Король казино - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 64

Крот прикурил сигарету и тут же резко бросил ее в урну.

Пошли, — негромко приказал Голованов. — Шу­рик! Быстро в лифт. Шестнадцатый.

Есть, командир!

Демидыч, берешь хмыря здорового!

Демидыч кивнул.

Двери лифта бесшумно открылись. Господина Дэ­виса пропустили вперед.

Прошу, господин Дэвис!

Спасибо, спасибо!

Охранники зашли последними. Поперся за ними и Демидыч.

Вали! — прошипел один из крутых.

Чего-о? Места мало?

Быстро, парень, быстро!

Но Демидыч уже твердо стоял в лифте.

Ничего, ничего, — улыбнулся господин Дэвис.

Ия говорю то же самое, — обернулся Демидыч. —- Сразу видно, человек воспитанный. «Вали...»

Тихо, парень, тихо, — снизил тон охранник, од­нако взгляд его ничего хорошего не предвещал.

Ты скажи лучше, двадцатый номер где? — обра­тился к нему Демидыч.

Двадцатые на всех этажах, — вежливо объяснил один из фирмачей. — У вас какой?

Шестнадцатый.

Держись меня, мужик, — ухмыльнулся Мишка Слон. — Ты откуда такой свалился?

Лифт мягко затормозил, распахнулись двери.

Мне в какую сторону? — начал оглядываться Де­мидыч.

Все в порядке, идут друзья, посмеиваются.

Говорю, меня держись! — повторил Слон.

А здесь курят?

Кури, — вытащил пачку «Мальборо» Мишка. — Небось и прикурить-то нечем?

Были где-то спички...

Прикуривай, — щелкнул золотой зажигалкой Слон. — Так откуда, говоришь, сам-то?

С Княж-Погоста, — краем глаза следя за идущи­ми по коридору фирмачами, иностранцем и одним из охранников, ответил Демидыч. — Слыхал про такой?

Второй охранник стоял за спиной Демидыча.

Не шутишь? — заинтересовался Слон.

А рядом деревня Медведки...

Внезапно что-то всхлипнуло за спиной Демидыча. Слон дернулся, но тут же ощутил на своем запястье такую хватку, что скрипнул от боли зубами и прохрипел:

Кончай ломать.

Демидыч привычно и быстро обезоружил Мишку, сунул пистолет в карман.

Иди спокойно, — приказал он.

Мимо быстренько пропылил к люксовскому номеру майор Голованов, поддерживая под мышки обмякшее тело охранника. А в номере был уже полный порядок. Охранник сидел возле батареи, пристегнутый наруч­никами, и ошарашенно хлопал глазами, господин Дэ­вис превратился в безмолвный столб, фирмачи выгля­дели не лучше. Второго крутого привели в чувство, дав понюхать нашатырю, и тоже пристегнули к бата­рее вместе с Мишкой Слоном. В номере стоял накры­тый стол.

К вам, господа, пришли гости... — прозрачно намекнул Голованов, обращаясь к фирмачам.

Пожалуйста, — кисло улыбнулся один из них.

Прошу вас, господин Дэвис, — повел рукой на стол майор. — И «дипломатик», пожалуйста!

Здесь документы!

А я не знаю! — Вдруг вскипел Голованов. — Мо­жет, взрывчатка?!

Один из фирмачей внезапно кинулся к двери, но тут же, споткнувшись о подставленную ногу, загре­мел на пол.

Всех пристегнуть, что ли? — проговорил май­ор. — Вставай, пердило! И наливай! За официанта бу­дешь! — рявкнул он.

Услышав знакомое выражение, Слон оживился:

Вы чьи будете, мужики?

А ты?

Слон я. Неуж не слыхали?

Наложи ему зелени, — приказал Голованов фир­мачу. — Слоны травку любят.

Веселый ты человек, гляжу, — хмуро выговорил Мишка. — Только знаешь ли ты, мент поганый...

Слон не договорил. Демидыч ткнул его пальцем под нижнее ребро, и Мишка, хрюкнув, боком повалился на пол.

С приездом, господин Дэвис! — приподнимая рюмку, вежливо привстал майор Голованов.

Просматривая списки девушек, давших согласие на выезд за рубеж, Алексей Петрович с удивлением про­чел фамилию Дины Аркадьевны Кузнецовой, девочки десяти лет, поинтересовался у Инны Александровны, и та объяснила, что девочка является дочерью Кузне­цовой Анны Григорьевны, также отъезжающей за гра­ницу. Однако Анне Григорьевне оказалось двадцать три года, и матерью девочки она никак не могла быть, если только не предположить, что родила она в три­надцать годков. Впрочем, такое случается, редко, но случается.

И теперь, открывая дверь небольшого зала, точнее, просторной комнаты на четверых, где собрались де­вушки для знакомства с господином Дэвисом, Крот нашел взглядом девочку. Она сидела впереди, была худенькая, в темно-русых кудряшках, падающих на лоб, с большими синими глазами.

Здравствуйте! — широко улыбнулся Крот. — Раз­решите представиться! Господин Фил Дэвис! Девуш­ки завизжали, захлопали в ладоши.

С вами я познакомлюсь позднее, постараюсь пе­реговорить с каждой в отдельности...

А тебя хватит?! — выкрикнул чей-то озорной голос.

О! Но, но, но! А вы шутницы!

В ответ раздался громкий смех. Можно было бы по­баловаться и дальше, но Крот вдруг увидел синие гла­за девочки, приметил ее несмелую улыбку и перешел к делу.

Сейчас вы посмотрите киноматериалы о жизни девушек, приехавших на Запад раньше вас, и сделае­те свой выбор!

Алексей Петрович включил телевизор, вставил видео­пленку. Он в свое время поработал над монтажом мате­риала, и первый кадр, на его взгляд, был ударным, бил прямо в точку. Перед российским посольством стояла на коленях, держа икону в руках, девушка...

Спятила, что ль?

Молится...

Чему молится-то?

Звук давай! — заволновались, зашушукались в комнате.

Пошел звук. Одна за другой возникали на экране телевизора русские обманутые девчонки, и каждая по- своему рассказывала про свою жизнь. «Разрешите... Верните... Простите... Мама, мамочка милая...» — ле­тели по притихшей комнате девичьи голоса. Когда по­мерк экран, опустивший голову Крот услышал легкие пропадающие шаги и шелест одежды. Он поднял го­лову и увидел девочку.

А ты почему не ушла?

Девочка не ответила, лишь взмахнула длинными рес­ницами.

Почему с мамой не ушла? — повторил вопрос Алексей Петрович.

Моя мама в больнице.

Кем же тебе приходится Анна Григорьевна?

Она взяла меня из детского дома.

Чем больна мама?

Она пьет, — прошептала девочка.

Отец жив?

В тюрьме...

Алексей Петрович вытащил кассету с пленкой, спря­тал в карман.

Пойдем, Дина, побеседуем, — взяв девочку за руку, сказал он.

На стук в дверь люкса открыл Демидыч. На пороге стоял Крот, держа за руку девочку. Он снял грим и стал прежним Алексеем Петровичем Кротовым.

Позови майора, — сказал Крот.

Когда Голованов вышел, Крот очень коротко объяс­нил ему дело, в котором он, майор, и его друзья уча­ствуют.

Что с ними делать? — кивнул на дверь Голованов.

Отойди, Дина, чуть в сторонку, — обратился Крот к девочке. — Эти падлы, фирмачи и охранники, пере­пробовали всех. Бабы битые, хрен с ними... Девчушку жаль.

Кто?

Слон.

Может, сдадим?

Сядем сами. Работали чисто, по закону.

Майор посмотрел на девочку, сжал зубы так, что

заходили желваки на скулах.

Тебе надо идти, Леша, — мягко сказал он. — Разберемся.

Слон мой.

Иди, — повторил Голованов, прикрывая дверь.

...Вызванный дежурной по этажу наряд милиции обнаружил следующую картину в люксовском номе­ре на шестнадцатом этаже гостиницы «Интурист»: в гостиной, на ковре, лежали четыре человека с кляпа­ми во рту, аккуратно уложенные рядком, а в спальне сидел прикованный к батарее американский поддан­ный, проживающий в Бельгии, тоже, конечно, с кля­пом во рту. Подоспевший доктор определил у постра­давших многочисленные кровоподтеки, переломы че­люсти у двоих, у одного оказалась сломанная рука, четвертый был без памяти. Он был кастрирован. По­терпевших отвезли в клинику, где им была оказана медицинская помощь. На вопросы прибывшего де­журного следователя отвечать они наотрез отказались. Один из них, здоровенный парень, с наколками на груди и руках, явно из уголовников, крыл всех под­ряд заковыристым матом. Ночным рейсом иностра­нец вылетел в Бельгию.

А Крот приехал домой не один, с синеглазой девоч­кой Диной.

Мама-а! Принимай внучку! — весело крикнул он с порога.

Вышла мать, посмотрела на девочку, на сына, вздох­нула.