Король казино - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 50

Итак, для меня все ясно. Ваше преступление — незначительно. Думаю, что вас выпустят под залог. Разумеется, без права выезда из столицы. Сумму за­лога я, с вашего разрешения, обговорю с прокурором. Ни о чем не беспокойтесь, не расстраивайтесь, все бу­дет хорошо. Да, чуть не забыл! — Анатолий Евгенье­вич открыл объемистый кейс и начал вытаскивать раз­нообразные продукты. — Пожалуйста, Ефим Ароно­вич. Икра, балык, колбаса, ваш любимый тоник...

Положите обратно в свой кейс и на проверку, — строго сказал Чижов.

Адвокат посмотрел на следователя и развел руками:

Повинуюсь! Хотя все это формализм и казенщи­на. Мне не привыкать!

Из следственного изолятора адвокат Вержбицкий по­ехал к Федотовой.

Вы разрешите поговорить с вами, Лилия Василь­евна? — спросил адвокат, входя в ее кабинет.

Можно. Но я заранее знаю, о чем пойдет разговор.

Заранее все знает один лишь Господь Бог!

Вам необходим мой совет, как бы изящнее соста­вить телегу на имя прокурора о незаконных действи­ях следователя Федотовой?

Телегу... —поморщился Анатолий Евгеньевич. — Узнаю школу Турецкого!

Чем вам не нравится Турецкий?

Нравится, не нравится... Это не разговор! Осо­бенно если он касается таких зубров, как Александр Борисович.

Вы с ним знакомы?

И опять же неважно. Важно другое.

Что именно?

То, что вы его помощник, а значит, он в курсе ваших следственных и неследственных дел.

Конечно. А как же иначе?

И я о том говорю. Иначе нельзя... Я приехал к вам, потому что подумал: а почему бы вам, несмотря на наши натянутые отношения, не угостить меня чашечкой кофе?

Отношения у нас, по-моему, самые деловые. Я обвиняю, вы защищаете, а оба вместе стремимся к од­ному. К истине.

Так не бывает! Истина? Хотя, признаться, это не функция адвоката — стремиться к истине. Наша за­дача — защитить человека, обвиненного в преступле­нии. Думаю, что вас обучали на юрфаке профессора старой советской школы. Говоря об истине, они ни­когда не знали, что это такое!

Я много разного слышала о вас, — откликнулась Лилия. — Кофе я вас угощу, — добавила она, ставя чайник на плитку.

Так что вам наговорили обо мне?

Наговорили? — удивилась Лиля. — Вы что, из­вестный артист, певец, писатель или еще какая-ни­будь звезда?!

Вы же сами только что сказали! «Много разного слышала о вас...»

Слышала, но не наговорили.

Я убежден: слышали одни гадости!

Ну, не только.

Есть и хорошее?

Да. К примеру, вы большой любитель женщин. Великий обольститель и сердцеед.

Кто мог сказать подобную глупость?! Вся Москва знает, что я как раз любитель не женщин, а противо­положного пола.

При женщине — и такие слова, — укоризненно покачала головой Лиля. — Неужели это правда?

Да, я отношу себя к так называемому сексуаль­ному меньшинству. Что в этом плохого?

Раньше давали за подобное срок. И немалый, — сказала Лиля.

Раньше не отпускали и под залог, а теперь — пожалуйста! И чем больше сумма, тем быстрее дело идет к завершению.

О залоге говорите с Турецким или Меркуловым.

Именно этим вопросом я займусь сегодня же. А нот вам нечем крыть, Лилия Васильевна! Вы — лицо, лично заинтересованное в исходе дела, и вас отстрани­ли от ведения следствия вполне справедливо. Как посмотреть!

Да как ни посмотри — сплошная чушь! Наруше­ние уголовного процесса!

Именно потому, что я лицо заинтересованное, я сама и отказалась от ведения дела. Теперь, как извес­тно, его передали Чижову.

И это правильно, существует закон, и его следу­ет выполнять.

Не возражаю, — раздумывая, проговорила Лиля.

Вы теперь не участвуете в этом деле, — прини­мая чашку кофе, улыбнулся адвокат, — поэтому мы можем поговорить начистоту.

Хочу только напомнить вам, господин адвокат, что дело в любом случае расследуется под руководством Турецкого.

Адвокат Вержбицкий поперхнулся.

Как вам все-таки не нравится Турецкий. Аж жуть! — рассмеялась Лиля.

С этим мастодонтом лучше вообще не иметь ни­каких дел.

Турецкий — мастодонт?! Изящный, стройный, умный...

Большой волокита, пьяница, грубиян. С ним кофе не попьешь!

Почему же? — возразила Лиля. — Можно. И даже по-турецки.

Мне хотелось бы, Лилия Васильевна, послушать пленку.

А ведь я так и знала, что вы лишь за этим напро­сились на кофе! — снова рассмеялась следователь.

Выслушаю запись и начисто забуду о том, что пленку эту дали мне на минуточку именно вы, Лилия Васильевна.

Зачем торопиться? Вы ее выслушаете при окон­чании следствия, при подписании протокола в поряд­ке статьи двести первой УПК.

Будет поздновато.

Может случиться, что в самый раз. Говорит же Фишкин о какой-то тени, которую я якобы бросила на вице-премьера! Вот следствие и суд решат, кто на кого бросал тень.

Это ваше последнее слово?

По этому вопросу — да.

Перейдем к другому. Могу ли я переговорить с вашим телохранителем?

Попробую предоставить вам такую возможность! — Лиля взяла телефонную трубку: — Владимир! Зайди, пожалуйста! Заранее прошу извинения за него, Анато­лий Евгеньевич. Он человек простой. Не обижайтесь, коли что не так...

В кабинет вошел Демидыч, и в помещении сразу стало тесновато, так, по крайней мере, показалось ад­вокату.

Адвокат Вержбицкий. Ведет защиту Фишкина. Захотел с тобой познакомиться, — пояснила Лилия, обращаясь к парню.

Демидыч по-медвежьи, всем огромным телом обер­нулся к адвокату, и под его мрачноватым взглядом Анатолий Евгеньевич почувствовал какой-то толчок в сердце, словно оно вдруг остановилось.

Владимир... Извините, не имею чести знать ваше имя-отчество...

Афанасьевич, — подсказала Лиля.

Владимир Афанасьевич, вы являетесь телохрани­телем уважаемой Лилии Васильевны?

Ну, — гулко произнес Демидыч.

Вот я и спрашиваю, являетесь или нет?

Демидыч обернулся к женщине:

Он что, в плен меня взял? Допрашивает?..

Анатолий Евгеньевич изумленно вскинул брови.

Володя, — укоризненно произнесла Лилия. — Это не допрос. Известный адвокат интересуется...

Парень посмотрел на Вержбицкого и обратился к Лилии:

Он мне не нравится.

Да мне, признаться, тоже не очень, — засмеялась Лиля.

Демидыч обернулся к адвокату и навис над ним.

У Анатолия Евгеньевича отвисла челюсть, и под уг­рюмым, каким-то нечеловеческим взглядом парня все слова словно вылетели из его памяти. Он боком обогнул парня и скрылся за дверью. Не ожидала такого и Лиля.

Ну, это уже из ряда вон! — воскликнула она.

Демидыч подошел к ней и поднял на руки. Лицо

его светилось добродушной мягкой улыбкой.

Медведь! Пусти. Зайдут.

Демидыч осторожно опустил Лилю на пол, стоял, виновато улыбался, молчал.

Он же теперь растрезвонит!

Молчать будет, — уверенно ответил Демидыч.

Гомик, между прочим.

Оно и видно, — буркнул парень.

Альберт Георгиевич был немало удивлен, увидев в две­рях своего кабинета адвоката с перекошенным лицом.

Что случилось, Анатолий Евгеньевич? — участ­ливо обратился к нему Городецкий.

Как фамилия этого громилы?

Какого?

Телохранителя Федотовой?

Откуда мне знать? Вы, кажется, интересовались у охраны?

Молчат как рыбы!

В таком случае советую обратиться в сыскное агентство «Глория». Директором там бывший подпол­ковник из МУРа Грязнов. Вы его знаете. Убежден, что он с удовольствием вам поможет, — издевательски проговорил Городецкий.

Анатолий Евгеньевич присел, налил стакан мине­ральной, залпом выпил.

Что он за человек? — спокойно спросил он.

Если я не знаю фамилии, могу ли знать, что он за человек? — резонно заметил Городецкий.

Хамло!

Это уже слишком! —рассвирепел Альберт Георгие­вич и стукнул кулаком. — Вы что позволяете, адвокат?!

Вержбицкий покрутил головой, раздумывая, что он такого непотребного позволил, потом до него дошло, и он весело рассмеялся:

Да не о вас речь! Как вы могли подумать такое?