Угол атаки - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 43

- И что из этого следует? Для нашего конкретного дела?

- А черт его знает! - в сердцах бросил Нифонтов. Он еще немного посидел и поднялся. - Ладно, трудись. Да. Не сказал тебе, о чем шла речь там, - кивнул он вверх. - Снова всплыл вопрос о существовании управления.

- Не впервой, - равнодушно отозвался Голубков. - Он всегда всплывает, когда мы влезаем не в свои дела. А как иначе? Управление для того и создано.

- Куратор известил меня, что в рамках программы сокращения государственных расходов наш бюджет урезан до прожиточного минимума. А валютная строка сведена к нулю.

- Даже так? - нахмурился Голубков.

- Вот именно. Куратор дал понять, что сейчас все зависит от нас. От того, как мы справимся с этим делом.

- Намекнул, чтобы пошевеливались? Нифонтов покачал головой:

- Наоборот. Намекнул, чтобы не пошевеливались.

- А почему не приказал?

- Не въезжаешь, Константин Дмитриевич. Здесь свои тонкости. От имени президента он мог приказать нам заняться этим делом. Отменить приказ без ведома президента - совсем другое дело. Тут в два счета можно шею сломать. Вот так-то, господин полковник. Стрельну у тебя еще сигаретку?

- Да на здоровье.

Нифонтов взял сигарету, понюхал ее и пошел к выходу. С порога оглянулся.

- Знаешь, что самое приятное в борьбе с дурными привычками? Поражения!

Взорвали "Мрию". Вот это новость. Всем новостям новость. Что же там произошло? И что происходит?

Голубков связался с дежурным оператором информационного центра. Тот доложил: вызов повторяю, группа Пастухова не отвечает.

- Продолжай вызывать, - приказал Голубков и выключил селектор.

В кабинет заглянул помощник:

- Капитан Евдокимов. Звонит по городскому. Голубков взял трубку:

- Слушаю.

- Константин Дмитриевич, я из Жуковского. Вы не могли бы сюда приехать? Прямо сейчас.

- В чем дело? - встревожился Голубков. - Что-то с Крыловым?

- Нет. Ничего такого, о чем вы подумали.

- Не говори загадками!

- Я звоню из проходной НПО. По автомату.

- Еду.

Голубков сбежал по широкой мраморной лестнице, на ходу натягивая плащ. Серая служебная "Волга" полковника уже ждала у парадного. В дверях он едва не столкнулся с лейтенантом Авдеевым. С плаща оперативника текло.

- Разрешите доложить? - спросил он, отряхиваясь. - Дождь, черт бы его. Весна называется. Ждешь ее, как любимую девушку, а вваливается сосед-алкаш.

- Об этом ты и хотел доложить?

- Извините. Это у меня от путешествия по коммуналкам. Нашел я локаторщика. Фалин его фамилия. Николай Фалин. Тридцать два года, не судим, холост. Участковым в целом характеризуется положительно, хотя в последнее время употреблял и пел громким противным голосом под караоке. Соседи выражали неудовольствие. Пришлось побегать. Из коммуналки на Плющихе он выехал, а нового адреса в справочном еще нет. Полгода назад купил однокомнатную квартиру в Строгине, перевез мать и сразу исчез.

- Как - исчез?

- Сказал, что уезжает в командировку. По работе. Куда - не сказал. Мать с ума сходила. За квартиру отдал двадцать шесть тысяч долларов. Откуда у сына такие деньги? Не иначе связался с бандитами. Не пишет. Только на днях пришла открытка. Все в порядке, жив-здоров, вернется недели через три.

- Открытку видел?

- Так точно. На штемпеле: почтовое отделение Потапово.

- Потапово? - переспросил Голубков.

- Да. Читинская область. Почтовое отделение Потапово. Открытка странная. Подписана одной буквой - "Н". И такое впечатление, что ее не меньше недели таскали в кармане, прежде чем бросили в почтовый ящик. Это важно?

- Все важно.

- Еще деталь, - продолжал Авдеев. - Матушка рассказала, что перед тем, как сын купил квартиру, к ним на Плющиху два раза приезжал какой-то человек. О чем-то говорил с Николаем. О чем - мать не знает.

- Какой человек?

- Серьезный. Прилично одет. На красивой иностранной машине.

- Пошли, - кивнул Голубков. Вернувшись в кабинет, он достал из сейфа фоторобот Ермакова.

- Возьми дежурную машину и дуй в Строгино. Покажи старушке. Не этот ли человек говорил с ее сыном. И сразу назад.

Голубков был почти уверен, что мать радиолокаторщика Николая Фалина опознает Ермакова. Но слово "почти" было не из его профессионального и жизненного лексикона.

Капитан Евдокимов ждал шефа в бюро пропусков НПО имени Жуковского. Пальма в углу и мягкие кресла вдоль стены напоминали о былых временах, когда проблемой было не выбить финансирование, а освоить щедро выделяемые средства. Пальма засохла, из-под обшивки кресел лез поролон. Унылую картину дополнял капитан Евдокимов, похожий на средней руки снабженца, вконец разочаровавшегося в профессии, но еще не окончательно решившего с ней порвать. Начальник бюро пропусков узнал Голубкова, но виду не подал и выполнил весь ритуал проверки документов и выписки разового пропуска. Он вызвался проводить посетителя, но Голубков сказал, что знает, куда идти.

- Что случилось? - спросил Голубков у оперативника, когда они оказались внутри режимного объекта на выложенной плитами дорожке, которую осыпал дождь.

- Крылов сказал, что ему нужно срочно вас видеть, - доложил Евдокимов. - Зачем - не сказал.

- Как он узнал, что ты со мной связан?

- Понял. Сегодня утром возле Быкова его "шестерку" тормознули два гаишника. Заявили, что машина числится в угоне. Обыскали и хотели увезти.

- Машину?

- Его. Пришлось вмешаться.

- Почему сразу не доложил?

- По сотовому не рискнул. Мало ли.

- Что за гаишники, удалось узнать?

- Так точно.

- Как?

- Ну как... Отключили и нашли удостоверения. Служба безопасности президента. Пятнадцатый отдел.

- Твою мать! - сказал Голубков. - Что с ними сделали?

- Извинились и отпустили.

- Твою мать! - повторил Голубков.

- А что, извиняться было не надо?

- Секретное изъятие?

- Двое. Мало, - усомнился оперативник. - Хотя... Человек на протезах, достаточно и двоих. Может, хотели помешать ему приехать на работу?

- Зачем?

- Затрудняюсь ответить.

Капитан Евдокимов остался в подъезде административного корпуса, а Голубков поднялся на второй этаж. Конструктор Крылов стоял у окна, курил "Приму" и смотрел на мокнущий под дождем МиГ-15, застывший на постаменте посреди скверика.

Сейф был открыт, на столе стоял процессор со снятым кожухом. Крупный голый череп и высокомерное лицо делали конструктора похожим на римского сенатора.

Он пожал Голубкову руку:

- Присаживайтесь. Не сомневался, что вы приедете. Кто знал о содержании нашего прошлого разговора?

- Вы, я и мой шеф.

- От кого могла уйти информация?

- Ни от кого.

- Ошибаетесь, полковник, - возразил Крылов. - Из моего сейфа исчезла дискета. С тремя фрагментами "мигов", которые вез "Антей". Из компьютера вынут жесткий диск. И это не все. Жена рассказала, что вчера днем в квартиру заходили сантехники, проверяли отопление. Никто их не вызывал. Мне это показалось странным. Сейчас не кажется. Они проверяли не отопление. Они смотрели, есть ли у меня дома компьютер. К счастью, нет. Можно сказать, что мне повезло. Когда у меня были деньги, не было компьютеров. А когда появились компьютеры, не стало денег. Вывод очевиден. Информация не могла уйти от меня. Если она ушла не от вас, значит, от вашего шефа.

- Исключено, - уверенно сказал Голубков. Конструктор поморщился.

- Утверждение нелогично. Оно продиктовано эмоциями. Что заставило вас приставить ко мне охрану?

- Не знаю, - признался Голубков. - Но не логика.

- Кто мог быть заинтересован в исчезновении информации о катастрофе "Антея"?

- Тот, кто знал, почему произошла катастрофа. И кто не хотел, чтобы об этом узнали другие. Конструктор высокомерно усмехнулся.

- Артель "Напрасный труд". Они зря старались. Исходные материалы есть в МЧС. Восстановить дискету не составит труда. Достаточно знать, что искать. Это знаете даже вы.