Случайное знакомство - Уильямс Кэтти - Страница 3

— Вы работаете? — По всей видимости, его любопытство еще не иссякло. — У вас оплачиваемый отпуск или нет? Сможете вы еще раз взять отпуск в этом году?

— Может, я и упряма, — язвительно пробормотала Лиза, — но точно не такая любопытная, как вы!

— Все люди такие, — не сдавался Энгус, глядя на девушку со странной смесью удивления и уважения.

— Да-а? В каком же мире, скажите на милость, вы живете! Все люди там страшно любопытны, да к тому же буквально силой навязывают деньги ни за что ни про что, причем совершенно незнакомым людям.

Энгус взглянул на Лизу с таким изумлением, что она покраснела, сильно смутившись. Она снова почувствовала себя четырнадцатилетней девчонкой в школьной форме, с волнением ждущей своего первого свидания в надежде, что ОН не заметит коробок, стоящих в крошечной гостиной и еще только наполовину распакованных, заверит ее, Лизу, что она потрясающая красотка, хотя зеркало неумолимо твердит, что она совсем не красавица, а просто угловатый «гадкий утенок». Она всегда была робкой и сдержанной, и уверенности в своих силах в ней не было ни капли. Правда, за последние годы она сумела придать себе видимость решительной и уверенной женщины. Но сейчас этот образ разрушился под влиянием Энгуса.

— Вы смеетесь надо мной, правда? — обиженно спросила она.

— Смеюсь над вами? — Темные брови мужчины сошлись на переносице. — Ну что вы. Просто у вас такие замечательные принципы. Вами можно только восхищаться.

Нет, все же Энгус смеется над ней. Наверняка он думает, что она неуклюжая наивная простушка и Бог знает, что взбредет ей в голову в следующий миг.

— Итак, — как можно спокойнее произнесла Лиза, — отвечаю на ваши вопросы: да, я работаю; этот оплаченный отпуск собиралась провести за границей; следующий отпуск у меня будет только в будущем году и, если вам уж так интересна моя жизнь, я ни разу не была в других странах.

— Вы ни разу не выезжали из Англии? — недоверчиво переспросил Энгус, и Лиза моментально ощетинилась.

— Угу. А вы что, плохо слышите? — довольно резко поинтересовалась она.

— Сейчас я хорошо расслышал вас, — в тон ей ответил Энгус. Он посмотрел на нее так, как будто она была самым странным существом, не имеющим себе подобных в этом мире и отстаивающим свои принципы даже ценой жизни. Ему нравилось в ней все — даже то, как она запиналась от волнения.

— М-мои родители очень много ездили по стране… Папа не мог… он не мог долго жить в одном месте… и мама… мама тоже… Они… они говорили, что жизнь… жизнь — это движение. Теперь вы понимаете…

— Но ведь не всегда то, что хорошо для них, хорошо и для ребенка. Тем более вы были у них единственным ребенком, так? Или у вас есть братья и сестры?

— Нет… Но у меня были замечательные родители! — пылко воскликнула Лиза. Она действительно так считала. Разве что они были немного беспечными — к такому выводу она пришла, когда повзрослела, — но все же добрыми и ласковыми. К тому же она появилась, когда родители уже и мечтать не смели о ребенке — им было за сорок.

— И вот их последовательница, юная покорительница новых земель, не успев покинуть родную страну, оказалась в больнице, — сочувственно покачал головой Энгус, внезапно отклонившись от темы и совершенно сбив этим Лизу с толку.

— Я думаю, это вмешалась судьба, желая сказать мне что-то, — заключила она со слабой улыбкой.

За окнами сгустилась ночь — темная, холодная, беззвездная. Яркий свет электрической лампочки лишь подчеркивал совершенные черты лица Энгуса. Глядя на него, девушка забеспокоилась, как же выглядит она сама. Доктор сказал, что у нее хватает синяков, так что, скорее всего, на ее лице все цвета радуги, а высохшие, но не расчесанные волосы напоминают космы ведьмы.

Лиза страшно смутилась. Подобное уже происходило с ней в юности, когда после просмотра любимого фильма она безуспешно пыталась причесаться и накраситься так, как главная героиня, и очень страдала, поскольку у нее ничего не получалось.

Но сейчас Лиза не могла припомнить, когда же она последний раз занималась своей внешностью. Глядя в зеркало, она мечтала увидеть в нем высокую, пышногрудую блондинку. В ранней юности она была слишком неуклюжей и робкой и, став женщиной, так и не сумела преодолеть неуверенности в себе.

Теперь, лежа на больничной койке, Лиза чувствовала себя очень некрасивой. Слишком бледной, с самым обычным лицом, без малейшего намека на красоту или чувственность, с заурядными каштановыми волосами, с фигурой, лишенной привлекательных выпуклостей.

— А где именно вы работаете? — не унимался Энгус.

— Вам действительно интересно? Кстати, а вы не думаете, что находитесь здесь уже слишком долго? Вы случайно никуда не торопитесь?

— Ну вы и упрямы! — выдохнул он, откидываясь на спинку стула и закладывая руки за голову. — И как любите поспорить!

Любит спорить? Она? Да она в жизни ни с кем не препиралась! Всегда предпочитала отойти в сторону и уже оттуда наблюдать за яростными дебатами других.

— К вашему сведению, я никогда не замечала за собой ни упрямства, ни особой любви к спорам! — язвительно сообщила Лиза, но тут же вспомнила о своем решении быть повежливее и немного сбавила тон: — Я просто хотела сказать, что вы не должны чувствовать себя обязанным сидеть здесь и болтать со мной из-за того, что ваш шофер сбил меня.

— Заверяю вас, я никогда не делаю того, чего мне не хочется, — сухо проинформировал ее Энгус. — Не в моих правилах общаться с людьми, которые мне неинтересны, так что можете не сомневаться в моей искренности.

— В общем, я работаю в питомнике[1].

— Присматриваете за оравой кричащих и ревущих малышей? — В его голосе прозвучало что-то такое, что заставило Лизу задуматься, женат ли Энгус. Скорее всего, нет. После его немного пренебрежительного отзыва о детях она почти уверилась, что детей у него нет, иначе он не говорил бы о них так. Да он и не производил впечатления женатого мужчины — слишком уж суровый и прямолинейный.

— Дети плачут, только когда больны или ушиблись, — как можно спокойнее ответила Лиза. — А я работаю в питомнике «Любители цветов», если уж вам так интересно.

Да, ей еще надо бы не позабыть позвонить Полу и рассказать, что произошло. Его эта новость сильно расстроит. Он так радовался за нее, когда она выиграла поездку. Пол всегда говорил, что она слишком много работает, но ей нравилось возиться с растениями. Если бы она не оставила школу в семнадцать лет, то вполне могла бы поступить в университет и заняться ботаникой.

— А где работаете вы? — поинтересовалась Лиза.

— В рекламном агентстве «Гамильтон Скотт».

— О, как интересно! — изобразила вежливую улыбку Лиза. — А чем именно вы занимаетесь?

— «Вам действительно интересно?» — передразнил ее Энгус — «Вы не должны чувствовать себя обязанной болтать со мной!» — Он улыбнулся, видя ее реакцию. — А вы знаете, что выглядите очаровательно, когда смущаетесь?

Ярко-голубые глаза Энгуса остановились на лице девушки, и Лиза не знала, что ответить. Она не привыкла флиртовать — а это был откровенный флирт — и растерялась. К тому же между ними такая разница — он работает в рекламном агентстве, в столь интересной области, а она — в питомнике, весь день копается в земле и компосте, одетая в грубый рабочий комбинезон, с небрежно подколотыми волосами.

— Мне принадлежит компания «Гамильтон Скотт», — как бы между прочим сказал Энгус. — Отец основал ее, но после ряда неудачных проектов компания оказалась на грани банкротства, я же постарался восстановить ее. — Он все еще улыбался, но только теперь под улыбкой скрывался человек, вызывающий страх и невольное уважение.

— Хорошо, — пробормотала Лиза, просто не знавшая, что сказать.

Энгус широко улыбнулся:

— Это все, что вы можете сказать? Неужели на вас не произвела впечатления ни моя работа, ни?..

— Что «ни»?

— Ни я?

Лицо Лизы вмиг стало пурпурным, и она почувствовала, как в ней начинает закипать раздражение. Ей были неприятны поддразнивания Энгуса, намеки, что она заинтриговала его, и вовсе не потому, что она сексуальна или впечатляюще красива, а оттого, что ему она в диковинку и принадлежит к типу людей, с которыми он до этого не общался. Короче, на пороге двадцать первого века, в эпоху всеобщей искушенности и распущенности, она казалась ему динозавром.