Кристина - Кинг Стивен - Страница 53

— И все-таки они ведут учет.

— Я платил наличными.

— Но твое имя обнаружится в накладных бумагах.

— Нет. — сказал Эрни и холодно улыбнулся. — У Дарнелла гараж с самообслуживанием. На этом я получил десять процентов скидки.

— У тебя все концы спущены в воду, да?

— Лейтенант Дженкинс…

— Ты лжешь о стекле, но будь я проклят, если понимаю зачем.

— Я тоже не все понимаю, лейтенант С каких пор стало преступлением заменять разбитые стекла? Или платить наличными? Или получать скидку?

— Ни с каких, — сказал Дженкинс.

— Тогда оставьте меня в покое.

— Важнее другое. По-моему, ты лжешь о том, что ничего не знаешь о происшедшем с Шатуном Уэлчем. Ты что-то знаешь. Я хочу знать, что именно.

— Я ничего не знаю, — сказал Эрни.

— А как насчет…

— Больше мне нечего сказать вам, — перебил его Эрни. — Извините.

— Ладно, — произнес Дженкинс, сдавшись так быстро, что Эрни подозрительно посмотрел на него. Он полез во внутренний карман пиджака и вынул бумажник. Эрни увидел, что под мышкой у Дженкинса висела кобура с пистолетом, и подумал, что тот хотел показать ее. Достав из бумажника визитную карточку, полицейский протянул ее Эрни. — Меня можно найти по одному из этих телефонов. Если вдруг пожелаешь поговорить о чем-нибудь. Все равно о чем.

Эрни положил карточку во внутренний карман. Дженкинс еще раз не спеша обошел вокруг Кристины.

— Бездна восстановительной работы, — повторил он. Затем пристально взглянул на Эрни. — Почему ты не сообщил?

Эрни глубоко вздохнул.

— Потому что думал: тогда на этом все закончится. — Помолчав, он добавил:

— Я думал, что если не сообщу, то они отвяжутся от меня.

— Да, — сказал Дженкинс. — Я думал о такой возможности. Спокойной ночи, сынок.

— Спокойной ночи.

Дженкинс начал поворачиваться, чтобы уйти, но остановился вполоборота к Эрни.

— Подумай обо всем как следует, — проговорил он. — Ты неважно выглядишь — понимаешь, что я имею в виду? У тебя хорошенькая девушка. Она беспокоится о тебе и о том, что случилось с машиной. Твой папа тоже волнуется. Я разобрал это даже по телефону. Подумай как следует и позвони мне, сынок. Ты будешь лучше спать.

Эрни почувствовал, как у него задрожало что-то под языком — что-то жгучее и соленое, как слезы. На него смотрели добрые глаза Дженкинса. Он открыл рот — Бог знает что могло вырваться из него, — когда острая игла чудовищной боли пронзила его спину, заставив его мгновенно выпрямиться. Кроме того, она произвела эффект электрического шока во время истерики. Он почувствовал себя отрезвленным.

— Спокойной ночи. — повторил он. — Спокойной ночи, Руди!

Дженкинс в нерешительности посмотрел на него, а потом ушел.

Эрни стало трясти с ног до головы. Дрожь началась с ладоней и вскоре распространилась по всему телу. Ничего не видя, он на ощупь нашел дверную ручку Кристины, рванул на себя и повалился в дурманящие запахи автомобиля и свежей обивки. Трясущимися руками он включил радиоприемник.

Открыв глаза, он увидел кожаный брелок с выжженными инициалами «Р.Д.Л.», и его сон обрушился на него с новой силой: гниющий труп на том же месте, где он сейчас сидел, пустые глазницы, глядящие сквозь ветровое стекло, костяшки пальцев, вцепившиеся в руль, зияющая ухмылка черепа, когда Кристина наезжала на Шатуна Уэлча, а радио, настроенное на волну WDIL, играло «Последний поцелуй» в исполнении Фрэнка Уилсона и «Кавальере».

Внезапно его замутило, мучительные спазмы сдавили горло. Эрни выскочил из машины и едва успел добежать до туалета. Его выворачивало вновь и вновь, пока изо рта не потекла розовая пена. Перед глазами замелькали огоньки. В ушах шумело, а мускулы живота устало пульсировали.

Он посмотрел на свое бледное и худое лицо в зеркале. Под глазами были темные круги, волосы спутанными прядями падали на лоб. Дженкинс был прав. У пего был чертовски неважный вид.

Неожиданно для себя он решил, что ему нужно поговорить с Ли.

Телефон Кэйботов он помнил наизусть, но в пустом и гулком офисе Уилла дважды ошибся номером, потому что у него дрожали пальцы. Ли ответила сама, но ее голос звучал довольно сонно.

— Эрни?

— У меня есть разговор. Ли. Мне нужно увидеть тебя.

— Эрни, уже почти десять часов. Я только что приняла душ.., я засыпаю…

— Пожалуйста, — сказал он и закрыл глаза.

— Завтра, — проговорила она. — Родители не выпустят меня так поздно.

— Еще только десять часов. И сегодня пятница.

— Они не хотят, чтобы я часто встречалась с тобой, Эрни. — На том конце провода наступило долгое молчание… — По-моему, ты тоже, — наконец произнесла Ли.

— Значит ли это, что ты больше не хочешь меня видеть?

У него болел желудок. Болела спина. Болело все.

— Нет. — В ее голосе послышался слабый упрек. — Насколько мне стало ясно, это ты не хочешь меня видеть.., ни в школе, ни по вечерам, когда ты пропадаешь в своем гараже.., со своей машиной.

— Теперь все кончено, — через силу выговорил он. И — с еще большим напряжением:

— С машиной я решил — а, дьявол! — Он схватился за спину, пораженный новым приступом боли, но рука ощутила только шершавую поверхность бандажа.

— Эрни? — Она встревожилась. — Ты в порядке?

— Да. У меня стрельнуло в спине.

— Ты что-то хотел сказать?

— Завтра, — произнес он. — Мы поедем в Баскин-Роббинс, может, сделаем покупки к Рождеству — ив семь часов ты будешь дома. Тебе не будет скучно, я обещаю.

Она негромко рассмеялась, и Эрни почувствовал себя гораздо лучше.

— Все-таки ты чересчур самонадеян.

— Так, значит, да?

— Значит, да. — Ли помолчала и мягко добавила:

— Я сказала, мои родители не хотят, чтобы я часто встречалась с тобой. Но о себе я этого не говорила.

— Спасибо. — У него дрожал голос. — Спасибо и на этом.

— Что за разговор у тебя ко мне?

Кристина. Я хочу поговорить с тобой о ней и о моих снах. И о том, почему у меня такой чертовски плохой вид. И почему я теперь все время хочу слушать радио WDIL, и что я делал в ту ночь, когда все ушли.., когда я поранил спину. Ли, я хочу…

Снова острая боль, вцепившаяся в спину, как кошачьи лапы.

— По-моему, он только что состоялся.

— А… — Короткая пауза. — Ну, хорошо.

— Я люблю тебя.

— До свидания, Эрни.

Скажи мне то же самое, — захотелось ему закричать. — Скажи мне то же самое, мне это нужно!

Но в телефонной трубке уже звучали короткие гудки.

Эрни встал и медленно подошел к двери. Она не хотела успокаивать его, да? Но завтра они встретятся, это важнее. Они сделают покупки к Рождеству, как намеревались в день, когда те говнюки разломали Кристину, они будут гулять и разговаривать, они хорошо проведут время. Она скажет, что она любит его.

— Она скажет это, — пробормотал он и, замерев на пороге, посмотрел в левый дальний угол гаража. Ее перед, оскаленный хромированной решеткой, как будто был нацелен на кого-то.

И голос из его нижнего подсознания ехидно прошептал: Как ты поранил спину? Как ты поранил спину, Эрни?

От этого вопроса он съежился. Он боялся ответа.

34. ЛИ И КРИСТИНА

Она бы наверняка умерла, если бы не хитчхай-кер <Человек, путешествующий автостопом.>, голосовавший на дороге. Они хорошо провели время, сделали кое-какие покупки к Рождеству и возвращались уже в сумерках. Колеса Кристины исправно прокладывали путь в четырехдюймовом слое снега.

Эрни заказал ранний завтрак в «Бритиш лайон стик-хауз», лучшем ресторане Либертивилла, но они туда не успевали и решили перекусить в «Макдоналдсе» на Кеннеди-драйв. У Кэйботов вечером намечалось небольшое застолье, и Ли обещала маме быть дома не позже половины девятого.

— Ну хорошо, пусть будет «Макдоналдс», — сказал Эрни. — Это даже ближе, а я чертовски проголодался.

В пяти милях от Либертивилла передние фары выхватили из темноты одинокую фигуру хитчхайкера, стоявшего на пересечении 17-го шоссе и Кеннеди-драйв. Его длинные черные волосы были запорошены снегом, у ног лежала холщовая сумка.