Глаза дракона - Кинг Стивен - Страница 22

Ты нуждаешься во мне, Томми, но я не так глуп, чтобы говорить это тебе. Ты сам должен это сказать. Чтобы не возникало вопроса, кто кому обязан. Потом может быть, но не сейчас.

«Не могу? — прошептал Томас. Услышав новость, он привстал на локтях, а теперь снова упал на подушки. — Мне плохо. Похоже, лихорадка возвращается, пошли за доктором. Мне нужно лечиться».

«Ты в порядке, — возразил Флегг. — Я сам тебя лечил, никакой лихорадки уже нет, и все, что тебе нужно — это немного свежего воздуха. Но если ты хочешь, чтобы то же самое тебе сказал доктор (он подпустил в голос немного недовольства), то тебе достаточно позвонить».

Флегг указал на звонок и иронически улыбнулся.

«Я, конечно, понимаю, что тебе хочется спрятаться в кровати, но я, твой друг, говорю, что это обманчивое убежище».

«Обманчивое?»

«Я советую тебе встать и постараться поскорее вернуть силы. Тебя должны короновать не позже, чем через три дня. Если ты откажешься идти сам, тебя отнесут на площадь прямо на кровати. Конечно, это не слишком удачное начало царствования, но Пейна распорядился закончить все как можно быстрее».

Томас лежал на подушках, пытаясь переварить эту информацию. Глаза его от страха скосились, как у кролика.

Флегг тем временем накинул на плечи свой плащ с красной подкладкой. Потом надел на шею золотую цепь. Потом взял посох с серебряным набалдашником и поклонился Томасу. Все это испугало Томаса еще больше. Флегг так нужен ему в этот момент, а он выглядит…

Он выглядит одевшимся для путешествия.

Его предыдущий страх показался ерундовым в сравнении с тем, что сдавил его сердце в этот миг.

«А теперь, дорогой мой Томми. Желаю тебе всего самого хорошего, долгого и счастливого правления… прощай!»

Он направился к двери, думая уже, что мальчишка не сможет выговорить ни слова, и ему придется изобретать предлог, чтобы остаться, но тут Томас еле слышно прошептал:

«Постой!»

Флегг повернулся, изображая вежливое удивление:

«Да, мой король».

«Куда… куда ты?»

«Ну, — Флегг выглядел удивленным, будто они с Томасом не раз уже об этом говорили. — Начну с Андуа. Там много хороших моряков, а я еще не был в землях за Утренним морем. Знаешь, капитаны охотно берут чародеев на борт, чтобы предсказывать погоду или успокаивать ветер. А если им нужны простые матросы, то я, хоть уже и не молод, не разучился еще поднимать паруса», — улыбаясь, он показал, как это делается, не выпуская из рук посоха.

Томас опять приподнялся на локтях.

«Нет! — он почти кричал. — Нет!»

«Мой король…»

«Не называй меня так!»

Флегг вернулся к кровати. Теперь на лице его отразилось глубокое сочувствие.

«Ну тогда Томми. Дорогой мой Томми. Что с тобой?»

«Что со мной? Что со мной? Ты не понимаешь? Мой отец отравлен, Питер сидит в башне, я должен стать королем, ты уходишь и еще спрашиваешь, что со мной!» — Томас скрипнул, что должно было означать смех.

«Так уж случилось, Томми».

«Я не могу быть королем, — Томас схватил Флегга за руку, глубоко впившись ногтями в холодную плоть чародея. — Питер должен быть королем, он умный, а я глупый. Я всегда был глупым. Я не могу!»

«Королей делает Бог, — сказал Флегг. Бог… и еще чародеи, — подумал он про себя. — Он сделал королем тебя, Томми, и ты будешь королем».

«Не буду! Я убью себя!»

«Ты не сделаешь этого».

«Нет, сделаю! Лучше это, чем умереть от страха во время коронации!»

«Ты будешь королем, и ничего не бойся. А мне надо идти. Ночи сейчас холодные, и я хочу выйти из города засветло».

«Нет, постой! — Томас уцепился за плащ Флегга. — Раз уж я должен стать королем, оставайся и будь моим советником, как был у отца. Не уходи! Ты ведь был здесь всегда, зачем тебе уходить?»

Ну вот, наконец. Вот и хорошо.

«Мне не хочется уходить, — сказал Флегг печально. — Я люблю Делейн. И люблю тебя, Томми».

«Так оставайся!»

«Ты не понимаешь моего положения. Андерс Пейна очень могущественен, и он меня не любит. Иногда я думаю даже, что он меня ненавидит».

«Почему?»

Отчасти потому, что знает, как давно я здесь. А главное, оттого, что чувствует, что я значу для Делейна.

«Трудно сказать, Томми. Я думаю, просто потому, что могущественные люди не любят тех, кто может стать такими же могущественными, как они. Особенно советников короля».

«А ты ведь был советником моего отца».

«Вот именно, — он на миг сжал руку Томаса, потом отпустил и горько вздохнул. — Королевские советники очень похожи на оленей в королевском лесу. Их любят и кормят из рук, но слишком часто эти олени заканчивают жизнь на столе короля, когда ему не удается добыть дикого оленя. А когда король умирает, исчезают и его старые советники».

Томас выглядел встревоженным:

«Пейна тебе угрожал?»

«Нет… он был очень добр. Очень терпелив. Но я заглядывал ему в глаза и знаю, что его терпение долго не продлится. Его глаза сказали, что климат Андуа будет для меня здоровей», — он встал и решительно взялся за посох.

«Стой! — снова крикнул Томас, и по его лицу Флегг понял, что все его желания будут выполнены. — Если мой отец защищал тебя, как своего советника, будь моим советником, и никто тебя не тронет».

Флегг притворился, что размышляет.

«Да… может быть… если ты дашь это понять Пейне… что любое действие против меня повлечет королевский гнев…»

«Да! Именно! — воскликнул Томас. — Так ты останешься? Прошу тебя! Если ты уйдешь, я правда убью себя! Ведь я ничего не знаю о том, как быть королем». Флегг стоял, опустив голову, и, кажется, думал. На самом деле он улыбался.

Но когда он поднял голову, лицо его было серьезно. «Я служил Делейну почти всю жизнь, — сказал он, — и раз ты просишь, чтобы я остался… я останусь и буду служить тебе всеми силами…»

«Прошу!» — дрожащим голосом выкрикнул Томас. Флегг опустился на одно колено. «Мой король!»

Томас, облегченно всхлипывая, кинулся в объятия Флегга.

«Не плачь, мой маленький король, — прошептал чародей. — Все будет хорошо и для тебя, и для королевства», — улыбка его стала шире, обнажая очень белые, очень крепкие зубы.

Глава 47

Томас не сомкнул глаз ночью накануне дня коронации, а утром на него одновременно напали сильнейшая тошнота и понос. Звучит это комично, но, если подумать, ничего смешного в этом нет. Томас был еще мальчиком, а многие ли взрослые смогли бы в его положении сдержать страх? Томас позвонил и велел слуге срочно привести Флегга. Слуга, напуганный бледностью господина и запахом рвоты в комнате, чуть не бегом ворвался в кабинет чародея.

Флегг, отлично понявший, в чем дело, просил передать, что бояться нечего и что он будет через двадцать минут.

«Я не могу, — простонал Томас, когда Флегг вошел к нему. — Не могу быть королем. Прошу тебя, останови это, а то меня стошнит прямо перед Пейной и перед всеми, стошнит или… или…»

«Все будет хорошо, — спокойно сказал Флегг. Он изготовил лекарство, способное на время обуздать желудок Томаса и заткнуть его кишечник. — На, выпей».

Томас подчинился.

«Я умираю, — пожаловался он. — Мне не придется убивать себя. Мое сердце просто разорвется от страха. Отец говорил, что зайцы иногда умирают так, когда попадут в капкан. От страха. Вот и я так умру… как заяц».

«Отчасти ты прав, дорогой Томми, — подумал Флегг. — От страха ты не умрешь, но ты действительно заяц в капкане».

«Я думаю, скоро ты изменишь свое мнение», — Флегг уже протягивал ему второе лекарство успокаивающе-розового цвета.

«Что это?»

«То, что успокоит тебя и позволит уснуть».

Томас выпил. Флегг сел у него в ногах и держал за руку, пока он не заснул. По-своему Флегг действительно любил Томаса, но Саша тотчас опознала бы эту любовь — любовь хозяина к своему псу.

«Он вылитый отец, — думал Флегг, — а старик этого так и не понял. Мы с тобой изрядно повеселимся, Томми, а потом я уйду… сначала недалеко. Я хочу вернуться и полюбоваться на твою голову на шесте… и вскрыть ножом грудь твоему брату и съесть его сердце… сырым, как твой отец съел сердце того дракона…»