сердце его билось бешено и сильно. Отчасти это объяснялось негодованием, отчасти страхом перед неумолимой уверенностью, которую он увидел в глазах Дженнингса, но более всего из-за смятения и растерянности. То, что сделал Дженнингс, потрясло его.

— Давай пока забудем об этом, а? Закажем по коктейлю и сделаем вид, что ничего не случилось. — До тех пор, пока ты сам не захочешь этого, говорили эти безжалостные глаза.

Да, но это случилось, случилось, хотел сказать Телл. И не мог. Голос разума и практичность не позволят ему.., не позволят ему пойти на риск и зажечь короткий фитиль Пола Дженнингса, известного своей непредсказуемостью. В конце концов, у него хорошая работа, да и работа сама по себе еще не все. Он сможет использовать кассету с записью Роджера Дэлтри в своих целях даже с большей выгодой, чем двухнедельную зарплату. Пожалуй, стоит проявить дипломатичность и w, изображать оскорбленного молодого человека до следующего раза. К тому же из-за чего чувствовать себя оскорбленным? Ведь не изнасиловал же его Дженнингс, правда?

Но это была всего лишь вершина айсберга. А дальше — его рот закрылся, потому что так бывало всегда. Он более чем закрылся — он защелкнулся, как медвежий капкан. Так диктовало сердце под щелкнувшими зубами и головой над ними.

— Хорошо. — Это было все, что он сказал. — Ничего не случилось.

Этой ночью Телл спал плохо, да и короткий прерывистый сон был населен страшными кошмарами. Вот один из них: Дженнингс щупает его под столом в таверне «Макманус», и тут же следовал сон о кроссовках под дверью кабины, только на этот раз Телл открыл дверцу и увидел Пола Дженнингса, сидящего на унитазе. Он умер обнаженным и в состоянии сексуального возбуждения, продолжающегося даже после смерти, даже после того, как прошло столько времени. Рот Пола приоткрылся с отчетливо слышным щелчком. «Все в порядке; я знал, что ты уже готов», — сказал труп, выдохнув зеленоватый гнилой воздух, и Телл проснулся, скатившись с кровати на пол и запутавшись в простынях и одеяле. Было четыре часа утра. Первые лучи света начинали проникать между зданиями перед окнами его квартиры. Телл оделся и курил одну сигарету за другой, пока не пришло время идти на работу.

В субботу, примерно в одиннадцать часов — они работали шестидневную неделю, чтобы успеть к сроку, поставленному Дэлтри, — Телл вошел в туалет третьего этажа помочиться. Он встал сразу за дверью, едва войдя в туалет, потер виски и затем посмотрел на ряд кабин.

Ничего не было видно. Он смотрел на них под неудачным углом.

«Ну и хрен с ним! — подумал он. — Провались эти кроссовки пропадом! Помочись и уходи отсюда!» Он медленно подошел к писсуару и расстегнул ширинку. Понадобилось время, чтобы моча наконец потекла.

На выходе из туалета Телл снова остановился, склонив голову набок подобно псу Нипперу на старых наклейках компании «Виктор», и повернулся кругом. Он медленно зашел за угол и остановился, как только увидел дверь первой кабины. Грязные белые кроссовки все еще находились на месте. Здание, известное как «Мьюзик-сити», было почти пустым, пустым, как это бывает в субботнее утро, однако кроссовки находились на месте.

Взгляд Телла задержался на мухе, ползущей рядом с дверцей кабины. Он следил за ней с какой-то бессмысленной жадностью, следил за тем, как она проползла под дверью кабины и вскарабкалась на грязный носок одной из кроссовок. Там она замерла, а потом свалилась мертвой. Свалилась в растущую кучку мертвых насекомых вокруг кроссовок. Без всякого удивления Телл увидел (он действительно не испытывал удивления) среди мух двух небольших пауков и одного крупного таракана, лежащего на спине, словно перевернутая черепаха.

Телл вышел из туалета широким свободным шагом, но продвижение к студиям казалось ему очень странным: создавалось впечатление, что шел не он, а здание текло ему навстречу, вокруг него, подобно речной стремнине, огибающей скалу.

«Когда я вернусь обратно, я скажу Полу, что неважно чувствую себя, и пойду домой», — подумал он, но не сделал этого. Все утро у Пола было неустойчивое раздраженное настроение, и Телл знал, что отчасти (или полностью) это зависело от него. А вдруг Пол уволит его, просто так, чтобы досадить? Неделю назад он засмеялся бы над такой мыслью. Но неделю назад Телл все еще верил в то, что внушили ему, когда он становился взрослым: настоящие друзья —, это друзья на всю жизнь, а призраки существуют только в сказках. Теперь он начал задумываться над тем, что, может быть, каким-то образом перепутал эти два постулата.

— Блудный сын вернулся, — сказал Дженнингс не оборачиваясь, когда Телл открыл вторую из двух дверей студии — ту, которая называлась дверью «мертвого пространства». — А мне уж показалось, что ты умер там, Джонни.

— Нет, — ответил Телл. — Умер, но не я.

Это действительно был призрак, и Телл узнал чей за день до того, как микширование записей Дэлтри и его отношения с Полом Дженнингсом закончились. Но еще до этого произошло очень много событий. За исключением того, что все они были похожи одно на другое, как установленные через милю столбы вроде тех, что на Пенсильванском шоссе, и извещали о непрерывном приближении Джона Телла к нервному срыву. Он понимал, что происходит, но не мог помешать этому. Казалось, не он едет по этой дороге, а его везут.