Колдун на завтрак - Белянин Андрей Олегович - Страница 9

Мельком пробежав глазами страничку, я покраснел круче попадьи в мужской бане, захлопнул книжку, быстро сунул её обратно. Два раза ещё и руки об штаны вытер. Не хватало тока, чтоб Катенька подумала, что я эдакие вещи читаю… Брр!

— Надыбал «Дневник Бриджит Джонс»? — безжалостно раздалось за моей спиной. — Не-э, Илья, вам, мужчинам, такие вещи в любом возрасте читать нельзя — мозг нежно плавится и вытекает через нос! Там позади где-то «Винни Пух» был, это на твоём уровне развития самое то!

Я вскочил со стула, едва не свалив и его, и полку с книгами, но Катя, совершенно обворожительная в длинном тёмно-зелёном платье с серебряной белочкой на шее и с пышными расчёсанными кудрями, поймала меня за ремень, не дав упасть.

— Стоять, герой! Вижу, что рад меня видеть. Давай чмокну!

Мы церемонно облобызались, как на Пасху, а потом она мигом выкрутилась из моих объятий.

— Садись, сейчас всё устроим. Я же тебя не раньше чем через три часа ждала, а ты свалился как снег на голову. Теперь будешь помогать накрывать на стол. Мне чудный тортик прислали! И ещё это… короче… тема есть. Ну, помнишь, я тебе тогда на кладбище намекала? — не обращая на меня ровно никакого внимания, щебетала моя кареглазая любовь, быстро расставляя на маленьком столике блюдца, чашки с ложечками. — Так вот, у меня проблемы. И кстати, из-за тебя, зацени! Всё с того раза, как ты мне полный город наполеоновских скелетов напустил.

— Но я…

— Чего «я»? Чего «но»? Не отмазывайся, поздно, теперь ты в армии — «Йо рими ёми най!». В общем, моё начальство обалдело коллективно и после благополучненького отчёта с моей стороны всё равно решило подстраховаться, послав сюда козла-доцента с целью…

— Козла знаю, а доцент это кто? — не удержавшись, перебил я.

— Козёл-доцент — это научный руководитель моего проекта, реальный подонок Соболев! Понял?

— Нет.

— Правильно. — Катя улыбнулась, потрепав меня за чуб. — Не умеешь ты мне врать, я тебя как ребёнка насквозь вижу. Ясное дело, не понял, я ж ещё ничего и не объяснила. Пока чай заваривается, слушай внимательно, истина где-то рядом.

Сидя с чашкой изумительного зелёного (а что делать, чем угощают, тем и рады) чая, аккуратно похрустывая чудной безвкусной печенькой «крекером», я с трудом заставлял себя слушать всё, что так эмоционально доказывала мне моя неприступная мечта.

Оказывается, с её точки зрения, тот факт, что мы с ней целовались, лично её ни к какому браку не обязывал и засылать сватов мне, по совести говоря, было и некуда, и незачем. Пока Катерину гораздо больше волновали непонятные для меня «наезды» этого таинственного «спиногрыза» Соболева, которого что-то не устроило в том, как мы отстояли Оборотный город.

Вроде особое возмущение вызвал именно тот непреложный факт, что на стенах Хозяйкиного дворца кроме Мони и Шлёмы, да отца Григория, да бабки Фроси билось ещё двое казаков. Не упыри, не ведьмы, не колдуны, не мертвецы ходячие, а два реальных живых человека! Как мы сюда попали? Как Катерина подобное допустила? Что здесь имеет место — непростительная халатность, роковая ошибка, непроизвольное стечение обстоятельств, преступный сговор или полное несоответствие занимаемой должности исследователя-аспиранта с собственной диссертацией на тему «Психотипы русской нечисти, их взаимоотношения в отдельно взятом мегаполисе» и всё такое прочее.

Чем он там конкретно мог угрожать ягодке моей черносмородиновой, всё равно непонятно, но её это беспокоило. А стало быть, мой долг ей помочь…

— Что сделать прикажешь, солнце моё?

— Ой, не знаю даже… — Чуть смущённо поморщив носик, Катенька подумала и попросила: — А ты трупом побыть не можешь? Ну пару дней, для вида…

Я поперхнулся чаем, едва не откусив край тонкой фарфоровой чашечки. Огрызок крекера выпрыгнул из горла и нырнул в сахарницу прятаться…

— Это временно! — взмолилась Хозяйка, напирая на меня роскошной грудью. — И умирать всерьёз не надо! Просто загримируйся мертвяком и ходи по улицам, лишь бы тебя на мониторах видно было. Ну чтоб я всегда могла ткнуть пальцем, типа вот он, тот самый казак, обычное ходячее умертвив! А то ты там на прошлой видеозаписи весь из себя, как пупс розовощёкий, кровь с молоком! Соболев тебя увидит, зафиксирует, отвалит, и у меня опять всё шоколадно!

— Но я же не… — Договорить мне не удалось, потому что она меня поцеловала прямо в губы. А когда тебя целует такая сногсшибательная девушка, то все мысли из головы вылетают в трубу, так, словно одним выстрелом из пушки прямо в сердце — бабах, и дух вон!

Я сплёл руки на её упругой талии, нежно привлекая красавицу поближе. Катенька, не чинясь, плюхнулась мне на колени, с сочным чмоканьем оборвала поцелуй и строго, приложив мне пальчик к усам, проконтролировала:

— Иловайский, мы точно договорились? Даёшь слово честное, благородное, казачье, за всё Великое войско донское, что подыграешь мне, пару дней поизображав из себя затурканную немочь в стиле энурез бледнючий-препоганистый? Как только мой доцент тебя в камеру слежения узрит — всё, улыбнись ему безбрежно, на тебе медаль на спину, и свободен!

— А ты…

— А я тебя ещё раз поцелую, — сделав честные глаза, побожилась Катенька. — И на коленях вот так посижу, тебе ведь не тяжело, правда? Ну и с меня особо не убудет.

— А если мы…

— А вот тут облом! В любви, сексе и прочем грешном деле всё должно идти поступательно и без спешки. Ты ж меня сам уважать не будешь, если я вот так тебя с распростёртыми объятиями на сеновале ждать стану, да?!

— Нет! Буду уважать, ласка моя дивная, ещё как…

— Не будешь, — сурово оборвала она и, ещё раз чмокнув меня в лоб, встала. — Всё, лимит интима на сегодня исчерпан. Сама возбуждаюсь, чего уж о тебе говорить, почувствовала… угу… Короче, время есть? Я тебе тут один мульт включить хотела…

— Есть, — покорно кивнул я, в душе кляня свою нерешительность самыми страшными словами. — Включай чего душа пожелает.

— Не дуйся, лопнешь! Там хороший мультфильм про медведя панду в Древнем Китае…

— А можно спрошу покуда?

— Валяй.

— Ты не посмотришь по своей волшебной книге про колдуна цыганского да чародея Птицерухова?

Катя замерла с плоским серебряным диском в руках. Медленно повернулась ко мне, упёрла руки в бока и тихо спросила:

— В эту-то мразь как ты умудрился вляпаться?!

Я виновато пожал плечами. В двух словах и не расскажешь…

— Колись.

Пришлось колоться, в смысле честно и подробно пересказать ей всю эту неприглядную историю с личинами, похищением полковых коней, разборками со старой цыганкой и фактом связывания Прохора, когда он принял меня за разбойного чеченца. Ну, как вы понимаете, про подозрительно заботливого чёрта в еврейском лапсердаке тоже пришлось рассказать. Что от неё скроешь, она же клещами вытянет, а врать девушке с такой грудью у меня язык не поворачивается.

Это ж как туча весенняя со спелым дождём, что весь мир напоит… Как куличи свячёные в Пасху, и ароматом от них сладостным вся хата полнится… Как дыни степные спелые с излучины Дона, так солнцем прогретые, что сами светятся…

— Иловайский, ты куда уставился?!

Куда, куда… Я потряс чубатой головой, выбрасывая из неё остатки непозволительных фантазий, мысленно пробормотал «виноват, исправлюсь, искуплю» и, сконцентрировав взгляд исключительно на её глубоких карих очах, деловито дорассказал до конца всю эпопею.