Дорожные работы - Кинг Стивен - Страница 21

– Я знаю, – ответил он. Мэнси вернулся с кредитными карточками и слушал, стоя у дверей.

– И как раз один из пареньков, который вопил громче всех, в конце концов и получил на свою голову. Луиджи Бронтичелли – так его звали. Такой же стопроцентный еврей, как и я. – Мальоре рассмеялся. – Он подошел погладить собаку мистера Пьяцци в один августовский день, когда стояла такая жарища, что можно было яйцо изжарить на асфальте, и с того самого дня ничего кроме шепота у него из горла не выходило. Он потом открыл парикмахерскую в Манхеттене, и его прозвали Шептуном.

Мальоре улыбнулся ему.

– Так вот, приятель, не хочу тебя ничем обидеть, но ты мне напоминаешь собаку мистера Пьяцци. Ты, конечно, пока не рычишь, но если какой-нибудь неосторожный пацан подойдет тебя погладить, ты закатишь глаза. А хвостом ты вилять перестал давным-давно, даже, наверное, уже забыл, как это делается. Пит, отдай этому парню его кредитные карточки и квитанцию. Мэнси вручил ему все документы.

– В общем, договорились, – сказал Мальоре. – Приедешь завтра, и мы еще с тобой потолкуем. – Мальоре сделал паузу, наблюдая за тем, как он укладывает вещи в бумажник. – И тебе действительно надо вытряхнуть всю эту дрянь из бумажника. А то ты вконец растянешь его и превратишь в полное дерьмо.

– Может быть, я так и сделаю.

– Пит, проводи этого джентльмена до его машины.

– Сейчас.

Он уже открыл дверь кабинета и занес ногу, чтобы ступить за порог, когда Мальоре сказал ему вслед:

– Рассказать тебе, мистер, что случилось с собакой мистера Пьяцци? Ее отвели к ветеринару и усыпили, вот такая история.

После ужина, когда Джон Чэнселлор начал подробно объяснять, каким образом новое ограничение скорости на заставе Джерси способствовало уменьшению несчастных случаев, Мэри задала ему вопрос о новом доме.

– Поначалу он мне даже понравился, – сказал он. – Но потом я пригляделся повнимательнее и обнаружил в западной стене термитов. Черты лица ее опустились, словно скоростной лифт.

– Так значит, все без толку?

– Выходит, что так.

– Что же теперь делать?

– Знаешь, я все-таки, пожалуй, попробую съездить туда завтра еще раз. Спрошу у Тома Гренджера – может быть, он знает специалиста по выведению термитов. Тогда захвачу парня с собой и покажу ему дом. Чтобы, так сказать, получить заключение эксперта. Может быть, все еще и не так плохо, как мне показалось.

– Ой, дай-то Бог. Все-таки шесть комнат, задний дворик… – Она мечтательно остановилась на полуфразе.

Знаешь что, – неожиданно заявил Фредди. – Я хочу сказать тебе, что ты настоящий принц. Такой, какие бывают только в сказках. Как это вообще у тебя получается, Джордж – так нежно и ласково относиться к своей жене? Объясни все-таки, это что – природный талант? Или, может быть, ты где-нибудь брал уроки?

– Заткнись, – сказал он.

Мэри ошеломленно огляделась вокруг. – Прости, что ты сказал?

– Ах, нет, – принужденно рассмеялся он. – Это я по поводу Чэнселлора. – Видишь ли, мне просто смертельно надоели все эти апокалиптические речи о конце света и всеобщей катастрофе, которыми потчуют нас Джон Чэнселлор, Уолтер Кронкайт и им подобные.

– Не стоит ненавидеть вестника из-за той вести, которую он нам принес, – сказала она и посмотрела на Джона Чэнселлора исполненным сомнения и беспокойства взглядом.

– Наверное, ты права, дорогая, – сказал он и подумал про себя:

Ну и ублюдок же ты, Фредди, никогда тебе этого не прощу.

Фредди кротким голосом сообщил ему, что не стоит ненавидеть вестника из-за той вести, которую он тебе принес.

В течение некоторого времени они молча смотрели выпуск новостей. Потом начался рекламный блок. На экране появилась реклама лекарства от насморка – два человека, у которых головы превратились в огромные глыбы соплей. Потом один из них принял чудодейственное средство от простуды, и серо-зеленый омерзительный куб, внутри которого скрывалась его голова, распался на куски.

– Похоже, ты начинаешь понемногу поправляться, – сказал он. – Голос уже не такой простуженный.

– Да, Барт.

– Я очень рад.

– Скажи мне, а как зовут агента по торговле недвижимостью?

– Монохан, – ответил он автоматически.

– Да нет, я говорю не о человеке, который продает тебе завод, а об агенте, предложившем тебе купить этот дом.

– Ольсен, – ответил он без запинки, проворно подобрав это имя на свалке памяти.

Снова начался выпуск новостей. Следующее сообщение было посвящено Давиду Бен-Гуриону, который вроде как был готов присоединиться к Гарри Трумэну.

– Скажи, как Джеку там живется? – спросила она спустя некоторое время.

Он собирался ответить, что Джеку там на редкость препогано, и с удивлением услышал свой собственный голос:

– Мне кажется, неплохо.

Джон Чэнселлор закончил выпуск новостей слегка юмористическим сообщением о том, что над Огайо в последние дни неоднократно наблюдались летающие блюдца.

Он лег спать в половине десятого. Судя по всему, кошмар приснился ему почти сразу же, когда он проснулся, на электронных часах светились цифры:

11:22 P. M.

A во сне он стоял на углу улиц Веннер и Райс – Нортоне. Он стоял прямо под табличкой, на которой были написаны названия улиц. Внизу по улице, напротив кондитерской, только что остановился розовый кадиллак «Эльдорадо» с рогами северного канадского оленя на капоте. Дети бросили свои игры на тротуарах и у подъездов и ринулись к автомобилю.

На другой стороне улицы к перилам покосившегося кирпичного строения была прикована цепью большая черная собака. Маленький мальчик уверенно приближался к ней.

Он попытался закричать: Не гладь эту собаку! Беги за своей карамелькой! – но слова не шли у него из горла.

Медленно, словно в рапиде, сутенер в белоснежном костюме и плантаторской шляпе обернулся посмотреть, что происходит. Руки у него были полны карамелек. Столпившиеся вокруг него дети тоже обернулись. Все дети вокруг сутенера были чернокожими, но маленький мальчик, подходивший к собаке, был белым.

Собака прыгнула, словно тупая стрела. Мальчик вскрикнул и отшатнулся назад, руками прикрывая горло. Когда он обернулся, кровь струилась у него между пальцев. Это был Чарли.

В этот момент он проснулся.

Сны. Проклятые сны.

Его сын был мертв вот уже три года.

28 ноября, 1973

Когда он поднялся, шел снег, но к тому времени, когда он добрался до прачечной, снег почти уже прекратился. Том Гренджер выбежал ему навстречу без пиджака, в одной рубашке, изо рта у него вырывались небольшие облачка пара. По выражению лица Тома он понял, что денек предстоит не из самых удачных.

– У нас несчастье, Барт.

– Что-нибудь серьезное?

– Достаточно серьезное. Джонни Уокер попал в аварию на обратном пути из «Холидей Инн» с первым грузом белья. На Дикмен парень на «Понтиаке» рванул на красный свет и врезался прямо в Джонни. Вот такая история. – Он запнулся и бесцельно оглядел грузовой вход. Там никого не было. – Полицейские сказали, что Джонни очень плох.

– Господи помилуй.

– Я отправился туда минут через пятнадцать-двадцать после того, как все это произошло. Ты, наверное, знаешь этот перекресток…

– Да-да, чертовски опасное место.

Том покачал головой.

– Если бы все это не было так ужасно, то можно было бы рассмеяться. Как будто кто-то швырнул гранатой в прачку. Повсюду разбросаны простыни и полотенца из «Холидей Инн». И я заметил, что некоторые люди уже разворовывают их, вампиры гребаные, нет, ну до чего дошли, поверить трудно! А грузовик… Барт, со стороны водителя кабина вся всмятку, один покореженный металл. Джонни выбросило оттуда.

– Он в центральной?

– Нет, в госпитале святой Марии. Джонни ведь католик, ты разве этого не знал?

– Съездишь туда вместе со мной?

– Пожалуй, нет. Рон развопился, что давление в котле падает. – Он смущенно пожал плечами. – Ну, ты же знаешь Рона. Шоу должно продолжаться.